Школа на краю земли - Грег Мортенсон

– Иншалла, Сарфраз. Я пошлю сегодня «козу».

Сарфраз в свойственной ему манере не сказал мне, что уже запустил весь процесс, не дожидаясь моего согласия. Он был уверен, что я скажу «да». Вести о начале нового строительства быстро распространились по всему региону, докатились до Вахана, и бригада самых надежных рабочих из долины Чарпурсон перешла Иршадский перевал, спустилась по Каракорумскому шоссе и оперативно прибыла в Музаффарабад, чтобы помочь китайским инженерам, которые ждали последнего слова, чтобы приступить к делу.

Как только я перевел деньги в Пакистан, работа тут же закипела. Позже я узнал, что на всех трех площадках царило радостное возбуждение, как будто люди собрались на праздник. Наш проект вселял в людей веру, что возводимое новое здание будет действительно лучше старого. Именно поэтому и у пакистанцев, и у китайцев настроение было приподнятым. Такого воодушевления здесь не испытывали уже как минимум год. Рабочие смеялись, шутили, по ночам пели песни. И при этом трудились с нечеловеческим рвением.

Всего через девятнадцать дней все три школы – в Пакрате, Нузери и Патике – были готовы.

Через день или два Сарфраз отправил мне по электронной почте фотографии новеньких зданий. Мы с Тарой, Хайбером и Амирой с интересом их рассматривали. Школа в Пакрате располагалась на пологом склоне холма. В дверях стояла улыбающаяся девочка в цветной дупате. В Нусери сняли классы – их было шесть, и в каждом стояли «парты Фарзаны». Но фото «Гунди Пиран» были самыми необыкновенными.

Школа Саиды Шабир представляла собой одноэтажную постройку на 12 классов длиной 50 метров. Фасад был выкрашен в нарядный белый цвет с красной окантовкой отдельных деталей. Примерно в пятнадцати метрах от здания находилась веранда с металлической крышей на стальных опорах. Здесь тоже стояли парты: дети, которые после 8 октября 2005 года испытывали страх перед замкнутым пространством, могли заниматься на открытом воздухе.

В самом центре бетонного пола веранды строители оставили большой кусок «незамощенной» земли. Здесь были похоронены семь девочек, чьи тела так никто и не востребовал. Они лежат отдельно от своих, вероятно, полностью погибших семей. Могилы расположены ровным рядком, на каждой – строгий камень, а все изголовья обращены в сторону доски.

Каждого, кто когда-либо посещал этот необычный класс, глубоко поражает символичность его устройства. В любой учебный день слова учителя, исполненные красоты и добра, несущие просвещение, оказываются обращены к этим маленьким ученицам, навсегда оставшимся в родной школе.

Позже тем же вечером, когда жена и дети заснули, я спустился в подвал и снова открыл на компьютере фотографии. Я не мог налюбоваться на них; я восхищался этим потрясающим достижением. Просматривая эти снимки, я снова вспомнил исполнившееся пророчество отца, сделанное во время открытия Христианского медицинского центра Килиманджаро в 1971 году. Он предсказал тогда, что через десять лет каждое отделение больницы будет возглавлять местный, танзанийский врач.

Именно тогда мне стало ясно: хоть я и не собирался повторять путь Демпси, но все же иду его дорогой. Во всяком случае, сейчас в Азад Кашмире мы наблюдаем не менее впечатляющие чудеса, чем те, что произошли когда-то в Танзании.

Глава 11

Не упустить шанс

История человечества – это гонка между образованием и катастрофой.

ноября 2006 года, буквально через пять недель после того, как были возведены новые сейсмостойкие школьные здания, принц Чарльз и его супруга, герцогиня Корнуольская, прибыли в Исламабад. Они впервые посетили Пакистан. Во время этого благотворительного путешествия был запланирован визит в Патику: организаторы программы отвели около трех часов на осмотр нескольких местных строительных проектов. Отчасти цель этой поездки состояла в том, чтобы снова привлечь постепенно ослабевающее внимание СМИ к нуждам жертв землетрясения в Азад Кашмире и подчеркнуть, что здесь еще очень много предстоит сделать. По плану высокие гости должны были посетить медицинский центр, созданный Комитетом Красного Креста, немецкий ветеринарный центр, который передал 1500 коров молочной породы местному населению, а также только что восстановленную школу «Гунди Пиран».

Незадолго до этого Шаукат Али, один из первых энтузиастов, ратовавших за открытие школы еще год назад, встретился с представителями британского посольства. Те поручили ему приветствовать принца с супругой. По этому случаю он облачился в кипенно-белый шальвар-камиз и начистил до блеска черные ботинки. Колоритную картину дополняли круглые очки в золотой оправе и окладистая борода моджахеда.

