Антитезис - Андрей Имранов

— История движется по кругу.

Дима вздрогнул, отдернул руку и быстро повернулся. За спиной стоял пожилой мужчина в длинном сером плаще и кожаной кепке.

— Ч-че? — спросил Дима.

— Всё повторяется, говорю, — мужчина ткнул рукой в сторону ячейки, — в дни моей молодости такие автоматические камеры во всех вокзалах всего Союза стояли. Потом они отовсюду куда-то резко исчезли. А теперь — снова начали появляться. Всё повторяется.

— А-а, — Дима криво улыбнулся и выдохнул.

— Вы ячейку освобождаете? — мужчина кивнул в сторону приоткрытой дверцы, — я бы, с вашего разрешения… а то остальные все заняты, сами видите.

— А… Конечно-конечно, — Дима быстро достал пакет, удивился его неудобной тяжести («железом набитый что-ли»), но виду не подал. Развернул пакет, взял его за ручки и отодвинулся.

— Пожалуйста.

— Спасибо, — мужчина поднял с пола необъятный баул и принялся утрамбовывать его в ячейку. Дима подивился оптимизму мужика — на его взгляд, в ячейку не влезла бы и половина баула — и спокойным шагом пошел к метро. Было ему не по себе, все чудились косые взгляды прохожих на пакет, и толкали его по дороге вдвое больше обычного. Лукшин даже вспомнил читанные в детстве шпионские романы и сделал пару совершенно ненужных пересадок, неожиданно выскакивая из вагона в уже закрывающиеся двери. Легче не стало. Стоящий напротив смуглый парень с дредами разглядывал его явно с каким-то значением, а вон ту троицу крепких мужиков в конце вагона он уже определенно сегодня не раз видел в разных местах.

В конце концов Дима плюнул, обозвал себя параноиком и полез за телефоном. Приключения приключениями, но надо уже дослушать эту чертову лекцию. Интересно, конечно, что там такое в пакете, но не будешь же его ворошить на виду всего вагона? Вдруг там что-нибудь эдакое… тяжелое… золотые слитки, например? Чем не «инструмент человеколюбия»? Все так же бубнил в наушниках Сомов, изредка перебрасывались репликами обворованные Димой студенты-философы. Но Лукшин почти не слушал. Нимало не смущенный абсурдностью своей версии, он усиленно размышлял, как превратить в деньги несколько килограмм чистого золота. По всем прикидкам выходило очень непросто и весьма небезопасно, Дима даже расстроился.

Заглянуть в пакет он решился только перед самым офисом. Зашел в «Апрель», сел за угловой столик и заказал бизнес-ланч. Меланхоличный официант уточнил подробности (яичницу болтушку, суп — с лапшой) и убрел куда-то, бросив лаконично «минут десять». Дима огляделся, положил пакет на стул рядом с собой и засунул внутрь руку. Вытащил наружу еще один пакет — точную копию первого и аккуратно развернул его, ощущая внутри какие-то явно металлические предметы округлых очертаний. Предметы глухо позвякивали. Недоумевая, Дима раскрыл второй пакет, заглянул в него и оторопел. Опомнился, воровато огляделся и заглянул еще раз. В пакете, масляно поблескивая металлическими гранями, лежали шесть рубчатых предметов округлой формы, знакомых ему только по художественным фильмам, да по смутным воспоминаниям о начальной военной подготовке — еще в средней школе. Гранаты. «Блин», — подумал, холодея, Дима, — «вот попал». Что-то в облике этих гранат было не то, и присмотревшись, Лукшин понял — они были без ручек. Впрочем, он тут же вспомнил, что ручки эти являются взрывателями и могут вывинчиваться. Дима осторожно отодвинул в сторону одну из гранат и обнаружил уголок еще одного полиэтиленового пакета, на этот раз — обычного прозрачного. Не вытаскивая, пощупал его и определил в нем несколько продолговатых предметов — видимо, те самые взрыватели. Вынул руку и аккуратно свернул пакет. Подумал мрачно: «Ни хрена себе инструменты человеколюбия».

Определенно, надо от них избавляться. Слава небесам, что никакому ППСнику подземному не пришло в голову поинтересоваться содержимым пакета. Дима поежился. Загребли б, как террориста, так бы и сгинул. Мелькнула мысль сдать «студентов» в ФСБ или куда там полагается, мелькнула — и пропала. Гранаты — вот они, Дима — вот он. А студентов еще найти надо по одной только хреновой записи. Даже если найдут — докажи-ка, что Дима из той ячейки именно гранаты достал. А самое главное — тот, кому эта посылка была предназначена, получит шанс узнать, кто ему малину испортил. А вот этого Диме хотелось меньше всего. Нет, выкинуть — и дело с концом. Лучше всего было бы — в реку, но до набережной далеко, а Вирджил уже, небось, весь в нетерпении. Просто в урну — ну как найдет кто и подорвется? А если еще люди поблизости окажутся? Начнут потом искать террориста, кто-нибудь вспомнит Диму… оно ему надо? Не, лучше куда-нибудь припрятать, а потом донести до реки и скинуть с моста. Да.

Официант, с трудом сдерживая зевоту, принес поднос с нехитрым Диминым обедом и, двигаясь с грацией замерзшей улитки, принялся выкладывать на стол приборы. Дима терпеливо дождался, пока официант выставит на стол все содержимое подноса, кивком поблагодарил его и принялся за еду. Дождался, пока тот скроется из виду и, свернув пакет с гранатами, сунул его на дно первого пакета. В глубине, рука наткнулась на что-то еще и, недоумевая, Дима извлек наружу нечто, оказавшееся пузатым бумажным конвертом. Лукшин моментально вспомнил фразу про «оплату» и воспрял духом. Моментально представив себе плотную пачку стодолларовых банкнот (а лучше — стоевровых, а еще лучше — пятисотевровых), он сунул руку в конверт и вытащил наружу… действительно пачку банкнот — в банковской упаковке. Такую мощную кипу тысячерублевок (своих тысячерублевок!) ему в руках еще держать не приходилось и на мгновение Дима ощутил себя богачом. Но только на мгновение. Через секунду он уже понял, что в руках у него — вовсе не целое состояние, а всего-то сто тысяч рублей. Неплохо, конечно, но, положа руку на сердце — что такое сто тысяч рублей по московским меркам? Так, слёзки. Дима разочарованно заглянул в конверт, порылся рукой в пакете — пусто.

«М-да», — подумал он, — «я, конечно, не специалист, но раньше я думал, что человеколюбие, на которое может потребоваться шесть гранат, оплачивается повыше. Или это только аванс?».

Но жизнь определенно налаживалась. Еще вчера это странное, местами непонятное, местами страшноватое ООО «Форес Дарк» было последним его шансом, спасательным кругом, давшим ему надежду удержаться на поверхности и не опасть на социальное дно. Но сегодня у него появились варианты. «А не послать ли мне этого Вирджила?» — подумал Дима, срывая банковскую упаковку и засовывая купюры во внутренний карман, — «на первое время денег хватит, а там — вон ребята меня звали. Дело у них вроде небезнадежное, а главное — понятное. Может, и в самом деле? Просто сейчас не пойти к Вирджилу, а вернуться домой. Не будет же он за мной бегать?». Лукшин задумчиво доел суп, закусил остывшей яичницей и принялся за кофе. Кофе напоминал настоящий только цветом, поэтому допивать его Дима не стал. Вынул из кармана одну из новообретенных тысячных купюр, взял в руку пакет и подошел к барной стойке. У кассы никого не было, Диме пришлось пару раз громко позвать «кого-нибудь», прежде чем из глубин ресторанчика вылез все тот же сонный официант.