Мертвые, вставайте! - Фред Варгас

Марк чуть не выронил чайник.

– Идиот! – прошептал он. – Нет, ну какой идиот!

Перепрыгивая через ступеньки, он взлетел на четвертый этаж.

– Одевайся, Люсьен! – закричал он, тормоша его.

Люсьен открыл глаза, готовый к отпору.

– Нет, без вопросов, без комментариев. Ты мне нужен! Шевелись!

Так же быстро Марк поднялся на пятый, где встряхнул Вандузлера.

– Она собирается удрать! – сказал Марк, задыхаясь. – Скорее, Жюльет с Матиасом уехали! Этот дурак Матиас не понимает опасности. Я еду с Люсьеном. Вытаскивай из постели Легенека. Поезжай с его людьми в Дурдан, – аллея Высоких Тисов, двенадцать.

Марк вылетел пулей. У него не гнулись ноги от того, что он сегодня столько бегал. Одуревший от сна Люсьен спускался по лестнице, надевая ботинки, с галстуком в руке.

– Жду тебя перед домом Реливо! – крикнул ему Марк на ходу.

Он скатился по лестнице, пронесся через сад и заорал перед домом Реливо.

Реливо подозрительно выглянул в окно. Он только недавно вернулся, и говорят, надпись на черной машине потрясла его.

– Бросьте мне ключи от вашей машины! – проорал Марк. – Вопрос жизни и смерти!

Реливо не раздумывал. Несколько секунд спустя Марк уже ловил ключи, летевшие через садовую решетку.

Можно было думать о Реливо все, что угодно, но ключи он бросал отменно.

– Спасибо! – выкрикнул Марк.

Он включил зажигание, завел машину и открыл дверцу, подхватывая Люсьена. Люсьен завязал галстук, положил себе на колени маленькую плоскую бутылочку, откинул сиденье назад и устроился поудобнее.

– Что это за бутылка? – спросил Марк.

– Кондитерский ром. На всякий случай.

– Где ты его взял?

– Он мой. Это для выпечки.

Марк пожал плечами. В этом был весь Люсьен.

Марк вел машину быстро, сжав зубы. Париж, полночь, скорость. Был вечер пятницы, движение было затруднено, и Марк обливался потом: он лавировал, обгонял, проезжал на красный свет. Лишь вырвавшись из Парижа и выехав на пустую автомагистраль, он почувствовал себя способным говорить.

– Да за кого Матиас себя принимает? – воскликнул он. – Вздумал тягаться с женщиной, уже укокошившей кучу народа? Он не соображает! Ведь она будет похуже зубра!

Поскольку Люсьен не отвечал, Марк бросил на него быстрый взгляд. Этот слабоумный спал, к тому же глубоко.

– Люсьен! – крикнул Марк. – Проснись!

Ничего не поделаешь. Если этот тип решал поспать, вывести его из этого состояния без его согласия невозможно. Это как с Первой мировой. Марк прибавил газу.

Он затормозил перед номером двенадцатым по аллее Высоких Тисов в час ночи. Большие деревянные ворота дома Софии были закрыты. Марк выволок Люсьена из машины и поставил на ноги.

– Проснись! – повторил Марк.

– Не кричи, – сказал Люсьен. – Я проснулся. Я всегда просыпаюсь, когда знаю, что становлюсь нужен.

– Поторопись, – сказал Марк. – Подсади меня, как в прошлый раз.

– Сними башмаки, – сказал Люсьен.

– Ты в своем уме? Мы и так уже, может быть, опоздали! Давай подставляй руки, в обуви я или нет!

Марк оперся ногой на руки Люсьена и дотянулся до верха стены. Ему пришлось сделать усилие, чтобы суметь оседлать ее.

– Теперь ты, – сказал Марк, протягивая вниз руку. – Подтащи мусорный бак, залезай на него и хватайся за мою руку.

Люсьен оседлал стену рядом с Марком. Небо было затянуто тучами, стояла полная темнота.

Люсьен спрыгнул вниз, за ним Марк.

Очутившись на земле, Марк попытался сориентироваться в темноте. Он думал о колодце. И надо сказать, он о нем думал уже порядочно времени. Колодец. Вода. Матиас. Колодец, излюбленное место сельских средневековых преступлений. Где же этот чертов колодец? В темноте проступили светлые очертания. Марк кинулся туда, Люсьен за ним. Он ничего не слышал, ни единого звука, кроме шума собственных шагов и шагов Люсьена. Его начинало охватывать смятение. Он торопливо скинул тяжелые доски, прикрывавшие жерло колодца. Дерьмо, он не захватил карманный фонарик. Все равно, у него уже давно нет никакого карманного фонарика. Два года. Скажем, два года. Он перегнулся через край колодца и позвал Матиаса.

Ни звука в ответ. Дался ему этот колодец, в самом деле! Почему не дом или, на худой конец, не роща? Нет, он был уверен – колодец. Это просто, ясно, по-средневековому и не оставляет следов. Он приподнял и стал потихоньку опускать подвешенное цинковое ведро. Когда он почувствовал, что где-то в глубине оно коснулось поверхности воды, он заблокировал цепь и перекинул ногу через край колодца.

