Танцующий горностай - Влада Ольховская

он никогда не поднимался на высоту. В парках он не катался на высоких каруселях. Он даже с горки не съезжал! Подозреваю, что он боялся высоты. Да он на большинстве фотографий испуганным выглядит… И тут он вдруг на дерево полез. И я знаю, что это домысел, но их накопилось очень уж много.

– Обилие заблуждений еще не делает их верными. Даже если ты права, что это дает нам?

– Если Ваню свести с дедом, возможно, он вспомнит куда больше! Я подозреваю, что сейчас он накладывает образ Максима Максакова на образ своего деда в воспоминаниях. Но реальная встреча может многое изменить!

– Точно не сейчас, – отрезал Ян. – Даже если мы сумеем каким-то образом это провернуть, нужно ждать момента, когда мы сможем обеспечить безопасность ребенка.

– А кто говорит про сейчас? Нет, продолжаем ждать… Я возвращаюсь в поселок, поедешь со мной?

– Я заеду вечером, хочу закончить с поиском информации по предполагаемым сообщникам Савельевой. Вот тогда будет, о чем говорить.

Прозвучало это солидно, так, будто он уже вышел на след, осталась лишь пара штрихов. Ян не готов был сказать сестре, что оба имени, которые дал им Гаевский, привели к на редкость унылым людям.

Как ни странно, первым удалось найти не чиновника Поздеева, а того самого Павлова, который как личность и потенциальный сообщник вообще был под вопросом. Аркадий Павлов оказался вовсе не бандитом, который как в девяностых взял в руки дубинку, так ее и не выпускал. Нет, работал он юристом – видимо, в этом плане он и «спасал» Марию Савельеву в сложных ситуациях.

Павлов долгое время жил и работал во Владивостоке, но четыре года назад он потерял жену и вместе с дочерью переехал в столицу. Это и объясняло, как он сошелся с Марией. Вероятнее всего, она помогла его дочери Инне, тогда восьмилетней, лучше, чем другие специалисты. Иного варианта Ян не видел – он уже проверил документы Павлова, там все было чисто, внимание полиции этот человек ни разу ни привлекал, жена умерла от онкологии, и не дома, а в больнице, так что подозревать его было не в чем.

Чуть позже нашелся и чиновник Поздеев, оказавшийся Всеволодом Константиновичем. Он и правда занимал высокую должность, при которой в потенциале мог помочь Савельевой с изготовлением фальшивых документов. Но не было доказательств, что он это сделал. Поздеев был на хорошем счету, все попытки Яна навести справки о нем упирались исключительно в прекрасные отзывы. Поздеева никогда даже в коррупции не подозревали, что при его стаже работы можно было считать серьезным достижением.

Правда, непонятным оставалось, что свело его с Савельевой, тут Вячеслав Гаевский подметил верно. Самому Поздееву было шестьдесят, его дочь недавно отметила двадцать восьмой день рождения, она в услугах детского психолога точно не нуждалась. А его внучка была как раз слишком мала.

Привязаться можно было разве что к тому, что Света Поздеева, дочь Всеволода Константиновича, никогда не была замужем, дочку она воспитывала одна, родила вообще непонятно от кого. Как вариант, Савельева могла поспособствовать в тайном удочерении… Но это было бы глупо: привлекать преступницу к чему-то столь простому. Человек в положении Поздеева сам легко добился бы удочерения девочки безо всякого нарушения закона. Да и Савельева не могла заниматься исключительно преступлениями, тогда она давно попалась бы.

Вероятнее всего, она была какой-то хорошей знакомой. Возможно, подругой Светы – несмотря на заметную разницу в возрасте. Тут все было в порядке, с какой стороны ни посмотри… Но почему тогда Савельева упоминала этих людей достаточно часто, чтобы услышал Гаевский? Хотя, может, нечасто, ему и одного раза хватило бы. Гаевского нельзя было назвать надежным источником информации, ради того, чтобы придать своей маленькой войне хоть какой-то смысл, он готов был врать самому себе. В такую ложь обычно верят очень быстро и всей душой…

Ян как раз размышлял об этом, когда в его кабинет заявилась Ева. Обыденно так заявилась, будто не было в мире ничего естественней. Впрочем, Ева вела себя так большую часть времени. Она с таким же лицом могла бы прыгнуть в аквариум с акулами, если бы ей очень захотелось.

– Соскучилась? – усмехнулся Ян.

– Я решила, что мне следует сегодня провести время с тобой.

– На языке людей это и называется «соскучилась». Я почти закончил, собирался ехать за город к Саше, буду рад, если ты присоединишься.

– Не стоит.

– Да перестань, ты нравишься Александре, не слушай ее бурчание!

– Во-первых, я ей не нравлюсь, но она избегает конфликта ради тебя, – невозмутимо указала Ева. – А во-вторых, не стоит ехать тебе, не мне. Тебе лучше поехать к Максиму Максакову.

– Что?.. Почему?

Встречаться с Максаковым он не планировал, не было причин. Что Ян мог ему сказать? Он даже не понял толком роль этого человека в смерти Тимура… Максим мог быть как жертвой, так и заказчиком преступления. И пока не обозначилась эта разница, к Максакову лучше было не соваться.

Однако оказалось, что кто-то его переиграл.

– Люди Максакова приходили сегодня в твой дом, – пояснила Ева. Она небрежно бросила на стол записку с номером телефона. – Оставили вот это в дверях.

– Ты не открыла?

– Не было ни шанса, что я открою.

– Здесь не написано, что они от Максакова…

– По их одежде и поведению можно было определить, что они выполняют поручение обеспеченного человека, который настроен к тебе недружелюбно. Я знаю все твои нынешние дела. Под это определение подходят Максаков и Беленков.

– Но Беленков так действовать не будет, он больше по фейерверку, – согласился Ян.

– Да. Вероятно, он что-то подсказал Максакову. Или ты подошел слишком близко.

– Не подходил я близко… Зараза, не вовремя они спелись!

– Они не спелись, – покачала головой Ева. – Его действия намекают на это. Вероятнее всего, он будет тебе угрожать. Но такая открытая угроза мало что значит. Если ты не отреагируешь, станет хуже.

– Сам знаю. Я не собирался от него бегать. Ты можешь передать Александре вот это?

Ян собрал в два файла распечатки со всеми материалами, которые ему удалось найти на Павлова и Поздеева. Сам он ничего достойного внимания не обнаружил, но ему был любопытен взгляд Александры, она порой видела многое совершенно иначе.

Ева приняла папки, убрала в рюкзак. Она выскользнула из кабинета, ничего не обещая и не прощаясь. Означать это могло что угодно: от поездки к Александре до исчезновения на две недели. Он к такому уже привык и отвлекаться на размышления о ее странностях не собирался.

По оставленному ему номеру ответил предсказуемо не Максаков,