Танго втроем - Наталья Александрова

– Нет, тетя Надя, домой я не пойду.

– То есть как это, – Надежда пришла в ужас, – куда же ты пойдешь, если не домой, тебе что, мало сегодня досталось?

– Послушай меня внимательно, пока Максим на свободе, теперь мы точно знаем, что он жив и на свободе, так вот, я не смогу чувствовать себя нормальным человеком. Я уже не говорю о том, чтобы спать спокойно, я скоро вообще в психушку загремлю. Мне уже сны вещие снятся! Теперь я знаю эту квартиру, это хорошо, но, с другой стороны, он знает, что я знаю, – и не оставит меня в живых. По-моему, он просто зациклился на этой мысли. Значит, мы должны устроить ему ловушку. И сделать это нужно сегодня – завтра будет поздно, он смоется, и поминай как звали, а я всю жизнь буду трястись и кричать по ночам во сне!

– Да черт с ним, пусть катится из страны, он не вернется сюда никогда!

– Нет, не все так просто. Он не уедет, пока я жива. А если не меня, то кого-то из семьи прикончит. Ты бы видела его глаза!

– Ну, и как же ты собираешься его ловить? – спросила Надежда с некоторой долей сомнения, но уже задумчиво.

Я поняла по ее тону, что она обдумывает операцию, и ужасно обрадовалась – с тетей Надей мне было не так страшно.

– У меня есть знакомый опер Дима, он занимается этим делом и хорошо ко мне относится. Он молодой, сильный, решительный и не чужд авантюризма. Я думаю, если его попросить, он согласится устроить здесь засаду, даже без санкции начальства – ведь Громова ни за что не даст разрешения, она мне не верит.

– Ох уж эта Громова! – с чувством сказала Надежда. – Но знаешь, засада – это хорошо, но что ему смогут предъявить? Все обвинения против него нужно еще доказать, формально нет никаких оснований для ареста.

Наши взгляды встретились, и я прочла ее мысли.

– Тетя Надя, ты меня снова привяжешь к этому креслу, только не так туго, пожалуйста, и его арестуют, когда он попытается меня убить.

– Ну, Маринка, – рассмеялась Надежда, – сны вещие ты видишь, теперь мысли читать начала, скоро будешь давать в газете объявления – снимаю сглаз, навожу порчу, привораживаю… Но если серьезно – это слишком опасно. У меня мысль другая – ты не знаешь, где можно манекен достать?

– А зачем тебе манекен?

– Ну, ты же хочешь героически вернуться в это кресло, с которым у тебя связаны не самые лучшие воспоминания, так уж лучше мы в это кресло посадим манекен в твоей одежде – как тебе такой вариант?

– А ты думаешь, он меня от манекена не отличит? В общем, он ко мне относился как к манекену, но не до такой же степени…

– А мы сцену подготовим, свет погасим, окно занавесим, ты будешь говорить с ним из укрытия… Авось и не заметит подмены! Ведь он же сильно нервничает.

– Ну, тетя Надя, ты стратег! Не знаю, кто в тебе пропадает – военачальник или режиссер!

– Частный детектив, наверное. Или домохозяйка. Ладно, шутки в сторону, давай звони своему знакомому оперу и пошли за реквизитом. Только тебе бы хорошо себя в порядок немного привести. Здесь ванная есть?

Ванная была, но без ванны, зато был кран с холодной ржавой водой. Я причесалась, глядясь в тети-Надину пудреницу, подкрасила губы. Не могу сказать, что мой вид стал намного лучше, но тетю Надю он удовлетворил.

Я позвонила Диме Вострикову, он оказался дома. Надо отдать ему должное, он сразу ухватил суть и попытался меня отговорить, сказал, что он мне очень благодарен, что я очень помогла следствию, установив местонахождение Кострова, и что теперь они, милиция, сами с Костровым разберутся.

– Дима, не сотрясай воздух! – довольно невежливо прервала я его. – Придешь ты или не придешь, я все равно устрою засаду, и, если что с нами случится, это будет на твоей совести.

Поддавшись на шантаж, Дима согласился приехать. Молодой он еще и неопытный. Поддается на уговоры, Громовой с ним еще работать и работать.

Тетя Надя была полна решимости:

– Маринка, сосредоточься на манекене. Без него вся операция сорвется.

Скажите, как просто, достать манекен! Всего-то делов! Но, очевидно, в экстремальных ситуациях моя голова работала с полной нагрузкой, поэтому я быстро вспомнила, что все та же бедовая Катерина однажды рассказывала, что в магазине, куда ее взял на три месяца продавщицей сосед по подъезду, в кладовке валяется куча старых манекенов. Магазин был продуктовый, а помещение снимал у бывшего универмага, места там было много, и манекены никому не мешали, а может, руки не доходили выбросить. Катерина проработала в том магазине три месяца и ушла, потому что у соседа был принцип: с каждой новой продавщицей устанавливать, так сказать, неслужебные отношения. Во время этих неслужебных отношений зарплата у девушек была хорошая, а как только по прошествии трех месяцев очередная пассия хозяину надоедала, зарплата, естественно, уменьшалась. Катерина уволилась, но поскольку она никогда ни с кем не ссорилась, то у меня была надежда, что и с этим директором магазина она сохранила хорошие отношения. Так или иначе, может быть, нам повезет, и манекены ждут нас?

