Путь к Истоку - Анастасия Штука

Он оказался не таким, каким себе представляла колдунья прославленного и закаленного в многочисленных сражениях наемника. Его высокая, худощавая фигура лучилась едва сдерживаемой силой и мощью, подавляя своим превосходством. Мужчина был красив, но особой, зловещей и агрессивной красотой, которая производила скорее отталкивающее, пугающее и неприятное впечатление, а не вызывала восхищение. Черты его лица были совершенными, но при этом такими резкими, что на ум приходило только одно сравнение, подходящее им — хищные. А прямые пряди заплетенных в короткую, едва достигающую плеч, косу пшеничных волос лишь подчеркивали резкие скулы, аристократичный нос, высокий лоб, тонкие, но чувственные, губы и большие, выразительные глаза, приковывающие внимание. Он производил впечатление человека, прошедшего суровую школу жизни, изучившего все принятые в обществе законы и создавшего свои, по которым и жила команда этого корабля. И какое-то внутренне чувство подсказывало Яснине, что от него нужно держаться подальше. А своей интуиции колдунья привыкла доверять безоговорочно.

Над их головами послышались тихие хлопки, заставившие ее отвернуться от застывшего мужчины, который с легким прищуром принимал взгляд, скользящий по нему. Несколько человек, под руководством Врана, которого она легко узнала по широкоплечей, могучей фигуре, поспешно распускали белоснежные, крепкие паруса. «Нарвал» был готов к отплытию.

Море было тихим и шаловливо-игривым, забавляясь небольшими пенными волнами, а небо — безоблачно чистым, поэтому их путешествие проходило спокойно. Попутный сильный ветер подгонял грациозный и хищный фрегат, который с легкостью скользил по пенным волнам, легко поскрипывая снастями. Яснина большую часть времени проводила в каюте, наедине с захваченными из библиотеки Ордена древними манускриптами, разбирая выцветшие от времени руны, а по вечерам поднималась на палубу, чтобы полюбоваться звездным небом, раскинувшим над головой расшитый звездами плат, или понаблюдать за стаями дельфинов, грациозно взлетающими из пенных волн и с громким клекотом ныряющими обратно. Маги держались вместе, старательно избегая ее общества, чему она была несказанно рада. Они вызывали у нее глухое раздражение одним своим видом, поэтому Яснина с трудом сдерживала невыносимое желание наслать на них какое-нибудь малоприятное проклятие. Игнорируя ее, они тем самым оказывали услугу им всем: колдунье не хотелось по возвращении из путешествия отчитываться перед Рогдом, или объяснять, почему его маги превратились в нечто, не поддающееся описанию.

Правда, долго пребывать в гордом одиночестве ей не позволили. Вран, оказавшийся первым помощником капитана, постоянно, но, якобы совершенно случайно, оказывался рядом с ней, стоило колдунье подняться из каюты на палубу. Яснина не замечала к себе никакого повышенного внимания со стороны команды, которая за долгие годы плаванья должна была привыкнуть и не к таким пассажирам, поэтому не понимала повышенной заботы первого помощника. Первое время они неловко молчали, рассматривая простирающуюся со всех сторон морскую гладь, затем мало-помалу разговорились. Вран оказался приятным и интересным собеседником, с которым было забавно и интригующе вступать в споры, частенько превращающиеся в ожесточенные и многочасовые дискуссии, когда каждый из них пытался доказать свою правоту другому. Капитан вел себя безукоризненно вежливо, вопреки ее мнению, старательно избегая ее общества, ограничиваясь при неизбежной встрече легкими и приветственными поклонами. Первое время Яснина относилась к нему настороженно, и никак не могла отделаться от странного, тревожного чувства, когда оказывалась в непосредственной близости от его высокой фигуры, с легкостью скользящей по палубе, но затем успокоилась, перестав воспринимать его как угрозу. Этому способствовало и его непринужденная манера поведения за столом. Еще в первый день путешествия колдунья была приглашена на трапезу в каюту капитана, где на обед и ужин собирались офицеры корабля. Она с удовольствием отказалась бы от оказанной чести, ведь ни одного из магов к столу не пригласили, но первый помощник скучающим голосом сообщил ей, что своим отказом она обидит капитана, поэтому скрепя сердце, Яснина была вынуждена ответить согласием, проклиная про себя все установленные правила, не позволяющие ей просто проигнорировать приглашение.

