Город Бездны - Аластер Рейнольдс

Страх охватил меня с такой силой, что я заорал – и сорвал шлем. С минуту я плавал в каюте Вадима, еле переводя дух и пытаясь осознать, что мне довелось пережить. В течение бесконечно долгих секунд я не мог понять, чего боюсь больше – пустоты или замкнутого пространства. Меня качало от одного страха к другому – это походило на слабеющие удары зловещего колокола.

Дрожащими руками – хотя я начинал понемногу приходить в себя – я извлек палочку и внимательно ее рассмотрел. На этот раз особое внимание уделил маленькой эмблеме возле ее кончика.

Она подозрительно смахивала на личинку.

Через иллюминатор в каюте Вадима я наблюдал, как мы приближаемся к Ржавому Поясу.

Теперь я кое-что знал о том, что ждет впереди. Меня еще трясло после истории с последней экспириенталией, когда на пульте раздался звонок, возвестивший, что на мой запрос отреагировали. Странно: обычно ответ или приходит сразу, или не приходит вовсе. Значит, информационные сети системы и вправду пострадали.

Послание оказалось скорее стандартным документом, нежели ответом, составленным по индивидуальному запросу. Похоже, программа решила, что этот документ автоматически ответит на большинство моих вопросов, – вполне резонно.

Я принялся за чтение.

Уважаемый иммигрант!

Мы рады приветствовать Вас в системе Эпсилона Эридана.

Несмотря на все произошедшее, мы надеемся, что Ваше пребывание здесь окажется приятным. Данный документ составлен для того, чтобы объяснить Вам значение ряда ключевых моментов нашей истории. Мы надеемся, что эта информация облегчит адаптацию в культурной среде, поскольку она может абсолютно не соответствовать представлениям, которыми Вы руководствовались, поднимаясь на борт корабля в пункте отправления. Важно, чтобы Вы поняли: мы опирались на опыт тех, кто прибыл сюда до Вас…

Текст оказался длинным. Я пробежал его по диагонали, после чего перечитал не торопясь, а в паре мест остановился особо: они содержали информацию, которая могла помочь мне в охоте на Рейвича. О масштабах последствий пресловутой эпидемии мне уже сообщили. Возможно, кому-нибудь из свежеразмороженных этот документ показался бы шокирующим откровением. Однако бесстрастная холодность, с которой излагались подробности, производила жутковатое впечатление. Воображаю, каково читать такие вещи тем, кто прибыл на Йеллоустон в поисках роскоши, а не кровного врага.

Нищенствующие предпочитали подольше держать своих подопечных в счастливом неведении, но я был уверен: если бы решил остаться хоть ненадолго в хосписе, они бы стали понемногу вводить меня в курс дела. В одном я был полностью согласен с авторами этого послания: существуют факты, с которыми необходимо ознакомиться как можно быстрее, сколь бы неприглядными они ни показались.

Интересно, как долго я буду кувыркаться, пока не адаптируюсь в этой обстановке. Не хотелось бы оказаться в числе бедолаг, которым это так и не удалось.

Хотя – кто знает? Возможно, именно они сохранили здравый рассудок.

В иллюминаторе ватными хлопьями проплывали анклавы Ржавого Пояса. Те, что побольше, начали приобретать четкие очертания. Хотел бы я посмотреть, как они выглядели семь лет назад, накануне эпидемии.

Блистающий Пояс составляли примерно десять тысяч станций, каждая из которых напоминала роскошный светильник, унизанный драгоценностями. Архитекторы явно выделывались кто во что горазд, руководствуясь не столько практическими требованиями надежности конструкции, сколько соображениями эстетики и престижа. Станции плыли вокруг Йеллоустона по низкой орбите почти впритык друг за другом, точно толпа разряженных аристократов, – величаво, но вежливо выдерживая дистанцию при помощи направленных микровыбросов энергии. От станции к станции по тонким серебряным нитям перекатывались бисерины коммерческих транспортов, отчего издали Пояс казался оплетенным мишурой. Эта паутина зримо отражала политическую обстановку. Одни станции, окруженные плотной паутиной, постоянно рассылали союзникам лазерные импульсы с информацией, зашифрованной методом квантовой криптографии; другие, голые, застыли в угрюмом одиночестве. Последнее отнюдь не редкость. А стоит ли удивляться? Война – явление вездесущее, и то, что для нее нашлось место даже в такой структуре, как демархистское общество, на самом деле закономерно. На этих тысячах станций уживалось все, чем может увлекаться человек, – любые искусства, любые идеологии, любые извращения. Демархисты не запрещали ничего, включая эксперименты с политическими моделями, в корне противоречащими их основной парадигме – абсолютной демократии, отрицающей принцип иерархии. Это даже поощрялось при условии, что все останется в рамках экспериментов. Запрещалась лишь разработка оружия и его накопление, если это не служило целям искусства. Именно здесь, на Блистающем Поясе, клан Силвест – один из самых влиятельных в системе – реализовал основную часть проектов, которые увековечили имя этой семьи. Именно здесь Кэлвин Силвест осуществил первую со времен Транспросвещения попытку нейронного сканирования. Дэн Силвест собрал всю доступную информацию о затворниках – работа, логическим продолжением которой стала роковая экспедиция к Завесе Ласкаля.

