Дневник - Паола Волкова

Приехала Катя. Мы занимались. У всех девочек на работе большие семейные неприятности. Вообще «в воздухе пахнет грозой». Ничего не понятно, не понятно, что говорят. Только бы не о войне на Кавказе. Это будет очень, очень страшно.

Но, пока возможно, надо работать по тому плану, кот. сам по себе и составился.

1. До середины сент. – Финские дела.

2. Вторая половина – Тонино.

Между ними – собственные лекции и другая работа.

Все до конца окт. или середины ноября. И думать о Париже и собственном здоровье.

Все работы сейчас очень для меня важны, и к тому же деньги.

Я почему-то вспомнила, как пришла в биб-теку «Ленинку», где занимался Вадим. Пришла то ли раньше, то ли позже времени и пошла не по основной, а по боковой запасной лестнице. И он бежал вниз по ней же и мы столкнулись случайно, а так разминулись бы. Случайностей не бывает. Это была судьба или звено в цепи судьбы, которая есть необъяснимая идея жизни. Шпенглер здесь прав. Необъяснимая, потому что нам не дано знать о ней заранее. Наверное, она не бывает плохой или хорошей и нам не дано о ней знать вообще. Надо быть слепой в этот момент.

У меня есть Маша. Может быть это было идеей судьбы. Почему-то снова вспоминаю Мераба. Проснулась и долго соображала жив ли или уже умер. Наши отношения были не-до-воплощены. Но для него они были важны так же, как и для меня. После него я никого не любила, а это плохо. Правда, моя жизнь полна, интересна, достоверна. Если сейчас вылезу из «книг» вообще, все будет хорошо.

Воскресенье на книжной выставке и заболела от кондиционера. Кашель и вообще плохо. Впечатление, что горло сжато. Кашель мерзкий и дышать трудно. По-моему вчера приняла больше антибиот. чем надо. Заниматься сегодня сколько возможно, чтобы отдать Ольге завтра перепечатывать. Сегодня запускают протоны в трубе. Говорят разное, но я бессознательно боюсь. Видимая катастрофа общая. Что может быть во Франции и Швейцарии, совершенно неизвестно.

Мы плохо понимаем происходящее. Так было тогда, когда единственной информацией был всадник, и тогда, когда есть телеграф, и тогда, когда есть мобильный телефон, TV. Не изменилось ничего – только может быть то, что твердеет миром.

Бронхит. Болею. Сижу дома. Не очень хорошо, особенно с головой. Дурная.

Я не одинока, но я очень одинока. Моя московская семья меня любит, но у нее нет привычки обо мне заботиться. Я как бы в этом, по их мнению, не нуждаюсь. Вернее, они об этом не думают. Я всегда «справляюсь». Они привыкли, что я живу как-то отдельно. Аня чуть ближе, но эгоистка зловещая. Маша видела сон, что ведет машину, в кот. я сижу. И наш багажник забит продуктами.

Была передача об 11 сентября 9/11. Доказали, что это сделали сами американцы против самих себя. Некий сговор неких политиков. У нас тоже всегда некий сговор неких политиков. Быть может так было, есть и будет, быть может, история неподвижна в глобальном смысле. Просто театр с переодеваниями и скоростями.

Пенабилли. Первый день у Гуэрр. Тонино великолепен. Пишет и рисует все лучше. Я буду звать его Тонино Великолепный.

Меня смотрел врач. Печень увеличена. Диета – спиртное. Придется принять и начинать лечиться. Пора. Хочешь жить – давай. Тонино очень болен. Надо торопиться. Год протянет – хорошо. Книгу, надеюсь, выпустим.[236] Еще каталог у Исмаила. Я очень рада. Работы много и она сложная. Авось, справимся. Всего три дня вт., ср., чтв. Пятница и суб. под вопросом.

С утра делали анализы. Плохие показатели печени и сахара. Повышено, но не катастрофа. Нужна диета. Противно, но пора за собой уже следить.

Потом пошли гулять и зашли в «Сад», Там стоят листья баснословной красоты. Надо взять для илл. к почести «Лист и молния». Листья надо сфотографировать и поместить в книгу.

Галя приедет в пять брать интервью для выставки и фестиваля. В Рим не поедет. Наверное, очень трудно, когда в доме постоянно посторонний человек.

Через материал, в данном случае мозаику, мир об Улиссе возвращается в свое изначалье и перевоплощается в сегодняшнем дне.

Гуэрра и Гомер. Пикассо и классика. Потребность комментария к античности, к прошлому. Его кто-то даже назвал «крестьянский Гомер XX века». Господи! Дай мне несколько лет рассчитаться со своими долгами и предстать для иной жизни, ибо мы конечны и ни-че-го не знаем о том, что за концом – хочу многих встретить, но, видимо, этого не произойдет и от этого очень страшно и очень грустно. Высшее мужество уметь уйти

В Пеннабилли перед глазами вечность и красота, в Москве угар, пыль и мгновение. Но страсти одни и те же. Прав ли Бродский, когда писал, что человек есть то, на что он смотрит?

Ждем с утра Лору, чтобы ехать за травами. У нее дома кошачий рай. Тонино сказал, что сделает обе структуры, что уеду со всем материалом для работы. Очень хорошая погода.

Поездка расчудесная. На обратном пути церковь Санта Мария де Майоль – со скульптурой из майолики Лукка делла Робиа. Дивным фасадом Плепло. Солнце. Ни души. И никто ничего не трогает. Я взяла открытки и написала несколько слов. У Гуэрр хорошо.

Испортилась погода, туман и настроение тоже. Печень не болит, но я ее чувствую. Слава Богу, Лора держит на диете. Завтра пойду покупать лекарство с утра. Сегодня позанимались. Много очень положительных впечатлений. От Тонино в первую очередь совсем не похоже, что он болеет.

Я поняла принцип работы с Тонино. Думаю, что сделаю все хорошо. Только бы Лора присылала переводы.

Завтра приедет Галя, будет делать съемки. Выставка и фестиваль. Лия сделали фильм о Тонино и Тарковском.

Завтра – последний день. Мы ездили гулять в очень красивое место. Там монастырь (старый) св. Франциска. Говорят, в изголовье захоронения герцога Оливы написал образ отец Рафаэля. В самом монастыре происходит кажется ежегодное вручение премии литературной. Удивительная страна Италия: непрерывная в смысле культуры и созранившаяся. Но красота мир не спасет. Это заблуждение. Если в душе (?) сердце (?) черт, то никакая красота не поможет. Лора отобрала у меня все материалы по книге. Ну и хорошо. Мне же лучше. Там посмотрим. Хочет одна. С богом.

Я боюсь слов и мыслей, они материализуются. Но думать все же надо. опять наступаю на те же грабли. Боже, боже мой! За свою жизнь я начинаю битву. Настоящую.

В эту книгу душу и время вкладывать не буду. По мере поступления и только. Все силы на леченье, свою книгу, – книги и поездки. Зимой надо уехать в Париж на условиях, оговоренных с Наташей. В Париже – работать и гулять. Не бойся – ничего. Борись.