Я набрала Катин номер, она была дома, сегодня у нее оказался выходной в книжном ларьке. Моей просьбе Катька ни сколько не удивилась – манекен так манекен! Раз надо – нет проблем! Она назвала адрес.

– Спросите Виталика, скажете – от Кати. Там этих манекенов навалом!

Магазинчик мы нашли быстро, и Виталик оказался на месте. Вспомнив Катерину, он плотоядно заулыбался, видно жалел, что дал ей уволиться через три месяца, но принцип есть принцип. Он любезно сам проводил нас в кладовку, но когда включил свет, мы немного прибалдели. По всей комнате в углах и на полу лежали, сидели и стояли голые манекены, и кто-то расположил их в самых сексуальных позах.

– Ну и ну, – покачала головой Надежда, – прямо Камасутра.

Виталик немножко смутился:

– Это сторож у нас тут ночью развлекается, скучно одному-то, а так все-таки компания. Выбирайте, какого нужно.

Тетя Надя критически посмотрела на меня, обошла комнату и выволокла подходящий женский манекен, отпихнув от него двух манекенов мужского пола.

– Хватит вам уже, она нам для дела нужна! Ну что, Маринка, похожа на тебя?

В глазах Виталика зажегся подозрительный интерес, очевидно, на него возбуждающе подействовали голые манекены, но мы поскорее подхватили манекен и собрались уходить. Виталик настолько был любезен, что подсадил нас в их магазинный автобус вместе с манекеном.

На Литейном, чуть в стороне от злополучного двора, нас уже ждали Дима и его коллега Толик, тоже молодой и не лишенный авантюризма, раз согласился участвовать в таком сомнительном мероприятии.

Мы поднялись в квартиру, я показала операм место, где меня садировал неуловимый Максим Костров, и мы занялись подготовкой сцены. Моего «двойника» мы усадили в кресло недалеко от окна, чтобы Максим, войдя в комнату, увидел свою жертву против света, да еще повернутую под таким углом, чтобы от двери был виден только неопределенный женский профиль. Я попросила ребят на минутку выйти, надела тети-Надин плащ прямо на белье, а в мою одежду мы нарядили манекен. Потом мы отошли к двери и вместе с ребятами полюбовались на дело своих рук. Чтобы улучшить эффект, мы завесили большую часть окна найденной в соседней комнате старой занавеской, прикрыв дыру в стекле. В комнате стало полутемно, и стало видно, что в кресле у окна сидит замученная тяжелой неволей женщина, которую, если не очень приглядываться, можно было принять и за меня. Тем более что наступил вечер, и, хоть были белые ночи, во дворе-колодце наблюдались сумерки. Чтобы Максим не смог включить свет, предусмотрительная тетя Надя вывернула пробки.

Все было готово. Время подходило к одиннадцати. Ребята с Надеждой спрятались в стенном шкафу, а я кое-как устроилась у окна на полу, заслонившись от входа ломаной тумбочкой, – мой голос должен был доноситься со стороны манекена, поэтому я решилась занять такую опасную позицию, надеясь, что Дима с Толей смогут вовремя прийти мне на помощь. Сидеть на полу было страшно неудобно, хотя я и подложила под себя старую диванную по-душку.

Началось долгое мучительное ожидание. Мне было тяжелее всех – я сидела отдельно от других, да и вообще, днем я храбрилась, а сейчас, с одной стороны, меня начал терзать страх, а с другой стороны – опасения, что Максим вообще больше не явится в эту квартиру, и тогда мне придется оправдываться перед Димой и трястись за себя и семью всю оставшуюся жизнь.

Время шло, отмеряемое нудным тиканьем стенных часов. Из шкафа изредка доносился шорох: Надежда с парнями устраивались поудобнее. Как я им завидовала – они были вместе, им было не страшно…

Время шло и шло, и ничего не происходило. Это глупое ожидание так измучило меня, что я уже готова была вскочить и закричать во весь голос: «Все! Уходим!» – и вдруг именно в эту секунду в дверях квартиры повернулся ключ.

Я застыла и напряглась как пружина, вся превратившись в зрение и слух.

Скрипнула открывшаяся дверь, в коридоре раздались шаги Максима, я все еще узнавала их безошибочно. Вот он вошел в комнату, щелкнул выключателем, тихонько чертыхнулся, когда понял, что нет света. Я поняла, что он сейчас видит женский силуэт на фоне окна. Пора было подавать реплику.