Их плавание подходило к концу, до островов оставалось всего несколько дней пути, когда разыгрался шторм. Он начался совершенно неожиданно; только что ослепительно ярко светило солнце, пуская игривых зайчиков по лазурным, спокойным водам, а затем большой корабль словно нырнул в темноту, резко обрушившуюся на море. Сильный удар сотряс судно, заставив Яснину схватиться за поручни, чтобы устоять на опасно накренившейся вбок палубе. Кто-то менее удачливый из членов команды не удержался на ногах, скатываясь к противоположному борту и проклиная волну сразу на нескольких языках. Ее выдох внезапно повис в воздухе легким облачком пара, температура резко и стремительно понижалась, заставив ее зябко поежиться. Яснина оторвала взгляд от огромной темной тучи, нависшей над кораблем, пронизанной копьями серебристых молний, недоуменно глядя на внезапно онемевшую руку. Ее глаза изумленно расширились, длинные пальцы, сжавшиеся в крепкой хватке вокруг отполированного дерева поручня, медленно покрывались кристалликами льда, ажурно оплетающего ее ногти и стремительно пробирающегося все выше по нежной коже. Колдунья не сдержала испуганного вскрика, когда сильные руки подхватили ее, отрывая от борта, на глазах покрывающегося толстой коркой льда. Крепко прижимая ошеломленную женщину к себе, капитан несколькими стремительными прыжками достиг трюма, спрыгнув вниз, минуя лестницу, двигаясь молниеносно и резко, сильным ударом плеча распахнул дверь, ведущую в его каюту, занес колдунью, приходящую в себя, внутрь и осторожно положил ее на постель. Яснина, осознав, что он собирается сделать, быстро рванулась с ложа, но натолкнулась на широкую грудь, загородившую ей дорогу. Стоящая на коленях на мягкой перине, колдунья молча смотрела, как лицо капитана медленно светлеет, и широкая улыбка сменяет мрачное, тревожное выражение. Протянув руку, он кончиками пальцев провел по ее щеке, заставив Яснину пораженно замереть, а затем быстро наклонился к ней, накрывая ее приоткрывшиеся из-за тяжелого дыхания губы жадным и глубоким поцелуем. Пока колдунья приходила в себя, собираясь послать в него проклятие, Сайлас оторвался от нее также быстро, как и поцеловал, на мгновение притягивая ее к себе, обхватывая широкой ладонью ее голову, прижимая к своей груди. Рука Яснины безвольно опустилась, когда она услышала, как стремительно, резко и прерывисто бьется сердце внешне невозмутимого мужчины, грозя прорвать грудную клетку и вырваться наружу. Она с изумлением и непониманием вскинула широко распахнутые глаза на мужчину, который с жадностью смотрел на нее, словно пытался запомнить. Она не понимала, что происходит, но видела, что капитан прекрасно в этом осведомлен. Ледяной, душераздирающий вой, раздавшийся над их головами, а также громкие крики и лязг оружия, последовавшие за ним, заставили их замереть. Воспользовавшись секундной заминкой колдуньи, капитан легко скользнул пальцами по ее тонкой шее, миновав широкое ожерелье, и с силой нажал на основание. Яснина попыталась вырваться из удерживающих ее рук, сжавшихся, словно железное кольцо, но он без труда удерживал ее, не позволяя освободиться. Темнота стремительно поднималась волной из глубины сознания, мешая ей сосредоточиться на заклятии, мысленно произносимом. Черное сияние окутало ее пальцы, сжимающие его руку, но бархатная темнота резко обрушилась на нее, погружая в омут беспамятства. Капитан скользнул пальцами к едва заметной жилке, бьющейся у основания шеи, проверяя пульс. Убедившись, что Яснина погружена в глубокий сон, он осторожно опустил ее на постель, и, бросив последний, быстрый взгляд на ее спокойное, умиротворенное лицо, стремительно бросился наверх, к своей команде. В отличие от ведьмы, всю жизнь прожившей в Талвинии, он прекрасно знал, кто пожаловал к ним в гости, поэтому готов был приветливо встретить их и угостить крепкой сталью. Сайлас быстро вырвался на палубу, взглядом отыскав первого помощника, собирающего вооруженную до зубов команду. Вран оглянулся, словно почувствовав его напряженный взгляд, и слегка усмехнулся, давая понять, что заметил его поступок и полностью его одобряет.