Галерные рабы его величества султана - Владимир Андриенко

Чарнецкий знал правила войны и отлично разбирался в тактике сражений того времени. Он хорошо знал сильные и слабые стороны многих армий и русской армии в том числе….

Чарнейкий повернулся к Джунковскому:

— Бери левый фланг, пан полковник! Отправляйся туда и по моему сигналу начинай атаку! Там уже стоят три гусарских хоругви. Бери еще три отсюда!

— Понял, пан командующий! Все исполню как надо! — Джунковский был рад полученному заданию.

— И пана Чарторыйского забирай с собой. Его стяги пойдут в бой под твоей командой! Ты все понял, пан князь? Отчизна ждет твоих подвигов.

— Я готов! — решительно заявил молодой князь.

— Отправляйтесь, панове, и да хранит вас бог!

Джунковский и Чарторыйский повернули своих коней.

Чарнецкий обернулся к своим полковникам и отыскал среди них храброго гусарского офицера Паца. Вот кто возглавит атаку на правом фланге.

— Пан Пац!

— Я здесь, ваша ясновельможность!

— Ты пойдешь с пятью гусарскими хоругвями и десятью драгунскими с правого фланга. Там дворянская кавалерия и тебе будем много сложнее чем полковнику Джунковскому.

— Меня то не пугает, пан командующий.

— По моей команде поведешь своих кавалеристов в бой. Во что бы то ни стало опрокинь их фланговое прикрытие и заставь дворян отступить! Тогда Долгорукий ослабит натиск на наш центр. И тогда придет наше время.

— Понял, пан командующий. Все будет исполнено! — ответил Пац.

— Потому и доверяю самое сложное тебе, пан полковник! Знаю твою храбрость и верность долгу!

В этот момент ударили пушки польских войск. С новой силой затрещали мушкетные и пищальные выстрелы. Битва продолжалась….

Стамбул: дворец падишаха

Дауд-бей был доволен. Переполох поднявшийся во дворце был ему на руку.

Султан был в бешенстве и придворные, опустив головы, ждали большой грозы. Здесь были и великий визирь Мехмед Кепрюлю, и он каймакам-паша, и анатолийский казаскер Вахид-паша, и баш-дефтедар Мустфар, и визир Ибрагим-паша, и реис-эфенди, и великий муфтий, и паша константинопольский, и бостанджи-баши, и главный евнух.

— Сколько вас во дворце? — громко спросил султан. — Сколько здесь стражи? Сколько в гареме евнухов? Скажи ты!

Султан метнул гневный взор на главного евнуха. Тот задрожал все телом и пал ниц перед повелителем.

— Как могла наложница бежать из гарема? Или это уже дело совсем не сложное? Ты и твои поганые ишаки совсем разленились и престали нести службу? Так?!

Главный евнух, лежа у ног падишаха, трясся своим жирным телом, и султан пнул его ногой в лицо. Тот бросился целовать золоченную туфлю повелителя и оставил на ней красные следы от разбитых губ.

— Прочь с моих глаз, ленивый жирный ишак! И завтра наведи в гареме порядок! Если еще хоть в малой вине провинишься — не помилую! Запомни это!

Евнух быстро, постоянно всхлипывая и прославляя милость султана, несмотря на свою комплекцию пополз задом к двери. Такой прыти от него было трудно ожидать.

— А ты, Мехмед? Что скажешь ты? — султан посмотрел на Кепрюлю.

Тот был совершенно спокоен и на его лице не дрогнул ни один мускул. Великий визирь знал себе цену.

— Каймакам-паша имеет, что сказать моему повелителю, — произнес он.

Час Дауд-бея пробил.

— Что скажешь, Дауд-паша? — султан перевел взгляд на него.

— Наложница по имени Изабелла бежала из дворца повелителя полумира потому, что была подослана нашими врагами.

От такого заявления у всех присутствовавших перехватило дыхание. Такого не ждал и сам великий визирь.

— Что? — переспросил султан. — Что ты сказал, Дауд-паша?

— Я поставлен падишахом полумира на свое место, чтобы защищать падишаха от врагов. И я сумел узнать, что та ляшка появилась в Стамбуле тайно. Её привезли из Крыма, где она была поначалу продана в гарем перекопского мурзы Салват-Гази бея. Тот бей был недавно убит урусами во время битвы. Но из гарема мурзы девка эта быстро попала в Бахчисарай и уже не в качестве рабыни.

Султан ничего не понял из того, что говорил Дауд-бей.

— Мурза что отпустил её? — переспросил он.

— Нет, мой повелитель. Тот мурза был предателем, изменником, который тайно служил гяурам польского короля! И ему приказали отправить эту женщину в Стамбул. Что он и сделал. И отправил он её тому, кто также связан с врагами священной империи Османов здесь!

Султан повернулся к Вахид-паше.

— А ведь это ты нашел для меня эту рабыню, Вахид!

Тот пал ниц и закричал:

— То, что сказал каймакам-паша ложь и злобный навет! Он сводит со мной счеты, великий повелитель полумира, гроза неверных, и грозный лев ислама! Я всегда был тебе верен!

Но султана эти слова не убедили. Он повернулся к великому визирю и бросил ему:

— Проведи сыск по этому делу и узнай правду!

Великий визирь поклонился и ответил:

— Все будет исполнено, по словам великого падишаха полумира!

Придворные сразу поняли какими будут выводы Кепрюлю. Ведь Дауд-бей его человек, а Вахид-паша человек Ибрагима, который метил на место великого визиря вместо Кепрюлю….

Глава 5

Предательство и бегство

1660 год

Октябрь-ноябрь

Лагерь крымского хана под Чудновом

Хан крымский Мехмед IV Гирей молча смотрел на своего пленника. Перед ним на коленях стоял гордый воевода русского войска боярин Шереметев. Его одежда была изорвана, а на шее болталась веревка — знак его нынешнего рабского состояния.

Мурзы и салтаны с торжеством смотрели на унижение знатного уруса.

— Гордыня помутила твой разум, — произнес хан. — Аллах наказал неверных такими воеводами как ты, Пожарский и Хованский.

Шереметев молчал.

— Твои воска разбиты. Много гяуров попало в плен. Совсем недавно вот так же стоял предо мной князь Пожарский. Что скажет твой царь? Или у него еще много армий, что я могу разбить?

Шереметев снова ничего не ответил.

— Пусть твой царь уйдет из этих земель, и я дарую ему мир.

— На то воля великого государя, — пробормотал на этот раз Шереметев. — Я только слуга моего царя.

— Поляки побили твоего государя, и я побил войска московского царя не единожды. Чего еще нужно? Взять Москву и надеть на твоего царя вот такой же аркан? — спросил Мехмед Гирей. — Гетман Хмельницкий так и не пришел к тебе на помощь. И не придет. Нам путь на Киев открыт. От твоей армии ничего не осталось.

Эти слова резанули слух боярина. Он и сам знал, что сражение не просто проиграно, его полностью разгромили. Вся артиллерия и обоз достались врагу. Уйти сумело не больше 3 тысяч воинов. Остальные либо лежат мертвыми, либо стали рабами и скоро заполнят рабские рынки Кафы, Гезлова и Бахчисарая.