Путь равновесия (Оракул вселенной - 1) - Александр Соболь

- А мне здесь нравится, - сказал Зоров, с невольной улыбкой глядя на веселящихся людей. - У меня, каюсь, сложилось несколько иное представление.

- Ну, я привела вас в одно из самых безобидных мест. Есть тут и азартные игры, и "волники" весьма... гм... сомнительного содержания, и бойцовский зал.

"Волниками" называют гипнореали усиленного воздействия, способные возбудить определенные физиологические реакции организма, вспомнил Зоров. Интересно, насколько соответствует истине полученная им информация о "жестком контроле" над использованием здесь психотронной техники? Поинтересуюсь на досуге у Чалмерса, хотя скорее всего это вряд ли входит в компетенцию ОСК. А бойцовский зал? О таком вообще слышать не приходилось... Он спросил об этом Джоанну, занятую размещением на столе извлеченных из зева линии доставки тарелок и тарелочек с аппетитно пахнущей снедью.

- Вам знакома аббревиатура ДУИЧ? - вопросом ответила Джоанна после паузы, во время которой все было расставлено по надлежащим местам и изысканный стол достойно увенчала бутылка шампанского в ведерке со льдом.

- Естественно, - сказал Зоров. - Дистанционно управляемый имитатор человека. Мне приходилось работать с этими механизмами.

- Так вот, представьте себе зал с рингом в центре, на котором два имитатора лупят друг друга чем попадя... А если это зрелище уже не возбуждает, то можно посмотреть контактные бои людей.

- Развлечение на любителя, - пожал плечами Зоров. Но криминала здесь нет. Существует официальная спортивная федерация восточных единоборств, проводятся чемпионаты по каратэ, кунг-фу, кик-боксингу.

- Поединки, которые проводятся в обязательных защитных деинерционных костюмах, что полностью исключает риск серьезных травм. Так?

- Это известно всем, кто мало-мальски интересуется подобными видами спорта. Постойте, уж не хотите ли вы сказать...

- Да, здесь поединки происходят без всякой защиты. Смертельных исходов, насколько я знаю, пока удавалось избегать, хотя серьезные травмы бывают.

- Но это же запрещено! И чем занята в таком случае полиция?

- Она пытается что-то делать. Иногда даже облавы проводит, но поймать хозяев "аттракционов", как говорится, на горячем почти не удается.

- Но что-то надо же предпринимать!

- Что? Закрыть орбитальный комплекс? Насколько я знаю, против этого и социологи, и психологи.

- Я тоже слышал об этом. - Зоров мрачно кивнул. - Если уж зло неизбежно, то пусть оно будет хоть локализовано и контролируемо. Так они думают, во всяком случае, и даже пишут на эту тему диссертации.

- А вы как считаете?

- В плане локализации и контроля зла?

- Нет, в плане его неизбежности.

Я бы очень хотел ответить отрицательно, подумал Зоров. Я бы очень хотел сказать: "Зло можно уничтожить и жить вообще без зла". Но даже раньше я не смог бы сказать такого, ибо это противоречило бы духу той философии, в которую посвятил меня Сузуки-сихан. А теперь и подавно... Вслух он произнес:

- Мой великий учитель Ямото Сузуки как-то сказал, что победить зло нельзя, но с ним надо непрерывно бороться, и в этом смысл жизни. Если эти слова чуть-чуть обобщить, можно прийти к поразительно простой формуле: жизнь есть единство и борьба добра и зла. Это утверждение представляет собой некий синтез воззрений философов Востока о гармонии и единстве инь и ян, олицетворявших противоположные (темное и светлое) начала всего сущего, с евроазиатскими концепциями борьбы добра и зла и религиозной доктрины конечной победы добра как божественного начала. Однако сейчас не об этом. В формуле четыре существительных, определяющих пятое - "жизнь". Так вот, если допустить справедливость формулы, то очевидно, что жизнь невозможна, если отбросить любое из этих четырех определяющих существительных!

- О, да вы ко всему еще и философ! - хлопнула в ладоши Джоанна. Поверьте, Александр, мне искренне жаль прерывать вашу глубокомысленную и очень интересную речь, но у меня сердце кровью обливается, когда я подумаю, что все это великолепие остынет и потеряет вкус! Давайте поедим, а потом я готова слушать вас хоть целую вечность.

- В принципе я сказал все, что хотел, - чуть смущенно произнес Зоров. Без еды, кстати, жизнь тоже невозможна. И мы немедленно воздадим ей должное. - Он открыл шампанское и разлил золотистый искрящийся напиток по бокалам.

- За что выпьем? - Джоанна, лучисто улыбаясь, подняла свой бокал.

- Сегодня я заметил за собой неоднократные поползновения к чрезмерному умничанию, - сказал Зоров. - Это нехорошо, и я обязательно исправлюсь. В свое оправдание могу лишь сказать, что я оказался в плену вашего чересчур уж серьезного настроения. Поэтому тост, который я хочу предложить, очень традиционен и прост: за знакомство и за вас, Джоанна!

- Я согласна: за знакомство и за вас, Александр! - произнесла Джоанна. Возможно, чуть более серьезно, чем это предлагала ситуация. Нежный хрустальный звук поплыл под своды зала...

- Замечательно! Целую вечность не пила шампанского. - Джоанна поставила бокал и мечтательно вздохнула.

- Вы знаете, я тоже. Недавно, правда, в очень достойной компании пришлось выпить целую бутылку бургундского.

- Настоящего?! - ахнула Джоанна.

- Абсолютно убежден, что настоящего, - сказал Зоров. - В той компании подделок, суррогатов и "синтезухи" не употребляют.

- Ладно, мы люди скромные, обойдемся шампанским. Однако мы снова чересчур много говорим. Ешьте, ешьте!

На этот раз долго упрашивать Зорова не пришлось, тем более что он в самом деле проголодался, да и еда оказалась отменной. И вскоре - то ли превосходное шампанское и вкусные блюда повлияли, то ли воцарившаяся за столом непринужденная атмосфера оказала свое действие - почувствовал Зоров, что спали путы напряженности, спеленавшие все его естество с того самого мгновения, когда он обернулся на голос Джоанны. Да, он старался не подавать виду и, как ему казалось, вел себя непринужденно: что-то говорил, порой довольно интересно и убедительно, спрашивал, отвечал, философствовал, даже пытался шутить, улыбаться и делать комплименты... но путы держали крепко, и каждое слово, каждая мысль, каждый жест давались с трудом. В какие-то моменты он, правда, увлекался и забывал о путах, и тогда речь лилась легко, мысль была остра, оживало лицо и исчезала сухость во рту. Но длились эти моменты недолго, путы стерегли каждую паузу, чтобы напомнить о себе. И вот они исчезли, навсегда, насовсем, не лопнули, а растворились легко и почти неощутимо, и впервые за время их знакомства Зоров вздохнул полной грудью и улыбнулся безмятежно и открыто. Перемена не ускользнула от Джоанны.

- У вас изменились глаза, - сказала она, чуть наклонившись к Зорову. Как будто вы из тени шагнули на солнце.