Во время визита были предприняты беспрецедентные меры безопасности. За каждым шагом Чарльза и Камиллы следил целый отряд телохранителей. Все основные дороги в Патике перекрыли с раннего утра, а около десяти часов вертолет британской морской авиации в сопровождении двух пакистанских «Ми-17» приземлился на специально подготовленной площадке в центре городка. Наследник британского престола и его жена были одеты в подходящие друг к другу по цвету кремовые костюмы. Они прошли через городской рынок, где их приветствовали дети, в руках у которых были британские флажки; они хлопали в ладоши и махали высоким гостям. Те прошли в больницу, построенную Красным Крестом, а потом направились в школу.

Шаукат Али преподнес герцогине традиционную кашмирскую шерстяную шаль, галантно набросив ее Камилле на плечи; Саида Шабир предложила наследнику и его жене чай и печенье, а две девочки подарили букеты.

Принц с супругой осмотрели некоторые классы и провели несколько минут у могил погибших учениц. А затем произошло нечто странное.

Чарльз повернулся к учителю Чаудри и спросил, кто восстановил эту школу. Ни на минуту не задумавшись, тот ответил, что этим занимались две организации: Фонд Ага Хана – общественная организация исмаилитов, которая ведет важную и полезную работу в исламских странах, а также строительная компания из Китая. Институт Центральной Азии вообще не был упомянут.

Это больно задело наших сотрудников, присутствовавших на торжественной церемонии. После того как гости уехали, они подошли к Шаукату Али и потребовали объяснений. Учитель смутился, увидев на их лицах гнев и досаду, и начал оправдываться: мол, он сам не очень знал о роли ИЦА в возведении здания. Это вполне могло быть правдой.

В суете мы забыли поставить рядом со школой «Гунди Пиран» памятную доску с логотипом ИЦА, отмечающую наш вклад в этот проект. Так делают многие некоммерческие организации, но мы очень спешили и упустили из виду этот существенный момент. Из-за этого неприятного упущения ошибка Шауката Али выглядела простительной, да и раскаяние его казалось вполне искренним. Однако больше всего меня поразили его слова, сказанные впоследствии одному американскому журналисту, который некоторое время спустя передал их мне.

«Вы знаете, мне кажется, что Институт Центральной Азии совершил маленькое чудо, – сказал Шаукат. – Без чьей-либо помощи, не ввязываясь в религиозные, межплеменные и политические конфликты, эта организация мягко и ненавязчиво изменила сознание местных жителей, 70–80 % которых – консервативные мусульмане. До землетрясения многие из них не очень хорошо относились к американцам. Но ИЦА сумел доказать, что они не правы. И теперь все мы очень уважаем и ценим сотрудников Института».

К сожалению, эти слова не очень впечатлили Сарфраза, который был вне себя, когда узнал, что наша роль в восстановлении школы не была должным образом отмечена. Во время телефонного разговора Сарфраз долго извинялся передо мной, а затем обрушился на Шауката Али, предлагая на выбор разные виды страшных наказаний для провинившегося.

«Сарфраз, Сарфраз, успокойся, пожалуйста, – взмолился я. – Все это не так уж важно. У детей есть теперь школа, и, в конце концов, только это имеет значение. Давай поищем себе какую-нибудь другую головную боль».

И конечно, мы вскоре ее нашли.

Одиннадцатилетняя пятиклассница Госия Мугхал оказалась в числе тех, кто выжил во время обрушения школы «Гунди Пиран». Когда началось землетрясение, она была на улице – по просьбе учительницы вышла к колонке набрать в чайник воды. Но назвать ее историю абсолютно счастливой вряд ли можно: стихия унесла жизнь ее матери, Парвиин Косар, которая преподавала урду и арабский язык в восьмом классе, а среди ста восьми погибших учениц были сестры Госии, Саба и Розия, а также множество ее подруг.

Дом девочки, находившийся на склоне горы прямо за школой, сильно пострадал. Поэтому оставшиеся в живых члены семьи – Госия, старшая сестра, младший брат и отец Сабир, которого десять лет назад разбил паралич, переехали жить к дальним родственникам. С октября 2005 года все они ютились в бараке из металлических листов рядом с хижиной дяди на окраине Патики. Летом железо нагревались, так что температура внутри достигала пятидесяти градусов, а зимой вода в оставленных в помещении ведрах за ночь полностью промерзала.