Дипломатия греха - Дмитрий Леонтьев

      - Да, ладно соблазнять-то. У меня ведь отпуск только декабре. Из дома никуда зимой не выберусь, хорошо хоть Новый год спокойно отмечу.

      -Нет, я зиму не люблю: холодно, скучно. А я еще и покупаться успею, а коль повезет, так еще и позагораю. Я уже весь там... Сегодня долго засиживаться не буду строго до 18:30, и баста! Сейчас я на обед, а потом скроюсь подальше от начальства на территории. Мало ли что, а мне завтра билеты брать.

      -Не взял еще?! Если хочешь, могу помочь. У меня знакомая в билетных кассах работает.

      -Да нет, спасибо. В том направлении проблем с билетами нет. Это не юг, не Москва... Глухомань. А не брал их специально - у нас до последнего дня неизвестно - уедешь или нет. То теракт, то события в Чечне, то выборы... Но, слава Богу, повезло...

      - Во! Чуть не забыл! Хорошо, что ты напомнил. О Боге... Тебя там, у твоего кабинета опять этот поп караулит. Уже час сидит. Я ему сказал, что ты кражу оформляешь, но он настойчивый, не уходит. Я ему: не ждите, он завтра в отпуск отбывает, а он... Ты куда?

      Я на цыпочках подкрался к двери дежурки и выглянул наружу. Коридор был пуст.

      -Петрович, -сказал я шепотом. -С этого и надо было начинать! Ты даже не знаешь, что это за человек!

      -Знаю, знаю, о ваших похождениях анекдоты рассказывают. Как о Штепселе с ТарапунькоЙ.

      -Тебе смешно, да?! Петрович, я тихо сваливаю, позже позвоню. Ты мне скажешь, когда он уйдет. Придумай что-нибудь... Скажи, что я погиб при исполнении, что меня перевели в Москву на должность министра МВД, что меня преступники в заложники на месяц взяли... В общем, не выдай, Петрович! Все, я побежал. Если сумеешь его спла­вить, с меня перед отбытием “пузырь”.

      Стараясь не скрипеть дверьми, я выскочил в коридор, высунул голову на улицу и, не заметив ничего подозрительного, быстро пошел прочь. Не успел я сделать и десятка шагов, как знакомый голос у меня за спиной окликнул:

      -Коля!

      Сделав вид, что ничего не слышу, я ускорил шаг.

      - Николай!- бас набирал силу. Я перешел на спортив­ную ходьбу.

      -Куницын! в голосе почувствовалась угроза.

      Остановившись, я поднял руки над головой и медленно обернулся. Разумовский, облаченный в свою неизменную рясу, возвышался на крыльце отдела и укоризненно качал головой. Жизнерадостно улыбнувшись, я развел руками:

      -А я иду, ничего не слышу...

      -У меня к тебе дело, -вместо приветствия заявил неугомонный иерей.

       -Серьезное.

       -Нет проблем, -легко согласился я. -Но не на улице же будем обсуждать?.. Айда в отдел, там, в кабинете и поговорим.

       Разумовский с подозрением посмотрел на меня. Я сделал несколько шагов в сторону отдела и поторопил:

       -Проходи, проходи, а то ты меня уж совсем за негостеприимного хозяина держишь.

       Отец Владимир кивнули, вошел внутрь отдела. Едва дверь за ним захлопнулась, я развернулся и что было сил бросился бежать. Так я не бегал давно. Сказать по правде, в этом отношении я себя изрядно запустил. Но что делать, если времени частенько и на обед не хватает, не то что на спорт. Через пять минут у меня закололо в боку, через десять я заметно сбросил скорость, а через пятнадцать рядом со мной пристроилась старенькая и обшарпанная “пятерка”, старательно выдерживая со мной один темп. Я засопел и прибавил скорости.

       -А ты отъявленный мерзавец, -спокойно заметил сидевший за рулем Разумовский.

       -Мерзавец, -согласился я на бегу, -мерзавцы тоже в отпуск хотят. Им тоже отдых нужен. А другие мерзавцы хотят им помешать. Что делать? -и сам себе ответил: Бежать. Что в прямом смысле и делаю...

       - У меня очень серьезная проблема.

       - ... Бег также позволяет поддерживать спортивную фор­му. Благотворно влияет на нервную систему, оздоравливает, укрепляет организм...

       - Без твоей помощи мне не справиться.

       - ... Особенно полезен бег трусцой. Разумеется, до обеда. Потому я...

       - Посмотри, кто сидит у меня в машине на заднем сиденье.

       Я искоса взглянул.

       - Девочка. Здравствуй, девочка,

       Это действительно был ребенок. Лет шести, с роскошными белокурыми волосами и огромными голубыми глазами на невинном круглом личике. Серьезно и изучающе глядя на меня, она потрогала Разумовского за плечо:

       - Почему дяденька бежит?

