Понять пророка - Василий Горъ

Боль в здоровой правой руке оказалась такой сильной, что Зекис вынырнул из забытья и, отплевываясь от невесть как попавшей в рот каменной крошки, попытался приподнять голову и открыть глаза. Тут же накатило головокружение, и откуда-то из желудка к горлу подкатила жуткая тошнота. Стараясь не шевелить гудящей, как колокол, головой, старый воин пошевелил рукой и еле сдержал крик – судя по ощущениям, рука была сломана чуть выше запястья! Осторожно попытавшись напрячь ноги, он пришел к выводу, что с ними вроде бы все в порядке – если не считать тянущей боли в паху и в мышцах бедра. Кроме них здорово ныла шея и саднила спина. Собравшись с силами и преодолевая приступы тошноты, отставной солдат кое-как перевернулся на левый бок и онемел: здания тюрьмы больше не существовало! Безумное нагромождение битого камня, перекрученных решеток, обрывков тряпок, обломков дерева и стекла было покрыто толстым слоем серой пыли. А за ним чадили развалины охотничьего замка королей Лонгирона, достроенного всего полтора года тому назад! Оперевшись культей левой руки на обломок гранитной плиты, Зекис кое-как встал на колени, потом на ноги и зажмурился от страшного зрелища – город, в котором он прожил последние шесть лет своей жизни, перестал существовать! Здания, еще недавно радовавшие глаз своей необычной архитектурой – сплавом культур Севера и Юга, – словно перемолотые чудовищными жерновами, превратились в ровный слой кое-где еще дымящихся обломков. А ярко-красный глаз дневного светила, наполовину ушедший за кромку Заречного леса, еле видимый сквозь висевшую в воздухе пыль, словно отливал кровью погребенных под развалинами людей…

Глава 39

Мэнир

До дороги, ведущей к ближайшему от Скальной Гряды городу королевства Шерино – Бионгу, до которого Наставник решил проводить бежавших из плена нормов женщин, добрались через два дня. А на третий нас начали преследовать неудачи – сначала одна из девушек сильно подвернула ногу, и скорость передвижения здоровенного бабского табора тут же упала. Потом прошел короткий, но сильный ливень, дорога превратилась в непроходимое болото, и с надеждами добраться хоть до какого-нибудь жилья засветло пришлось распрощаться. Подходящее для ночлега поле со стогами сена нашли уже при свете звезд, а спать легли далеко за полночь – не все смогли докопаться до сухой середины стогов, и слушать нытье дрожащих от холода женщин было выше моих сил. А с утра оказалось, что до деревеньки дворов в двенадцать мы не добрались буквально чуть-чуть – стоило нам перевалить через небольшой пригорок, как мы бы смогли провести ночь где-нибудь на сеновале. Впрочем, в ней нам удалось прикупить двух дряхлых, но все-таки способных передвигаться мулов, одного из которых сразу же выделили все еще не способной наступать на здорово распухшую за ночь ногу девушке. На второго навьючили переметные сумы к докупленному здесь же к захваченному из Скальной Гряды продовольствию. За следующие пару дней мы кое-как осилили расстояние, которое я бы мог пробежать за половину светового дня, будучи здоровым, – как ни странно, головокружения и тошнота все еще продолжали меня беспокоить. А наутро седьмого с момента выхода из Скальной Гряды дня мы увидели стены вожделенного Бионга, и я наконец смог вздохнуть с облегчением – табор, перетискав меня в объятиях и чуть не задушив поцелуями, возбужденно гомоня, ломанулся к городу, а мы втроем, забросив за спину котомки с припасами, повернули обратно. До развилки, ведущей к Байону, было около двух часов ходьбы…

Первым неладное почуял Хмурый – коротко рыкнув, пес рванулся вперед, перевалил через перегиб дороги и исчез. На всякий случай проверив, как вынимается меч, я скинул с правого плеча лямку котомки, чтобы в случае боя можно было быстро сбросить ее на землю, и ускорил шаг, стараясь не особенно дергать головой, чтобы меня не замутило. Где-то на середине подъема порыв ветра донес до меня запах гари, а на вершине холма моему взгляду открылась жуткая картина – далеко, почти у самого горизонта, пылал город. Вернее, его развалины. А поле перед ним казалось перепаханным плугом совершенно нереального размера!

