Бандит - Андрей Круз

– За пределы Гадюжника вы его вывезти можете?

– Куда угодно можем. Для всех остальных он будет обычным ментовским. А менты его даже не увидят, мы там всю прошивку поменяли, и коды, и рабочие частоты. А что нужно?

– Пока сам не знаю, – покачал я головой. – Кстати, кто убитых «чехов» машину разобрал?

– Да есть тут ребята, – уклончиво ответил Костя. – Не мы.

– А кто еще трупы шмонал, кроме Свистка и Амира?

– Не знаю. Думаю, что никто. Разве что эти, которые за машиной подскочили.

– Их Свисток позвал?

– Ага. Они ему полтинник за это дело подкинули.

Дождь вроде затих. То сыпал мелко, а сейчас только ветер. А вот ветер зябкий, я в свитере уже замерзаю, тем более что только из-под одеяла вылез.

– Вернусь сейчас, куртку накину.

– Минут пятнадцать еще есть как минимум. – Костя глянул на часы. – Пока ничего интересного не ожидается. Можете даже не подниматься обратно, а идти сразу в «клуб», смотреть будем там.

– Да? – Я поежился.

Конечно, хочется из чистого любопытства увидеть, как дрон обратно прилетит, но на самом деле что в этом интересного? А в «клубе» пока можно чайку заварить, например. Все верно, нет смысла на крыше топтаться.

– Там вас подожду тогда.

– Скоро будем.

Спустился по пустой пыльной лестнице с крыши на жилые этажи, зашел в пустой и тихий сейчас «клуб». Свет горел – маленькие светодиодные лампы в разных местах. Скорей даже не свет, а так, подсветка. Главное – обогреватель тоже работал, так что в помещении было тепло. Пока вскипел чайник, пока чай заварился, вся компания вернулась с крыши. Все в мокрых куртках, мокрый складной навес сложили в углу. Лина тоже сразу направилась к чайнику, а вот Костя и Макар устроились у компьютера с большим монитором. Он тут, как я понимаю, за телевизор был. Вообще в электронику эти ребята денег явно вложили немало, даже не знаю, сколько левых телефонов и планшетов им пришлось для этого продать. Или они все же не только телефоны толкают?

Карта памяти дрона уже была воткнута в компьютер, пошли первые кадры. Черно-белые, ночная съемка. И на второй половине экрана то же самое, но в тепловизоре. Для начала – мы на крыше здания, кучка белых на темном фоне фигур. Дальше фигуры начали уменьшаться, дрон набирал высоту, а мне тогда показалось, что он ушел от нас горизонтально.

– Вроде четко идет, – негромко сказал Макар. – Четко над Осенней и выйдет к перекрестку.

Да, улицу даже я узнал, там как раз с одной стороны дома, а с другой уже откос вниз, к Помойке, начинается. Дрон шел по этой линии, как по рельсам. И да, совсем пусто на улице не было. Какие-то люди кучковались во дворах, у пары-тройки подъездов до сих пор собирались кучки людей и машин, барыги все же торговали. Не зарастает народная тропа, хотя ездить покупать дурь в это время – удел смелых. Милиция ночью любит подъехать к границам Гадюжника и тормозить машины, едущие с той стороны. Часто берут с наркотой. Если есть деньги, то дальше поедешь, обычно уже без наркоты, а если нет, то пополнишь статистику задержаний.

Ага, вон они… дрон пошел над улицей Восьмого Марта, и сразу вижу две милицейские «Волги» у тротуаров, с обеих сторон. И пара машин рядом с ними, тормознули кого-то. А так улица почти пустая, район глухой и стремный, тут даже местные по ночам стараются не выходить. Гадюжник рядом. В сам Гадюжник не поедут, там и стрельнуть в машину могут, и под колеса что-нибудь кинуть.

Дрон повисел над следующим перекрестком пару минут, как его и запрограммировали, затем снова поплыл над землей. Заехал из Гадюжника в жилой район, пошел над пятиэтажками, похожими на выложенные рядами кирпичи. Темный район, пустой, даже Гадюжник оживленней. Именно поэтому теплый микроавтобус у подъезда привлек внимание.

Дрон шел по своей программе, так что автобус попал в кадр ненадолго, не в центр, и, если бы не недавний разговор, я бы на него внимания не обратил. Но разговор был, так что я, подавшись к экрану, сказал:

– Стоп! Давай чуть назад.

Темная земля, чуть более светлый «бусик», как тут их называют, с совсем светящимся двигателем. «Газель», да. У «бусика» два почти белых силуэта повыше и два пониже. Заметно пониже, как дети рядом со взрослыми.

Нет, понятно, что это может быть чем угодно, но два часа ночи… дети обычно спят в это время. Оба взрослых мужчины, судя по силуэтам. И дети не выходят из машины, чтобы войти в подъезд и пойти, например, спать, а садятся в нее. Куда в такое время они едут?

И даже это все как-то прошло бы мимо, если бы не разговор об Амире, если бы не этот разговор.

– Они, думаете? – спросил Костя.

– Очень возможно, – пробормотал я. – Точно дом и подъезд можем вычислить?

– Без проблем, – ответил за Костю Макар. – Тут все в привязке к карте. Вот, смотрим, – он закрыл экран с видео на паузе и открыл карту. – Вот отметка, вот где дрон висит, – он показал на желтую стрелку. – И вот этот дом, – курсор показал на серую обшарпанную пятиэтажку в ракурсе аэрофотосъемки, на которую был направлен условный угол камеры. – Первый подъезд. Гарантирую.

Если бы дрон повисел в этом месте, то мы, может быть, вычислили бы и квартиру. Свет бы зажегся, например, или что другое, но квадрокоптер пролетел дальше, не задерживаясь, и это место больше в кадр не попало. Аппарат прошел над совсем уж глухой частью Гадюжника, поймав отблески костров в пустых домах.

– Бомжи, – пояснил Костя. – Туда даже торчки не ходят, только бомжи. Все, на обратный курс пошел. Что делать будем?

– Квартиру надо вычислять. И да, у меня еще вопрос к тебе есть: здесь зиндан организовать можно?

– Для кого?

Я кивнул в сторону экрана.

– А зачем?

– Я позже расскажу.

– Ну… можно, наверное. Надо подумать.

– Подумайте, Константин, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – Подумайте. Это может быть очень важно. Для всех нас, к слову.

9

Утром я оттекстил Большому, что занят понятно чем, и поехал в сторону Муслимки. Там покатался по улицам, усваивая их расположение, позавтракал самсой и крепким чаем в чайхане на углу Рыночной площади и Ватутина, глядя на площадь через витрину. Даже не планирую пока ничего, просто впитываю обстановку, пытаюсь сделать чужие воспоминания своими. Есть минимальный риск, что меня кто-то увидит и узнает, но именно что совсем минимальный. Вован, мой прототип, особенно не светился, на глаза не лез, все же обладал природной осторожностью. Не было в нем «бандитского форсу», хоть и не очень это ему помогло. Но вот мне помогает. Да и одет я не «по форме», как обычно, не афиширую род занятий, и машина тоже не пацанская.

Только здесь, в чайхане, дошли руки до материалов по группировке Мамаева. Их много, просмотреть подробно не получилось, но содержание проглядел. Имена, адреса, фотографии, номера и марки машин. Много что есть. Вечером дома займусь всерьез. Очень не хочется лезть в прямую войну с Вахой, лучше бы как-то «под чужим флагом» операцию провести. Под флагом Мамаева, например. Чем плохо?