Эфирный эликсир - Владислав Викторович Порошин

— По-твоему Сталин в этом виноват?! — Продолжала заводиться Маргарита Максимовна.

— Намекаете на то, что мой прадед сам себя раскулачил? — Я сделал скорбное лицо. — Человека, который вкалывал как проклятый, выбросили из собственного дома, разве это нормально? Фермеры, то есть те же кулаки, сейчас кормят весь мир! Самой жизнью доказано, что без хозяина на земле сельское хозяйство безнадёжно загнётся. Вы хотя бы раз слышали, что в Канаде, которая нам пшеницу продаёт, вывозят студентов, школьников и заводчан на сбор урожая, пока ихние земледельцы бухают?

— Я не могу с ним разговаривать! — Отмахнулась завуч. — Вы же видите, он над нами ещё и издевается! Решайте с Молчановым как хотите, Константин Вячеславович. Вплоть до перевода в другую школу, я не возражаю.

— Зачем же так спешить? — Улыбнулся директор. — В споре рождается истина. Предлагаю вынести Молчанову строгое предупреждение. — Константин Вячеславович встал из-за стола и прошёлся по кабинету, и за время этой небольшой паузы градус негативных эмоций сошёл на нет. — Вот у меня какая появилась идея. Нужно организовать КВН среди команд восьмых, девятых и десятых классов. Пусть школьники всю свою энергию потратят на творчество. Как считаешь, Валера, затея стоящая?

— Это лучше, чем перевод в другую школу. — Улыбнулся я. — Ну и вы тогда свою учительскую команду подготовьте к КВНу, чтобы память на всю жизнь потом осталась, как мы вас обыграли.

— Кхе-кхе, — кашлянул директор, — это дискутабельно. Иди на урок.

— До свиданья, — пробурчал я и вышел из директорского кабинета.

— Ну, что? — Заинтересовалась секретарша, спрятав маленькую пудреницу в стол. — Выговор, предупреждение, родителей в школу?

— В КВН сыграть предложили, — хохотнул я. — Будем шутить про гласность, перестройку и ускорение, пока это ещё звучи смешно.

— Ха-ха, — захихикала девушка. — Отличную вы песню спели. Разбежавшись, прыгну со скалы, ха-ха. А я тут сижу, скучаю, хоть бы кто в кино пригласил.

— Да там сейчас смотреть нечего, — сказал я так, как будто не понял тонкий намёк, и быстро выскочил из приёмной.

* * *

В редакции газеты «Шахтёрская кочегарка», куда я прибежал сразу после уроков, у меня тоже состоялся серьёзный разговор с главным редактором Павлом Кривоносовым. Моими статьями о всевозможных любопытных историях Павел Тимофеевич был доволен, но на предложение писать криминальную хронику ответил категорическим отказом:

— Валера, ты пойми, у нас маленькая газета, маленький город, зачем нервировать народ?

— Почему нервировать, Павел Тимофеевич? — Я всплеснул руками. — Люди должны быть предупреждены. Должны знать, что за беспечность слишком дорого приходится платить. «Витебский душитель» спокойно подбирал своих жертв на трассе, подвозил на красном запорожце, голосующих на обочине женщин. Что стоило написать об этом в местной прессе, чтобы усложнить жизнь маньяку? Заставить его рисковать и делать ошибки. Разве не в этом истинное предназначение печатного слова, чтобы помогать людям, делать их чуточку умнее и лучше, подталкивать к тому, чтобы они включали логику, рассуждали, анализировали, думали?

— Думали, — недовольно пробормотал главный редактор. — Кстати, по поводу печатного слова. Ты когда собираешься свои материалы сдавать в печатном виде?

— Машинки нет. — Пожал я плечами.

— Цени! — Торжественно вскрикнул Павел Тимофеевич и, встав со своего рабочего места, вытащил из шкафа, забитого папками, тяжёлую коробку. — Печатная машинка «Москва», 1975 года выпуска. Мой личный «эн зэ». Дарю во временное пользование.

— А что с криминальной хроникой? — Упрямо спросил я. — Продажи газеты только возрастут.

— Ну, что ты пристал, как банный лист! — Вспыхнул главный редактор. — Сказано, что подумаю, посоветуюсь в Горисполкоме. Но сначала ты напиши первый подобный материал, чтобы я подошёл с готовым примером.

— Это уже другой разговор, — удовлетворённо хмыкнул я и взял коробку с печатной машинкой в руки. — Ладно, я полетел. Я семнадцать обещанных статей накатал, сейчас ещё три до пятницы сделаю, и хотелось бы увидеть достойный гонорар.

— Уж больно ты жадный до денег Молчанов. — Покивал мне вслед Павел Тимофеевич.

— Я — не жадный товарищ Кривоносов, а справедливый. От каждого по способности, каждому по труду. Ещё Владимир Ленин сказал, что это основной принцип социализма. Или вы с Лениным не согласны?

— Кхе! — Громко кашлянул главный редактор газеты. — Тебе сколько лет Молчанов? У меня иногда складывается такое ощущение, что тебе как минимум тридцать. Ты где успел по научному коммунизму поднатаскаться?

— Факультативно, — буркнул я и добавил, — а что касается возраста, то в декабре по нашим советским законам, в принципе могу жениться, если дело со своей подругой доведу до исключительного случая. Всего хорошего, до пятницы! — Я помахал рукой опешившему товарищу Кривоносову.

— Подожди с женитьбой, обалдуй! — Засмеялся он. — По твою душу целая коробка писем скопилась. Помоги Антонине разобрать. И откуда ты только такой взялся, Молчанов?

— Ясно откуда, ха-ха, — захохотал я. — На машине времени из будущего прилетел. Читали повесть Кира Булычёва «Сто лет тому вперёд»? Вот и я, как Алиса Селезнёва переместился. Только из 2020-го года, а не из 2082-го.

— Шутник, твою мать, — пробормотал недоверчивый товарищ Кривоносов. — Жених, едрён батон.

* * *

Последние три истории для «Шахтёрской кочегарки» я решил сделать по мотивам солдатских баек времён Великой отечественной войны, коих скопилось преогромное множество в моей вместительной голове. Требовалось только их привязать по времени и по географии конкретных боевых действий. Отчасти для этого после редакции я поспешил во Дворец культуры в городскую библиотеку, чтобы найти что-нибудь по Второй Мировой войне, желательно от издательства Воениздат. Многотомная история Второй мировой войны для этих целей подошла бы идеально.

А так же, мне хотелось свести хотя бы шапочное знакомство с библиотекаршей, с которой «крутил шашни» продуманные пермский лектор Дроздов. «Софья Александровна Ткачёва», — прочитал я имя работницы нашего городского хранилища книг, которая сейчас общалась с каким-то настырным школьником лет тринадцати в очках, требовавшим обещанную фантастическую книгу.

— Я же говорю, её ещё не вернули, — терпеливо объяснила подростку Софья Александровна, худенькая невысокая женщина лет двадцати восьми с короткими чёрными волосами, одетая в толстый свитер и серые брюки. — Возьми Герберта Уэллса, есть «Машина времени», «Остров доктора Моро», «Невидимка».

— Вы мне Толкина ещё на прошлой неделе