Княжич (СИ) - Александр Мелентьевич Волков

чего-то вдруг, взъерепенился. Княжич больше не хотел, чтобы кто-то умер из-за него. Во время первого покушения от рук Каменной шестёрки полегло немало дружинников, и становилось паршиво от мысли, что к ним на могилы теперь ходили овдовевшие жёны, и осиротевшие дети. «Нет, — подумал княжич. — Больше я подобного не допущу!»

— Что ты намерен делать? — князь наконец подал голос, когда понял, что спорить бессмысленно.

— Сдерживать его, пока не придёт помощь. В идеале — убить.

— Если поймёшь, что не справишься, беги. Не стоит превращать подвиг в бессмысленную смерть. Жди подкрепление. Я приду, если успею. Конец связи.

— Спасибо. — Княжич протянул станцию командиру.

— Станцию оставьте себе, ваше сиятельство. — Командир отвёл руку с рацией. — Вам сообщат, когда подкрепление будет на подходе. Только дайте мне заблокировать циферблат, чтобы вы случайно не перескочили на другую частоту… Вот, готово. Вы уверены, что хотите остаться?

— Уверен. — Княжич кивнул, и прицепил станцию к ремню.

— Ещё возьмите это. — Командир достал из подсумка небольшой инъектор, и передал Волховскому. — Вколите в руку. Военный стимулятор. Отходняки страшные будут, но примерно на час он как следует вас взбодрит.

Командир пожал княжичу руку, дал своим сигнал к отступлению, и вскоре бронированные фургоны уехали.

Волховский остался один, наедине с шумом прибоя и заревом пожарища, которое разгоралось на правом берегу. Чайки больше не кричали, а жаль. Почему-то очень захотелось их послушать. Посмотреть, как они пикируют в Неву и ловят рыбу.

— Княжич, вы на связи? — в станции послышался незнакомый голос.

Волховский немного сконфузился, и ответил:

— Да. Кто это?

— Снайперский расчёт один, и снайперский расчёт два, — ответил голос. — Мы решили остаться, чтобы прикрыть вас. Не оставаться же вам одному, в конце концов.

На душе стало полегче, но снайперов Волховский тоже хотел отослать.

— Вы плохо слышали князя или наш разговор? — возмутился Волховский. — Уходите.

— А мы не уйдём, — возразил голос. — И вы ничего нам за это не сделаете.

Волховский прикрыл глаза, и вздохнул.

— Хорошо, — сказал он, и вытянул руку вверх. — Тогда стреляйте по моей команде. Я подам сигнал рукой.

Тишина длилась недолго. Вскоре послышался грохот под Невой. Страшный грохот, будто бы в недрах земли треснула тектоническая плита. Затем из воды выросло что-то вроде моста между левым и правым берегом. Мост из твёрдой горной породы, корявый, неприятный, но с идеально ровным гребнем, и мутная вода стекала по нему. Волховский увидел, как по мосту хозяйственной поступью шагал Скала, упакованный в каменную броню по самую макушку. И ни доли сомнения в движениях Скалы не было. Выглядел он грозно. Совсем не чета какому-нибудь Растеряеву, с которым княжич бился в дуэли.

Это уже настоящий противник. Опытный. Жестокий и беспощадный, лишённый в суждениях любого человеческого принципа.

Княжич вколол стимулятор в руку, выбросил инъектор, и зашагал врагу на встречу. Вода — не проблема. Аномалия скольжения позволяла вести бой на любой, даже водной поверхности. Внезапно вернулась ясность мыслей, рана на плече перестала саднить, а в теле вновь, пуще прежнего, запульсировала сила. Даже более того, Волховский никогда не чувствовал себя настолько бодро.

Сомнения улетучились. Возникло состояние полной сосредоточенности, бесстрашия.

Они встретились в центре моста, на дистанции десяти шагов. Почти дуэльной, между прочим. От Скалы веяло хтоническим злом. Воздух вокруг него будто бы чернел, разлагался, становился неживым. Дышать таким могли только демоны или живые мертвецы.

— Не ожидал, что ты сам попадёшь мне в руки, — произнёс Скала, но уже не обычным голосом, а искажённым, дьявольским. — Вряд ли тебе понятно, кто я. Напомню. Ты вполне браво перебил моих ребят, когда я пытался убить тебя впервые. Припоминаешь? Скала — запомни моё прозвище.

— Бежать от мрази вроде тебя, позор. — Княжич крепче сжал рукоять катаны, которую держал у ноги. — Да и есть у нас, выходит, старые счёты, которые мы не свели.

— Мрази? — с иронией в голосе спросил Скала, и чуть наклонил голову. — А знаешь ли ты, откуда берутся мрази? Знаешь, откуда берётся зло? Неужто ты думаешь, что эфемерный демон высовывает руку из преисподней, хватает человека за яйца, и человек становится злым? Нет, княжич. Мир устроен не так.

— Не заговаривай мне зубы. — Нахмурился Волховский, и встал в стойку.

— А тебе не помешало бы послушать. Умереть ты всегда успеешь. Как умерли и спились те, кто после войны оказался не нужен собственному правительству. Как умерла и сгнила Япония, превращённая русскими в гетто континентальных масштабов. Сколько ветеранов войны ты видел на паперти в метро? Героев, которым из-за инвалидности и крошечных ветеранских некуда деться, и которые вынуждены побираться. Сколько счастливых японцев, кроме знати, ты видел на улице? Ах да, ваша светлость ведь никогда не покидает пределов золотой клетки, и ей не приходилось видеть ни метро, ни квартал Гато-Шита, в котором рядовые японцы дохнут как мухи, и на которых всем насрать. Уж поверь, твоя подружка, Молчанова, там была. Она знает, о чём я говорю и что там происходит. А стоит какому-нибудь японцу, вроде меня, указать на несправедливость или хоть как-то возразить правительству, его тут же ссылают в японскую резервацию, якобы домой. Но, княжич, ты ведь ни сном ни духом, что там творится, правда? Ни сном ни духом, что я, — Скала стукнул себя кулаком в грудь, — человек, который бок о бок с русскими штурмовал Детройт, остался на улице и ни с чем. Ведь командиру батальона не понравился мой тон, не понравились мои возмущения по поводу скудности материального обеспечения людей на фронте. А знаешь, что делают сильные мира сего с теми, кто им не нравится? Верно. Лишают всего по щелчку пальца. Как меня и моих товарищей, которые из-за безвыходной нищеты и психологических травм передохли как мухи. Кто от наркоты, кто от алкоголя, а кто просто не выдержал неудачи, и убил себя. Такое вот у нас самоуправление, княжич, и такая вот счастливая страна. Но я выстоял. И я положу этому конец. Якудза положит этому конец. Теперь либо живи с мыслями об этом, либо умри.

— Не знал, что продажи порнографии и рэкет улучшают ситуацию в стране, — с усмешкой ответил княжич.

— Глупая, бестолковая тварь! — вспылил Скала, и символы на броне засияли ярче прежнего. — Ты сдохнешь, и надеюсь твой папаша это увидит!

Глава 18

Чувствовалось, что Скала стал намного сильнее, и в этот раз он точно не собирался сбегать. Дожидаться вражеской инициативы Волховский не хотел, взмахнул мечом, обрушил на противника гравитационный удар. Благодаря стимулятору магия стала значительно мощнее, да и работа с усиленной версией барьера бесследно не прошла.