Но все это осталось в далеком прошлом. Колесо истории повернулось, и слава Блистающего Пояса померкла… можно сказать, покрылась ржавчиной.

Когда разразилась пресловутая плавящая чума, Блистающий Пояс продержался дольше, чем Город Бездны: большинство станций успели объявить карантин, и эта мера себя вполне оправдала. К тому же некоторые станции были полностью автономны и настолько засекречены, что их десятилетиями никто не посещал.

Но даже они в конечном счете не были неуязвимыми.

Эпидемия проникла на одну-единственную станцию – и этого хватило. Спустя несколько дней большинство ее обитателей были мертвы, а самовоспроизводящиеся системы выходили из строя одна за другой. Потерявшая управление станция покинула свое место на орбите и поплыла, словно осколок метеорита. Обычно шансы на столкновение невелики, но… Блистающий Пояс был укомплектован столь плотно, что находился на волосок от катастрофы.

Вот первый закон столкновений между двумя телами, которые двигаются по орбите: вероятность столкновения исчезающе мала – до тех пор, пока оно не произойдет. Тогда осколки разлетаются во все стороны, и вероятность нового столкновения значительно увеличивается. Обычно долго ждать не приходится. Количество осколков растет… и теперь очередное столкновение практически неизбежно.

В течение ближайших недель почти каждая станция Блистающего Пояса получила осколочные ранения – увы, зачастую смертельные. Даже если все живое на борту не погибало при разгерметизации, осколки обычно несли заразу, которая погубила первый анклав. Мертвые станции плыли по орбите, темные и покинутые, точно сброшенные панцири гигантских ракообразных. Когда прошел год, уцелели от силы две сотни анклавов, в основном самые старые – с прочной конструкцией и оболочками из камня и льда для защиты от вспышек радиации. Кроме того, эти станции были оснащены батареями антиколлизионных лазеров, благодаря чему смогли уничтожить основную часть крупных осколков.

Это было шесть лет назад. С тех пор, по словам Квирренбаха, обстановка на Ржавом Поясе стабилизировалась. Почти все осколки удалось выловить и спрессовать, а потом огромные смертоносные глыбы были отправлены в кипящие недра Эпсилона Эридана. По крайней мере теперь Пояс уже не рассыпается на части. Опустевшие анклавы тоже не остались без внимания: время от времени роботы-буксиры водворяли их на место. Но лишь малую толику удалось снова заселить, восстановив герметичность. И разумеется, по всей системе ползали всевозможные слухи о зловещих обитателях заброшенных станций.

Вот и весь мой улов. Но воистину, лучше раз увидеть, чем сто раз услышать. Желтовато-бурая громада Йеллоустона уже заслонила полнеба. Теперь он куда сильнее напоминал покинутый мною мир, чем тот плоский бледный диск, который плыл на фоне звезд несколько часов назад. «Стрельников» заложил вираж и понесся к ближайшей станции, где собирался встать на причал. Я смотрел, как наискось по лику Йеллоустона уродливыми силуэтами проплывают мертвые станции – искореженные, обгорелые, испещренные сквозными пробоинами и кратерами от чудовищных столкновений. Пожалуй, крови было достаточно, чтобы Блистающий Пояс заржавел. Когда начались столкновения, на многих станциях уже полным ходом шла эвакуация, но спасти миллион человек за столь короткое время просто невозможно.

Анклав, к которому мы направлялись, имел форму сигары и вращался вокруг продольной оси, как и «Айдлвилд», что создавало искусственное тяготение. Сестра Амелия называла это местечко Нью-Ванкуверской «каруселью». На грязно-сером ледяном панцире ярко сверкали пятна – следы недавних столкновений. Из невидимых отверстий то и дело беззвучно вырывались ленивые клубы пара, придавая станции сходство с гибридом осьминога и спиральной галактики. Сбоку к причалу прилип огромный субсветовик, похожий на ската с рядами крошечных сверкающих иллюминаторов по кромке крыльев.