( Не) его женщина - Анна Бигси

к Кате. Выходные решили провести у нее. Кирилл уехал, Глеб тоже отправился в очередную командировку в Африку. Ей скучно и одиноко и я вызвалась ее поддержать. А пока она на хоккее. С Зиной. Конечно же, Дибров постарался раздобыть билеты, как же иначе. Меня они тоже уговаривали пойти вместе с ними, но я осталась непреклонной. Мне совершенно точно нечего там делать, да и два часа в компании счастливой молодой невесты Диброва мне просто не вынести. Проверив все перед уходом, накидываю легкий жакет и иду к выходу. Телефонный звонок застает меня около двери. Смотрю на дисплей - Катя. Разворачиваюсь и принимаю вызов. — Игра началась. А Ромео твоего нет. — Окружающий шум подавляет голос Кати, хотя она буквально кричит в трубку. Интересно, зачем она решила сообщить об этом мне? — Ну и что? Мне-то какая разница? - равнодушно отвечаю и присаживаюсь на краешек стола. — Как какая? А если случилось что-то? — Так, наверное, Зина в курсе. Она же его невеста, — напоминаю Кате. Цирк какой-то. — Она не знает, телефон у него выключен. Зина волнуется очень. Весь мозг мне уже вынесла. Может, заедешь? — Куда заедешь? — ошарашенно спрашиваю я. - Катя, ты в своем уме? — К нему… Домой. — Спросите у тренеров или врача. Они должны быть в курсе. Или после игры пусть Зина едет к Леше и выясняет, где он был. Я уже собралась уходить. Буду ждать тебя дома. Но Катя как будто не слышит меня и продолжает настаивать на своем. — Зина пробовала, они ее послали. Пожалей меня! Тебе ж небольшой крюк, пять минут буквально. — Да не поеду я, - возмущенно отказываюсь. - Еще чего не хватало. — А вдруг что-то случилось? Ты же себя не простишь… — Катя знает мои болезненные мозоли и безжалостно наступает на них. — А если нет? И что я ему скажу? Зачем пришла? — Я пытаюсь вразумить подругу. — Алиса, ну какая ты… упрямая. Нет так нет. Соединение прервалось, или Катя бросила трубку, но перезванивать и выяснять не хочу. Настроение резко портится, и от былого предвкушения приятного вечера не остается и следа. Несколько минут обдумываю слова подруги, затем решительно встаю и выхожу из кабинета. Сажусь в машину и набираю номер Диброва. Абонент недоступен. Неприятный холодок ползет по позвоночнику. Ну кого я хочу обмануть? Переживаю. Сильно. Леша постоянно присутствует в моих мыслях. Даже когда я не хочу, все равно чувствую его легкое дыхание. Ужасно соскучилась. Истосковалась по нему до невозможности. Сама я ни за что не решилась бы поехать к нему, а тут Катина просьба... Набираю его еще несколько раз и с замиранием сердца жду ответа. Но результат тот же - телефон выключен. Глубоко вздыхаю и медленно выдыхаю, принимая важное для себя решение ехать. Руки подрагивают от волнения, а сердце отбивает ритмичную дробь, но я не даю себе передумать и уверенно сворачиваю в нужном направлении. Дорога занимает чуть больше времени, чем предполагала Катя, но это и к лучшему. За это время я успела успокоиться и настроиться на возможный разговор. Паркуюсь во дворе, машинально поправляю прическу и обновляю помаду на губах. Еще один глубокий вдох, приклеиваю маску равнодушия на лицо и выхожу из машины. Домофон настойчиво трезвонит уже добрых десять звонков, но ответа так и нет. Недовольно хмурюсь и ищу в сумочке ключи. Открываю дверь и иду в подъезд. От волнения холодеют пальцы, а сердце трепыхается пойманной птицей. Ужасно боюсь того, что могу там увидеть. Звоню в дверь. Тишина. Еще раз и еще. Открываю дверь ключом и вхожу внутрь. — Леш, ты дома? - кричу я и прохожу в кухню. В раковине замечаю чашку, на столе ноутбук. Ничего необычного. В гостиной и спальне тоже ничего нового. Достаю телефон и звоню Кате. — Леши дома нет. Пусть Зина подумает, куда мог пропасть ее жених. — Зина по-дружески волнуется за него… Они даже не встречались никогда. Сколько раз я пыталась тебе сказать об этом. Ты только затыкала мне рот! Ладно, Алис, спасибо. Подумаю сейчас, чем еще могу помочь Зинке… И снова наступает тишина. Смотрю на экран смартфона и пытаюсь осмыслить услышанное. Не жених? И что это меняет? Грустно улыбаюсь. Ровным счетом ничего... Спускаюсь и сажусь в машину. Опять звонок. Снова Катя. — Алиса, ты только не волнуйся. - Одна эта фраза заставит волноваться кого угодно. — Я не волнуюсь, — спокойно отвечаю уже начинаю раздражаться от такой настырности подруги. — Сегодня «четверка» дежурная. Я позвонила… Дибров попал в аварию. — Катя ненадолгозамолкает, а мое сердце пропускает удар. — Алиса, ты слышишь? — Говори, - не выдержав напряжения, хриплю я. — Он в критическом состоянии…

Глава 36. Алиса

Катины слова взрываются в мозгу подобно атомной бомбе, оглушают и ударной волной проходят по телу, сковывая каждую мышцу, задевая оголенные нервы. Тишина поглощает без остатка, дезориентируя в пространстве на некоторое время. В ушах непонятный гул, а тело словно цепенеет. Не могу ни двигаться, ни говорить, лишь судорожно хватаю ртом воздух. — Алис, ты меня слышишь? Голос Кати звучит глухо и отдаленно, словно сквозь вату. Цепляюсь за него, возвращаюсь в реальность и с трудом выдавливаю из себя: — Он выживет? — Алис, ты же врач. Знаешь что такое «критическое состояние». — Знаю… — Закрываю глаза и вновь проваливаюсь в темную бездну. «Критическое состояние» — два страшных слова, имеющих чудовищную разрушительную силу. Они безжалостно врезаются в меня, разбивая на тысячи крохотных осколков, на миллионы мельчайших частиц. Беспрепятственно проникают под кожу, прямиком в кровь и с каждым вдохом распространяются по организму, стремясь впиться в едва бьющееся сердце. Я слишком хорошо знаю значение этих слов, но сейчас знания играют против меня, лишая призрачной надежды. Ведь выкарабкиваются лишь единицы… — Меня не пустят к нему? — задаю самый идиотский на свете вопрос, прекрасно зная ответ — конечно нет. В реанимацию не пускают никого, в крайнем случае родственников, а я кто? — Попробую договориться. Ты хочешь? — Я не знаю, — искренне отвечаю и закрываю лицо ладонью. Яркое солнце болезненно слепит глаза, не хочу одна, не хочу без него. В сознании невольно появляется картинка. Леша без сознания, накрытый простыней, в окружении всевозможной аппаратуры. Бледный и такой родной. Господи, как же он там один? В горле встает горький ком, а слезы жгут глаза. Я должна быть там, я хочу к