Граф салюки - Лариса Васильева

— Бог простит, и я прощаю, — ответила она ритуальной фразой, но граф сразу продолжил свое наступление:

— Коли прощаешь, так идем на праздник, Масленицу жечь на площади, погуляем.

— Ступай, Варя, Алексей придет, и мы тоже пойдем туда, а потом милости просим к столу, на ваше угощение, граф, — улыбнулась она.

И Варя согласилась. Алексей и Елена Павловна могли и не взять ее с собой, одной сидеть в пустом доме не хотелось, а остаться в салоне наедине с графом она боялась. Нет, не графа, за себя боялась, что не сможет дальше изображать обиду. Весь город вышел нынче на улицы, все шли к площади, оттуда доносились звуки музыки — рожок и гармонь что-то пели вразнобой. Варя и Серж медленно брели прямо по мостовой. Впервые после большого перерыва, средь этой толпы, они почувствовали себя наедине, и Сергей Иванович воспользовался этим, чтобы хоть как-то объяснить свое жестокое поведение прошлым летом. Граф рассказал ей о своей первой жене. Потом уж говорил ей обо всем: о своей любви и о том, как им будет хорошо вместе, что он все сделает для нее. И что на следующую зиму они поедут в Петербург — там у него свой дом. Потом вновь просил прощения, говорил, что нет ему оправдания, что сам себя не может простить и что краснеет даже ночью лишь вспомнив обо всем. И вновь принимался уговаривать ее, прельщать рассказами о синем море. Обещал повезти летом в Италию, показать, какой там есть чудный город, вест стоит в воде, какое там ласковое море. И там он поведет ее смотреть балет — там только пляски, словно все немые, все изображают движениями. Как он хочет переделать свое поместье Воронцово, и что хорошо бы вместе заказывать новую мебель. И что Варя лучше него сможет обустроить дом. Лишь бы Варенька согласилась выйти за него замуж.

Варя уже смеялась его шуткам, с удовольствием слушала рассказы об Италии, дивилась рассказам о балете, сама захотела побывать в театре, но все же отворачивалась и не говорила ни да ни нет по поводу свадьбы. Что-то ее сдерживало. Ноги у Вари замерзли, но расставаться с Сергеем Ивановичем ей не хотелось. Стоять на морозе вовсе было невозможно, и они ходили кругами по шумной площади, покупали блины с медом и с икрой, горячий чай. Смеялись над скоморохами, ряжеными. Повсюду были толпы веселых людей, очереди и к блинам и на карусель. К кукольному театру было не пробиться. Кто-то пытался достать сапоги с верхушки гладкого обледенелого столба, кто-то бил молотом, меряясь силой удара. Силач, обнаженный по пояс, вызывал добровольцев на борьбу. Да еще всюду сновали коробейники, лоточники и вездесущие мальчишки. Потом народ потянулся к костру с чучелом Масленицы.

Возвращаясь к дому Элен, Сергей прочел наизусть строки своего любимого Пушкина:

«Я знаю: век уж мой измерен;

Но чтоб продлилась жизнь моя,

Я утром должен быть уверен,

Что с вами днем увижусь я…»

Это, сказал он, о нем… После ухода графа, Варя достала томик Пушкина, подарок Сергея Ивановича, и нашла место, которое он декламировал. Это же письмо Онегина к Татьяне! Ах, а следующий стих письма еще более убеждал простить его.

Элен и Алексей не знали, чем обидел граф Варю, почему она сбежала от него, все дружно, не сговариваясь, решили: граф «нечаянно» изменил ей или Варе показалось, что он изменил, вот она и обиделась. Воронцов был так хорош собой, его вид был таким благородным, порядочным, он так преданно ловил каждое Варино словечко, каждый ее взгляд в свою сторону, что никто не мог предположить ничего другого. Продавщицы только удивлялись, почему именно Варя, чем скромненькая девушка так привлекла этого красавца — богача. Отчего кому-то так везет? — спрашивали они друг друга.

Отношение Елены Павловны и Алексея к Варе незаметно менялось. То, что она милая, приятная, хорошо воспитанная девушка, они знали и раньше, но перспектива стать женой Сергея Ивановича подняла ее не то что вровень с ними, а, пожалуй и выше. Теперь ее компания совершенно всех устраивала, хотя она и продолжала работать у Элен. Елена Павловна, честно говоря, считала это просто прихотью, женским кокетством особого рода — вот, мол, какая я независимая, мне и миллионы графа не нужны, могу сама себя прокормить. Она поняла, как только граф появился у них, он сразу готов был жениться, да и сбегать Варе, верно, было нечего, сумасбродство просто. Ну, на то и молодость дана, чтобы сумасбродничать.

Иногда Астахов не появлялся к вечеру, и тогда Елена звала Варю ужинать вместе с собой в гостиной. Потом они сидели в сумерках на диване, разговаривали. Большей частью говорила Елена Павловна — то рассказывала о своей безрадостной жизни с мужем, то о сыне. Обсуждали и дела, магазин сейчас и Варе стал близок. Эта тема была неисчерпаема: всегда можно было обсудить клиентку, поговорить о введении необходимых новшеств в салоне, о мастерской или о выборе нового товара. Варя чувствовала себя в квартире Элен как дома. Практически, она лишь спала в своей комнате, но когда Алексей ночевал у Элен, Варя старалась не выходить — эту парочку можно было застать в самом непристойном виде в любой комнате.

Варя начинала нервничать, если граф задерживался, долго не появлялся, так и дергалась на каждый звон колокольчика. Она уже поверила ему, что, точно, силой ее не заберет, вольную он подписал, все бумаги сразу же привез. Только зачем ей воля, если Сергей Иванович перестанет приезжать? И каждый раз, когда он уезжал, она решала при следующей встрече уж точно сказать ему «да». Элен видела, что Варенька любит Воронцова и посмеивалась над ней: «Вот и ты готова на все ради своего графа, голубка». После Масленицы отношения между Варей и Воронцовым стали почти прежними, какими были до его злополучного сватовства. К Варе вернулась ее былая резвость, милое лукавство. И граф повеселел, тем более рад был пошутить и поддержать беседу.

Однажды после какого-то приема Немцов и Воронцов вышли вместе. Граф сейчас стал как прежде весел, разговорчив, с ним приятно было общаться. Лев Абрамович спросил, в какую сторону направляется граф, и пошел проводить его, погода была хорошая, хоть и морозец.

— Что, граф, завтра с утра домой?

— Да нет, задержусь, есть у меня тут особый интерес, работает в дамском магазине, — вдруг разоткровенничался граф. — Вот завтра загляну туда, может быть, и задержусь еще на день, а потом уж домой.

— Так, может, и завтра вечерком встретимся? В картишки перебросимся.

— Давай так договоримся: я точно буду вечером в салоне Элен, подходи туда, если сможешь.

— Кто там тебя так заинтересовал, продавщица какая-нибудь или швея? Развлекаешься?

— Да нет, у меня все серьезно. Думаю, через месяц — другой женюсь. Ты будешь сильно удивлен, когда увидишь мою избранницу.