Ку-дар (СИ) - Ивар Рави

я смог удерживаться на скорости сигов. Однозначно, что мне понадобится время меньше, чем рекордсмену школы Тенкору. Но среди учеников есть Барг и Урс, да и все остальные за время учебы стали мне друзьями. Передо мной стояла дилемма: оставить всех и установить рекорд возвращения или подгонять товарищей, чтобы все пришли вовремя. Особенно я переживал за Барга: прошло около трех месяцев с перелома ноги, выдержит ли он такую многочасовую пробежку?

Тенкор бесшумно подошел ко мне:

— О чем задумался, Желток? Ты мало кушаешь, учти, что еды с завтрашнего утра не будет, как и воды. Надо наесться и напиться, чтобы хватило на полный сирд.

— Я могу прийти за половину сирда, наставник. Просто я думаю о Барге, его нога может не выдержать, и он отстанет.

— Пока вы не «ихи-ри», каждый сам за себя, когда получите метку братства, тогда и отвечаете друг за друга. Тебе нужно думать о себе, ты сам недавно чуть не отправился к Азруму, оставь эти мысли. Я научил тебя всему, что знаю сам. Мне больше нечего тебе дать, остальное придет с годами и боями. Уже сейчас могу сказать, что ты сильнее меня как боец. И, возможно, сильнее Ургала, наставника «лан-ги», личного наставника Сирдария.

— А «сен-ары»?

— «Сен-ары» сильны своими другими свойствами, умением использовать свет Сирда. Но как бойцы они слабее «лан-ги» и «ихи-ри», хотя среди них тоже встречаются очень сильные бойцы.

— Наставник, как мне стать «лан-ги»?

Тенкор усмехнулся:

— Ты вначале стань «ихи-ри», не забывай, что после возвращения предстоит бой с тремя «ихи-ри». Только несколько человек смогли победить сразу троих «ихи-ри» в бою. Экзамен считается сданным, если претендент может сопротивляться троим «ихи-ри», если продержится один «саха».

Песочные часы «саха» во всем Сирдахе были только одного размера и приблизительно равнялись десяти минутам. Эти десять минут просто назывались «саха». При необходимости озвучивали: «один саха, два саха» и так до десяти. Десять «саха» в свою очередь составляли четверть сирда. Незатейливый такой счет, где время делилось на десять минут, полтора часа, три часа, четыре с половиной часа и сутки.

Тенкор ушел, ученики школы поглощали еду впрок, но у меня совсем пропал аппетит. Столы убрали только после наступления сумерек, отправив всех спать.

Утром возле школы находилось пять повозок запряженных четверками сигов. В каждую крытую повозку помещались по десять человек, Тенкор руководил нашей погрузкой. Полотнища шатров плотно задернули, не давая нам видеть маршрут. Несколько небольших окошек в потолке давали приток свежего воздуха, сами повозки нещадно трясло, а температура внутри была как в русской бане. Несколько раз я засыпал, пытаясь таким образом спастись от запахов тел, но грубая повозка будила, не давая забыться.

На место мы прибыли к ночи, когда сирд уже исчез за горизонтом. Выйдя наружу, я вздохнул полной грудью, наслаждаясь свежим воздухом.

— Можете начать возвращение через три «саха», — Тенкор кинул Урсу часы. — А можете отложить до утра, чтобы бежать под палящим сирдом.

Повозки развернулись и покатили обратно, скрываясь в темноте. Где-то недалеко есть «индах», где Тенкор с остальными проведут ночь. Но нам в «индах» нельзя, это условие экзамена. Все ученики собрались в круг, пытаясь узреть, как песок перетекает из одной колбы «саха» в другую.

— Барг, — обратился я к другу, когда время придет, скажи, мы не будем ждать восхода сирда и двинемся домой.

— Ночью? Как можно бежать в темноте, мы же ничего не увидим, — раздались возмущенные голоса.

— Я все вижу, побежите за мной. Бежать под прямыми лучами сирда будет еще тяжелее, — шум затих, каждый переваривал мои слова, в душе соглашаясь с такими доводами. Но нужно еще определить направление: после захода сирда определение сторон света становилось невозможным. В зените висело бледное пятнышко стационарного сирда, звезд, как я говорил, на ночном небе Сирдаха не бывало.

Ориентироваться по следам повозок не имело смысла: на твердой, как асфальт, земле следы практически не видны даже днем, а спустя пару часов и вовсе исчезнут, даже я их не увижу. И я знал, со слов Тенкора, что повозки перед тем, как остановиться, делали ложные круги, чтобы усложнить нам задачу. Полчаса или три «саха» прошли полностью, но теперь над нами висела сплошная темень.

— Все готовы? Бегите за мной, не отставайте, — я начал с легкого бега, когда все втянутся в ритм, можно будет ускориться. Не прошло и пяти минут, как колонна растянулась, и раздались крики отстающих.

— Стоять! — Я остановился, дожидаясь отстающих. Двое отставших в темноте взяли неверное направление, забирая сильно вправо. Окликнув их, велел остановиться, добежав к заблудившейся паре, вернул их к основной массе. Нужно что-то придумать, если я увлекусь бегом, то хвост неминуемо отстанет и потеряется. — Снимайте с себя рубахи и отрывайте от нижнего края полоски. Свяжем полоски между собой и каждый будет держаться за них, чтобы не сбиться с пути.

Пришлось ответить на несколько вопросов, прежде чем идея дошла до всех. Снимая рубахи, парни отдирали по паре полосок и связывали их между собой. Получилась довольно длинная самодельная веревка, конец которой я взял в руку. Единственное, в чем я не был уверен, так это в правильности направления. Общими усилиями определили направление и возобновили бег. Около часа бежали молча, лишь слышалось затрудненное дыхание сзади. Для меня бег с такой небольшой скоростью был мучителен: организм жаждал скорости, но товарищи на такое не способны.

Когда сзади раздались умоляющие крики, я остановился. Дыша, как кузнечные меха, половина учеников распласталась на земле прямо у моих ног. Другая половина держалась куда лучше, даже возникла мысль продолжить бег с половиной участников. Отдых затянулся, то один, то другой «видел» в ночном небе шипокрыла ждущего свою добычу. Только моя угроза, что я побегу один и оставлю всех в отрытой степи, заставила претендентов встать на ноги.

Второй отрезок бега получился как минимум вдвое длиннее, даже я начал чувствовать признаки усталости, когда решил дать людям передышку. Ожидаемо, мы не досчитались пятерых участников, решивших молча отделиться от нашего безумного забега. После примерно часового отдыха мы снова рванули в ночную степь. Теперь даже я бежал чуть медленнее, сказывались отсутствие воды и еды: многочасовой марафон требовал калорий. А их-то как раз и нет. Вспомнил слова Тенкора, настаивавшего наесться впрок: всегда у меня так: никогда не слушаю хороших советов. Примерно после полутора-двух часов бега мне пришлось перейти на шаг. Восстановив дыхание, произвел