Розы и Револьверы - Юлия Валерьевна Щербинина

и не разобранный разгрузочный жилет, что лежал на столе, ‒ и пройдёшь с нами в одно замечательное укромное местечко. Тебя вызывает твой хозяин, крошка. Долго ты будешь заставлять его ждать?

Всё так и похолодело у меня внутри. Хозяин… Ах да, я ведь почти забыла, что я не только подчинённый солдат без свободы выбора, но и лордовская собачка. Да что этому подонку опять от меня надо?! Или это просто предлог двух больных извращенцев? Сейчас заманят меня в какое-нибудь безлюдное место, долбанут шокером, свяжут и в лучшем случае отымеют.

‒ Кажись, не верит, ‒ проницательно заметил младший из ублюдков.

‒ Ну ей же хуже, ‒ с напускным безразличием пожал плечами Ретт. ‒ Лорд Морентон не очень любит, когда его приказы игнорируют.

Я заметила, что в комнате снаряжения осталось всего три солдата. От греха подальше поторопилась разложить по местам рацию и тактический фонарь, стала проверять остальные карманы разгрузки и тут наткнулась рукой на найденную в заброшенном доме книгу. Я и думать о ней забыла! И как теперь её пронести в свою спальню мимо темнейшего и его прихвостней? И стоит ли вообще? Может, это просто сборник бабушкиных рецептов. Который кто-то зачем-то спрятал там, где мало кто будет искать… Твою налево! Думать надо быстро.

Плотно закрыв карман с таинственной находкой, я сложила жилет пополам, запихала его в угол нижней полки стеллажа и требовательно глянула на лейтенантов. С выражением надменного презрения на кирпичных мордах они поманили меня на выход.

Кажется, в моей карте местности открывается новая локация. Барин соизволил вызвать свою чернь аж на второй этаж замка. Через вестибюль по внушительной лестнице, покрытой кроваво-красным ковровым полотном, я поднялась наверх и стала с любопытством оглядываться.

Длинные стрельчатые окна здесь были плотно закрыты багровыми занавесами, немногочисленные настенные лампы, имитирующие свечи, горели не очень ярко, и я чувствовала себя в реставрационном музее древнего готического замка. Кое-где в полумраке таились высокие статуи элегантных и в то же время жутких людей. А скорее, вампиров.

‒ Шевелись, куколка, не на экскурсии, ‒ прогундосил Ретт, и я, опомнившись, поспешила за офицерами по длинному пустому коридору.

Шли недолго. Тяжелая деревянная дверь привела в небольшую двухъярусную библиотеку, по всему периметру сплошь заставленную шкафами с книгами. Пара столов с письменными принадлежностями пустовали, несколько удобных кресел тоже. Лорд восседал на длинном диване, лицом к разожжённому камину и белёсым затылком ко входу, и на наше появление никак не отреагировал. Его темнейшество был увлечён чтением книги в полумраке, но испортить зрение он явно не боялся.

‒ Ну иди, чего топчешься! ‒ негромко приказал мне младший офицер, и оба хмыря, скрестив руки, встали у двери, как надзиратели.

Господи, что ж так трясутся поджилки! Чего ждать от этого вызова на ковёр? Хотя ясно же, что ничего хорошего.

Пока я подходила, вампир перевернул страницу и расслабленно закинул ногу на ногу. Я обошла его диван и остановилась в паре метрах напротив и немного сбоку, чтобы не загораживать тепло костра в камине. Стоп… А в честь чего это меня волнуют удобства этого упыря?!

Наверное, прошла минута или две прежде, чем он соизволил меня заметить. Дочитал до конца страницы и загадочно ухмыльнулся.

‒ Забавно, ‒ сказал он сам себе, закрыл и отложил в сторону книгу и метнул в меня острый взгляд, как дротик.

Избегая его, я непроизвольно посмотрела на твёрдую обложку книги и оторопела. «Преступление и наказание» Достоевского?!

‒ Вы чем-то удивлены, мисс? ‒ тактично поинтересовался лорд.

‒ Не знала, что вы интересуетесь литературой моего мира… милорд, ‒ произнесла я сквозь шум колотящегося сердца. Глаза вампира коварно сверкнули.

‒ Да, я нахожу её весьма занимательной. Вот и сейчас не мог оторваться, копаясь в голове убитого муками совести убийцы. Знали бы вы, мисс, что там творится!

Урод. Мразь клыкастая. Долбаный интриган и манипулятор! Да если бы могла, я бы и тебе топором башку разнесла, всадила осиновый кол в сердце и не моргнула бы!

Морентон устроился поудобнее на диване с подушками и не моргая смотрел на меня в упор, будто в самую душу. А я вдруг поняла, кого он больше всего мне напоминает. Нет, это не граф Дракула, нисколько. Это психопат Ганнибал Лектер.

Помню, как лет в двенадцать, будучи впечатлительным подростком, я случайно увидела пару отрывков из фильма «Молчание ягнят», где робкая курсантка ФБР разговаривала с маньяком-людоедом. Он был вежливым и обходительным, улыбался, заботливо одолжил промокшей под дождём девушке своё полотенце. А его ледяной гипнотический взгляд много раз снился мне в кошмарах. Я так и не смогла посмотреть этот фильм от начала до конца.

‒ Я бы посоветовала вам к прочтению «Дракулу» Брэма Стокера, ‒ произнесла я, не найдя в себе силы смотреть вампиру в глаза и уж тем более обсуждать трагедию Раскольникова.

‒ Примитивно и скучно. Мне почему-то кажется, что сами вы эту книгу не читали, ‒ снисходительно улыбнулся Морентон. Я промолчала.

Не знаю, чего он от меня ждал, но отвечать или даже спрашивать, зачем он меня вызвал, я не собиралась и просто ждала. Он вызвал, он пускай и начинает. Ничего страшного, я подожду.

‒ Хм… В чём дело, Евгения? У вас какие-то проблемы?

Я наткнулась на гипнотический взгляд Ганнибала Лектера и застыла. Красные глаза вампира внушали ужас куда больше, чем глаза всего лишь маньяка-психопата.

‒ О чём вы?

‒ На вас поступают жалобы. Вы прогуливаете службу, не выполняете приказы командира, ведёте себя непозволительно грубо, пренебрегаете субординацией и воинским уставом. Капитан Форс вами очень недоволен.

Капитан мной недоволен? И это вся причина? Поверить не могу, он на меня наябедничал! Да и кому!

Оттесняя страх, внутри меня стала закипать злость.

‒ Чертовски виновата, милорд. Каюсь, ‒ отчеканила я, чувствуя нехватку кислорода.

‒ А как же «больше так не буду»? ‒ вскинул брови Морентон.

‒ Вот уж чего обещать не могу!

‒ Ох, Женя…

Он всего лишь устало вздохнул, отвернувшись, а меня уже бросило в жар. А всё-таки, как бы я ни храбрилась, сколько бы колов ни мечтала засадить ему в сердце, глупо не признаться самой себе ‒ я безумно его боюсь. Просто до усрачки. Боюсь тем самым смердящим, липким, трусливым страхом обречённого мышонка, которого вот-вот скормят питону, и ничего не могу с этим сделать. Потому что проявлять здесь гордую смелость ‒ копать себе могилу.

Вампир неторопливо встал, и мне чуть не поплохело.

‒ Возможно, я вела себя