Лев-триумфатор - Филиппа Карр

— Нет причин для содержания вас под стражей. Если вы действительно беременны, то получите большую свободу. Вас содержали в изоляции потому, что ребенок должен быть только моим.

Я вспыхнула.

— И вы думаете, что я такая женщина, что могу взять в любовники любого из ваших испанцев в Лагуне? Вы оскорбили меня, сэр.

— Прошу прощения. Я не это имел в виду. Вашу служанку изнасиловали. В вас есть нечто необычное… вы иностранка… это опасно. Меня может не оказаться рядом, чтобы защитить вас.

— Надеюсь, что скоро буду вне вашей защиты.

— Я не меньше вашего хочу этого.

Я думала о его последнем визите ко мне, о том, как он смотрел на меня и как ответил, когда я приложила пальцы к его губам.

Я представила все это. Сейчас же он был бесстрастен, этот странный молчаливый человек.

Схватки у Хани продолжались долго. Они начались за сутки до того, как родился ребенок, — слабенькая девочка, маленькая, но живая.

Хани лежала в постели, необыкновенно красивая, с темными распущенными волосами. Ее милые голубые глаза светились радостью материнства.

— Я назову ее Эдвина, — сказала она. — Это похоже на имя Эдуарда. Как ты считаешь, Кэтрин?

Я была так рада за Хани, что любое имя было для меня хорошим. И все же иногда я боялась за нее. Тогда я и поняла, как много она значит для меня. Я вспоминала наше детство в Аббатстве и думала о том, что сейчас делает наша мама, думает ли о нас — ее дочерях, затерявшихся в Испании.

Ребенок занимал все наше время и мысли. Его появление вернуло нас к жизни. Я радовалась, когда смотрела на эти маленькие пальчики.

Через неделю после рождения Эдвины я окончательно поняла, что беременна.

Я встретила дона Фелипе в кабинете с торжествующей улыбкой.

— Сомнений нет, — сказала я. — Повивальная бабка осмотрела меня. Ваши неприятные обязанности закончились.

Он опустил голову.

— Сейчас нам самое время вернуться домой.

— Вы сделаете это в любое удобное для вас время.

— Вы осквернили меня, унизили, заронили в меня свое семя. Этого недостаточно? Я еще пленница?

— Вы свободны, — ответил он.

— Тогда я хочу вернуться домой.

— Для этого вам потребуется корабль.

— У вас есть корабли. Вы посылали их за мной, а теперь доставите меня домой.

— Сейчас в гавани нет кораблей.

— Тогда вы послали галион…

— Он оказался под рукой.

— Тогда, умоляю вас, отыщите возможность довести до конца нашу сделку.

— Я не заключал сделок. Я поклялся Небесами.

— Вы обещали, что я вернусь домой.

— Когда придет время, вы уплывете в свою варварскую землю и расскажете вашему пирату все, что видели здесь. Вы расскажете, что произошло с благородной юной леди и с вами. Вы можете сказать, что ее жизнь загублена и я отомстил ему за это. Вы подарите ему своего незаконнорожденного ребенка.

Я встала.

— Итак, когда придет корабль, я смогу уплыть?

— Все будет подготовлено, — сказал он. — Но я должен быть уверен, что вы носите ребенка.

— Он никогда не видел своего ребенка. Почему вы должны видеть вашего? И в этом вы тоже поклялись?

— Его ребенок уже родился, — ответил он. — Я должен быть уверен, что родится и мой.

— Вам не удалось полностью отомстить. Я не Изабелла. Вы оскорбили и унизили меня, но не отняли у меня разум.

— У вас будет ребенок, — продолжал он. — Вы не покините острова, пока он не родится.

Я вышла из кабинета.» Он сказал, что я уеду, когда ребенок появится на свет. Но он не хочет, чтобы я уезжала. — Я торжествующе засмеялась и решила:

— Он уязвим, и, когда я пойму, насколько, я отомщу «.

Месть сладка, в этом нет сомнения. Она дает стимул к жизни.

Я начала понимать Фелипе.

Наша жизнь изменилась. Дон Фелипе больше не приходил ко мне, и я снова стала сама себе хозяйкой, а то, что в доме появился ребенок, способствовало нашему спокойствию.

Теперь у меня появилась своя спальная комната, и какая хорошая? Она перестала быть местом моего ночного унижения, и мое отношение к ней изменилось. Мне нравились со вкусом подобранные, хотя и темные интерьеры: гобелен на одной из стен, тяжелые, не пропускающие света шпалеры, сводчатый, украшенный занавесом проход, который вел в туалетную комнату и ванну. Все было оформлено в восточном стиле — позднее я узнала, что семья Фелипе жила в той части Испании, которая попала под мавританское влияние.

Удивительно было то, что вскоре я стала забывать обстоятельства зачатия ребенка, и думала лишь о новой жизни, растущей во мне, и о том, что скоро я стану матерью.

Я мечтала о своем ребенке и не могла дождаться его появления, не только потому, что тогда я вернусь домой, но и из-за страстного желания взять его на руки.

Нам разрешили в сопровождении Джона Грегори и Ричарда Рэккела пойти в город. Хани оставила малышку с Дженнет, и мы двинулись в путь.

Когда я увидела город, лежащий на равнине, меня охватил восторг. Солнце ярко освещало белые дома и собор, который, по словам Джона Грегори, был построен в начале века. Отсюда мы не могли видеть великую горную вершину, но мы любовались ею со стороны моря, когда прибыли на остров — великий Пик Тейде, поддерживающий, по поверьям древних, небо. За ним, как считали они, оканчивался мир. Может быть, предположил Грегори, когда-нибудь нам разрешат пройти дальше по острову и мы увидим эту удивительную гору.

Мы оставили мулов в конюшне и, в сопровождении приставленных к нам двух мужчин, пошли по улицам, мощенным булыжником. Большинство женщин в городе носили черную одежду. На балконах некоторых домов сидели дамы. Они наклонялись через железную балюстраду, чтобы получше рассмотреть нас. На многих из них были разноцветные юбки и мантильи.

— Они рассматривают нас, — сказала Хани.

— Они знают, что вы иностранки с гасиенды, — пояснил Джон Грегори.

— А знают ли они, — спросила я, — как нас сюда привезли?

Джон Грегори ответил:

— Им только известно, что вы приехали из чужой земли.

Он провел нас в собор. Хани и мужчины перекрестились перед величественным алтарем, я же стала осматривать скульптуры и прекрасные орнаменты, украшающие храм. Я никогда не видела такого большого собора. Тяжелый запах ладана висел в воздухе.

Фигура Мадонны поражала воображение. Ее окружала тонкая железная решетка, а одеяние из шелка украшали драгоценные камни. На голове была корона, тоже усыпанная драгоценными камнями, а на пальцах сияли бриллианты и другие драгоценности.

Джон Грегори стоял позади меня. Он пояснил»

— Люди отдают свои богатства Мадонне. Даже самые бедные приносят, кто что может. Она принимает все. Когда я повернулась к выходу он прошептал: