Закон обратного отсчета (СИ) - Орбак Леся

— Мы в норме! — доносится снаружи.

По коридору спешно шагают гвардейцы, со второго этажа тоже слышны торопливые шаги. Павел подгоняет семенящих на каблуках барышень.

— Эти тоже через окно прыгать будут? — спрашивает Старший, глядя на спускающихся по лестнице девушек в строгих юбках.

Павел пожимает плечами.

— Денис, давай на ту сторону, принимать будешь, — командует Старший. — Дамы, выходы заблокированы, эвакуироваться придется через окно. Мы вам поможем. Сумку оставьте на подоконнике, мы ее потом подадим. Туфли лучше….

Пока Старший распинается, Джа запрыгивает на подоконник и подает оттуда руку первой девушке. Она, сохраняя выправку истинной леди, привыкшей ходить на шпильках, носком туфли становится на батарею и так же легко запрыгивает на подоконник. А дальше, присев и свесив ноги наружу, изящно соскальзывает в руки Дениса. Не выпуская сумочки из рук.

— Ну или так, — бормочет Старший, провожая взглядом вторую нимфу.

Шорох в стенах переходит в скрип. В ту противную разновидность трения, которая проходится смычком по нервным окончаниям и заставляет скрежетать зубами. Джа спрыгивает вниз. Хватает под локти Савву с Алекс и тащит подальше от здания. Следом катапультируются из окна Джен и Макс. И в ту же секунду — громкий треск. Будто хрустнула, переломившись, опора, державшая на себе крышу и второй этаж грузного монолита. Грохот оглушает. Рухнувшие куски бетона поднимают столпы пыли. Острая мелочь бьет очередью в спину, сбивает с ног. Падая, Джен видит, как пророк резко дергает девчонок к груди, сталкивает их лбами, закрывая собой, пряча от каменных осколков. Чей-то крик и крепкий мат смешиваются с грохотом, тонут в пыли. Душит кашель.

Несколько секунд — и все стихает.

В ладони впились мелкие зерна. Джен на коленях. Выпрямляется, глядит через плечо на оседающее облако. Солдат рядом, припал на одно колено, заходится в кашле. Наконец, встаёт и тяжело, хромая, плетется в сторону Джа, все еще держащего девчонок. Птенчик вырывается из объятий пророка, бежит к Максу навстречу.

— Вы в порядке? — кричит Джен пророку.

— Да, норм. А где остальные?

Джен осмотрелся. Неподалеку от них стоят барышни из бухгалтерии, белые то ли от испуга, то ли от осевшей пыли. Та, что постарше, первой взяла себя в руки, звонит пожарным. В паре метров от места, где находилось окно, растерянно озирается Денис. И больше никого. От огромного монолита остался огрызок с рваными краями и балками, торчащими вверх.

— Блять, они внутри, — догадывается Джа. — Джен, остальные внутри остались!

Джен оборачивается на разрушенный тир, дышит тяжело, откашливаясь через вдох. Стена с окном уцелела наполовину, выше каркаса решетки торчат неровные края, деревянные створки явно похоронены под обрушенным бетоном, это значит, что внизу еще и россыпь стекла.

— Они не успели? — спрашивает Джен Дениса.

— Нет.

— Тогда хули ты здесь стоишь?!

Слева от окна устояла несущая стена, справа — груда бетона и торчащая над обвалом, ведущая теперь в никуда лестница. Джен запрыгивает на обломок поперечной балки, глядит вниз, зовет с высоты:

— Павел! Паша, ты жив? Толик? Кто-нибудь слышит меня?

Тишина.

— Твою мать! Они стояли у окна? — кричит Джен Денису. — С той стороны, да?

— Завалы нельзя разбирать самим, — орет гвардеец. — Только МЧС…

— Он спросил, где они стояли, — железным тоном произносит Джа. Он ниже гвардейца на голову и уже в плечах в полтора раза, но если ответа не будет, пророк рванет нахала за грудки и точно впечатает в то, что осталось от стен.

— Напротив окна, — выплевывает Денис.

Выбрав место, Джен спрыгивает на курган обломков. Джа и Макс тоже перемахивают через зазор стены. В шесть рук они аккуратно разбирают завал. Задача не из простых — прежде чем поднять обломок и отбросить его подальше в сторону, нужно убедиться, что он действительно свободен и не потянет за собой остальные по принципу домино, завалив ребят еще сильнее.

Пугает, что снизу не доносится ни звука, ни шороха.

Секунды отбиваются пульсом в ушах, Джену кажется, что за две минуты минула вечность. Девчонки убежали проверять, пострадали ли байки, бухгалтерия исчезла с горизонта, поэтому женский голос раздается неожиданно.

— Черные мотоциклы на той стороне здания ваши?

Джен выпрямляется, бросает очередной кусок в сторону. Глядит на девчонку в белой футболке и мешковатых джинсах. В и без того пересохшем горле встает комок. Интересно, давно ли она перестала носить шпильки?

Инквизитор — единственный, кого она (в теории) может узнать, поэтому Джа загораживает его собой, как ширмой.

— Наши, — отвечает он и, утирая со лба пот, подходит ближе. — Их сильно завалило?

— Нет, целые.

Им нравились такие встречи. Случайные, где-нибудь в торговом центре, на перекрестке, даже просто заметить издали спасенного тобой человека — огромное счастье. Видеть, что он дышит, улыбается, балует себя мороженным или сосредоточенно обдумывает какие-то проблемы. Живет. Чаще всего, даже столкнувшись лицом к лицу, и пророк, и инквизитор остаются неузнанными. Так безопаснее. Поэтому Джен привык радоваться, наблюдая издалека, и набираться сил из этих встреч.

Но сейчас все иначе. Она не видела ни Джа, ни лица Джена, она не видела Нортоны — окно подвала, через которое инквизитор помог ей выбраться, выходило на другую улицу. И в пяти метрах от них без конца названивает кому-то боец нацгвардии.

— Тогда почему вы спрашиваете? — Джа старается отвлечь и зацепить на себя ее взгляд, но Маргарита заглядывает ему за спину, упорно пытается разглядеть инквизитора.

— Пожалуйста, — она осеклась, будто забыла или не придумала, о чем хочет спросить. Как фанатка на первой встрече с кумиром, раздавленная его непосредственной близостью и обращенным к ней вниманием. — Пожалуйста, можно вас на минуту.

— Его? — Джа показывает на Макса в отчаянной попытке сместить ее фокус.

Она машет головой. Убирает от лица растрепанные ветром волосы.

— Пожалуйста. На два слова. Это важно!

Джен обреченно бросает очередной обломок и спускается к ней.

— Я слушаю, — от саднящей горло пыли голос хрипит.

Девчонка сомневается, но на попятную не идет.

— Скажите, правда — это влево и вверх, да?

Все-таки узнала. Не смотря на балаклаву и стресс, время не вымыло из ее памяти детали. Джен не хочет врать ей, но и соглашаться не спешит.

— Я художница. Пропорции запоминаю хорошо, — объясняет она, не дождавшись ответа. — Вы же спасли меня тогда. Поэтому я как только увидела здесь мотоциклы, подумала, вдруг… Следователь мне рассказывал, что рядом видели два черных байка. Неместных. В общем… — она переводит дух, оглядывается, и Джен замечает двоих — высокого денди в белоснежной легкой рубашке, и женщину с густыми медными волосами, крупными кудрями спадающими до пояса. Вывернув из-за угла, они будто летят над разбитым асфальтом, слишком глянцевые для этих мест.

— Они с тобой? — спрашивает Джен, в заднем кармане лежит маленький перочинный нож, но инквизитору очень не хочется пускать его в ход. Особенно на глазах у гвардейца.

— Да, — отвечает Рита, и, понизив голос, тараторит: — Не подавайте виду, что я рассказала. Здание упало не просто так. Его обрушили, чтобы убить кого-то, кто был внутри. Мы думали, что сможем поймать того, кто это сделал, но не успели. Вы были там? Вы знаете, кого хотели убрать?

— Нас. Ты знаешь, кто?

— Рита! — окликает Медная.

Они совсем близко, и девочка шепчет Джену:

— Найдите меня в сети. Потом.

Джен хочет спросить, где именно и под каким ником ее искать, но парочка подошла совсем близко. Медная кладет руку на плечо Риты, спрашивает:

— Узнала подробности?

— Они были внутри, — Рита ведет плечами, чтобы высвободиться из-под ее ладони. И вдруг догадывается: — Под завалами кто-то остался?

— Да. Три человека. Мы их не слышим.

— Им можно помочь! — обернувшись к Медной, Рита хватает ее за руки, почти умоляет. — Мы же можем?