- Дяденька спортом занимается, ответил иерей. -Здоровье бережет.

       - По-моему, он от нас убегает... Он нас боится?

       Я остановился и, с трудом пытаясь отдышаться, склонился к окну машины:

       -Дяденька ничего не боится, малыш. Дяденька торопится уехать в деревню, к коровкам, овечкам, птичкам... И так этого дяденьке хочется, что он торопится со всех ног.

       -Вот, -обиженно сказала девочка иерею, ты говорил, что он смелый и добрый волшебник, который найдет моих маму и папу, а он мне рожи корчит!

       -Не корчу я рожи, -запротестовал я, -я отдышаться пытаюсь... Понимаешь, маленькая, волшебникам тоже иногда требуется отдых. Они так устают, разнося подарки, что изредка... раз в три года ездят отдыхать. К озеру, на травку, к курочкам, уточкам...

       - Мама говорила, что волшебники не разносят подарки, подарки мамы делают, а волшебники помогают людям, которым плохо. А если ты уедешь, мне никто не поможет.

       - Как не помогут? Помогут. Сейчас этот негодя... дяденька отвезет тебя в дом, где живут одни... к-хм... волшебники. ИДН называются. Они оформят тебя, дадут запрос… В смысле – найдут твоих родителей…

       В огромных синих глазах заблестели слезы. Забравшись, самый угол, она тихо и жалобно сказала Разумовскому:

       - Ты говорил, что он поможет... Он не хочет...

       Отец Владимир молчал, закусив губу. Я неловко топтался на месте, томимый нехорошими предчувствиями. Инстинкт повелевал мне повернуться и продолжить путь к долгожданному месяцу свободы и наслаждений. Я вздохнул

и спросил:

       -Где ты ее нашел?

       -У метро, ответил иерей. -Она объедки собирала.

*  *  *

       С удивлением взглянув на девочку, я впервые заметил, что одета она в старое, разодранное платье, руки и ноги покрыты царапинами, а туфель нет и в помине.

       -Н-н-да... Потеряшка... Дела, -почесал я в затылке. ­А почему именно ко мне? Почему не в детский спецприемник? Родители, наверное, уже обыскались.

       Разумовский настороженно оглянулся на плачущего ребенка, высунул голову в окно машины и поманил меня пальцем. Недоумевая, я приблизился и наклонился, подставляя ухо.

       -Убиты ее родители, прошептал иерей, а она из интерната сбежала после того, как ее украсть пытались. Такие вот дела. Ей опасность грозит. О смерти родителей она не знает. Напугана.

       -А ты как об этом

       -Позвонил в интернат, в отделение милиции, на территории которого она жила... Их застрелили во время ограбления квартиры. Ее отец был известным археологом. Международного уровня. Мать домохозяйкой...

      -А не придумывает она с похищением, может ей просто в интернат возвращаться не хочется? Родственники у нее есть?

      -Бабушка. Но она инвалид, самой уход нужен, не то что опеку над ребенком доверять. У нее-то девочка и была в гостях, когда произошла эта трагедия... И знаешь, Коля, что-то подсказывает мне, что не обманывает она. Есть у меня предчувствие, что ребенка нужно защитить.

      Я посмотрел в бездонное голубое небо, тоскливо взгля­нул на одевшиеся в красно-желтые одежды клены, полюбо­вался видневшейся в конце проспекта зеленью лесопарка.. .     

      -Коровки, сказал я жалобно, овечки... Уточки, рыбки.. .

      Открыл дверцу машины и сел на переднее сиденье, рядом с Разумовским. Иерей улыбнулся в аккуратно подстриженные усы и включил зажигание. Мотор заурчал, и машина тронулась с места.

      - Дядя Коля, Вы останетесь с нами,- раздался позади робкий голос.

      Я буркнул что-то невразумительное.

      - Вы будете меня защищать?

      Часы па приборной доске “Жигулей” показывали четыре часа тридцать минут. Через два часа начинался мой долгожданный отпуск Я с трудом оторвал взгляд от циферблата и вздохнул:

      -Буду.

      -И не вернете меня воспитательнице Соне? И меня больше не будут обижать? Вы поколдуете, и все будет хоро­шо?

      Слева от меня раздалось радостное похрюкивание паршивец Разумовский от души веселился. Я набычился и кивнул:

      -Наколдую, наколдую…

      -А как Вы будете чудеса делать?- Девчушка уже забыла про слезы и неудержимо болтала. Как старик Хоттабыч? Волосы из бороды будете рвать?

      -Буду,- пообещал я, пристально глядя на бороду иерея. -Сначала бороду стану рвать, потом уши, потом...

      -Куда едем? -спросил Разумовский, уверенно направляя машину к моему дому.