– Следи, чтобы цепь оставалась заблокированной, – сказал он Люсьену. – Не отходи от этого чертова колодца. И главное, будь начеку. Не шуми, не спугни ее. Ей ведь уже все равно: четыре, пять или шесть трупов. Дай мне твою фляжку с ромом.

Марк начал спускаться. Ему было страшно. Колодец был узким, черным, скользким и ледяным, как и любой другой колодец, но цепь держала хорошо. Когда он дотронулся до ведра и ледяная вода охватила его щиколотки, ему показалось, что он спустился на шесть-семь метров. Он соскользнул в воду до бедер, и ему показалось, что от холода у него полопается кожа. Ноги его наткнулись на лежащее тело, и ему захотелось завопить.

Он позвал Матиаса, но тот не отвечал. Глаза Марка привыкли к темноте. Он опустился в воду по пояс. Одной рукой он ощупал тело охотника-собирателя, который, как дурак, дал скинуть себя в этот колодец. Из воды торчали голова и колени. Матиасу удалось упереться своими большими ногами в цилиндрическую стенку. Повезло, что его сбросили в такой узкий колодец. Ему удалось застрять. Но сколько времени он купается в ледяной воде? Сколько времени он соскальзывает, сантиметр за сантиметром, глотая черную воду?

Он не мог приподнять безжизненное тело Матиаса. Нужно было, чтобы охотник нашел в себе силы хотя бы уцепиться за него.

Марк обмотал цепь вокруг правой руки, уперся ногами в ведро, проверил захват и начал подтягивать Матиаса. Он был таким огромным, таким тяжелым. Марк выбивался из сил. Мало-помалу Матиас показывался из воды и через четверть часа усилий его торс уже покоился на ведре. Марк придержал его упертой в стенку ногой, а левой рукой ему удалось нащупать засунутую в куртку фляжку с ромом. Если Матиас еще жив, эта кондитерская штука ему точно не понравится. Он влил порядочную порцию ему в рот. Ром стекал по лицу Матиаса, но Матиас не реагировал. Ни на секунду Марк не допускал мысли о том, что Матиас может умереть. Только не охотник-собиратель. Марк неловко похлопал его по щекам и снова влил ром. Матиас заворчал. Он выплывал из вод.

– Ты меня слышишь? Это Марк.

– Где мы? – спросил Матиас глухим голосом. – Мне холодно. Я сейчас сдохну.

– Мы в колодце. Где, по-твоему, мы еще можем быть?

– Она меня скинула, – пробормотал Матиас. – Оглушила и скинула, я не видел, как она подошла.

– Знаю, – сказал Марк. – Люсьен нас сейчас поднимет. Он наверху.

– Она ему кишки выпустит, – пробормотал Матиас.

– За него не беспокойся. На передовой ему нет равных. Давай пей.

– Что за дерьмо?

Матиас говорил едва слышным голосом.

– Ром для выпечки, Люсьен дал. Он тебя согревает?

– И ты выпей. Вода парализует.

Марк сделал несколько глотков. Обмотанная вокруг руки цепь впивалась в руку и жгла.

Матиас снова закрыл глаза. Он дышал, вот и все, что можно было о нем сказать. Марк свистнул, и в круге светлой мглы наверху показалась голова Люсьена.

– Цепь! – сказал Марк. – Поднимай ее потихоньку и, главное, не давай ей снова спускаться! Не делай рывков, а то я его упущу!

Его голос отражался от стен, оглушая его самого. Ну, значит, хотя бы уши у него не онемели.

Он услышал металлический скрежет. Люсьен развязывал узел, удерживая цепь, чтобы Марк не упал еще ниже. Он был добр, этот Люсьен, очень добр. И цепь начала медленно подниматься.

– Перебирай звено за звеном! – крикнул Марк. – Он тяжелый, как зубр!

– Он утонул? – крикнул Люсьен.

– Нет! Наворачивай, солдат!

– Вот дерьмо дерьмовое! – выругался Люсьен. Марк ухватил Матиаса за брюки. Матиас подпоясывал брюки толстым шнуром, и за него было удобно держать. То было единственное достоинство, какое увидел в это мгновение Марк в безыскусной веревочной завязке, которой подпоясывался Матиас. Голова охотника-собирателя слегка ударялась о стенки колодца, но Марк видел, как приближается его край. Люсьен вытянул Матиаса и уложил его на землю. Марк перекинул ноги через край и упал в траву. Морщась, он размотал цепь со своей руки. Рука была в крови.

– Замотай ее покрепче моим пиджаком, – сказал Люсьен.

– Ты ничего не слышал?

– Ничего. Приехал твой дядя.

– Долго же он добирался. Похлопай Матиаса по щекам и разотри его. Похоже, он снова уплывает.

Первым к ним подбежал Легенек и опустился на колени рядом с Матиасом. У него-то был с собой электрический фонарь.

Придерживая свою руку, которая казалась ему каменной, Марк встал и пошел навстречу шести полицейским.