Наставник удивленно присвистнул, потом вдруг помрачнел, прошептал «не может быть…» и, сорвавшись с места, понесся к ближайшей к нам канаве, расположенной как минимум в десятке полетов стрелы…

Первого выжившего в жутком пожаре нашел, естественно, Хмурый – молодая женщина, возраста Маши или чуть-чуть помладше, сидела среди развалин когда-то двухэтажного дома, принадлежавшего, наверное, местной знати, и, что-то негромко мыча, баюкала трупик своего ребенка. Глядя на ее лицо, покрытое сажей, со струйками крови, все еще текущей из носа и ушей, я вдруг понял, что где-то тут, среди руин, похоронены сотни, если не тысячи жителей! И многие из них – заживо!

Растормошить женщину не удалось – безучастно глядя на о чем-то спрашивающего ее Мериона Длинные Руки, она продолжала укачивать маленькое тельце, и через пару минут Наставник решил оставить ее в покое. И поискать кого-нибудь, способного ответить на его вопросы…

До поздней ночи мы лазали по руинам, вместе с несколькими десятками выживших мужчин растаскивая обломки кирпича, и вытаскивали из развалин тех, кого находил быстро сообразивший, что от него требуется, Хмурый. И только в кромешной тьме, дотащив до костра и оказав первую помощь старику, отделавшемуся переломами ног, Наставник дал команду идти дальше…

Несмотря на возникшее у меня ощущение, что он взволнован намного сильнее, чем можно было бы ожидать, расспрашивать его мне почему-то не хотелось – Мерион двигался по дороге, как зомби из страшилок Вовки Глаза. Не глядя, куда ступают его ноги. Да и мне вообще-то было не до разговоров – саднили стертые о камни пальцы, тянула поясница, и мучили сухость в горле и головокружение. Но после пары взглядов на лицо Наставника заикаться о привале как-то расхотелось…

Он заговорил сам. Почти перед рассветом, потрепав меня по отросшей за время пребывания в Каменной Гряде шевелюре, он глухим, безжизненным голосом вдруг произнес фразу, от которой у меня по спине побежали мурашки:

– Это – Иные. И с мечами на них не попрешь…

Глава 40

Оливия

Море было теплым, как парное молоко. Глядя на розовую полоску, разделившую пополам темное небо, на котором уже проявились яркие южные звезды, и гладкую, как стекло, водную гладь, я вспомнила сказочный отдых на такой далекой отсюда Земле и вдруг безумно захотела мороженого. Представляя себе то удовольствие, с каким можно было бы лизнуть любимое крем-брюле Хвостика, я сглотнула слюну и… с визгом полетела в воду – а бесшумно подкравшийся ко мне Эрик, стоя на моем любимом обрывчике, сделал вид, что он тут совершенно ни при чем… Выбраться из воды в этом месте было совершенно невозможно – скала, на которой стоял мой любимый оболтус, вздымалась из воды под отрицательным углом, и, чтобы добраться до ее вершины, надо было потратить добрых пять минут на то, чтобы доплыть до ее края. Пришлось использовать запрещенный прием – лечь на спину так, чтобы над водой показалась грудь. И… уплыть подальше от мгновенно оказавшегося в воде парня, плавающего заметно медленнее меня…

– Винни… Лапочка… Я задыхаюсь… – В срывающемся голосе Эрика, донесшемся до меня через пару минут, было столько муки, что если бы я не знала, что этот гад вынослив, как буйвол, мне бы тут же захотелось его спасти. А так я просто немного снизила скорость и на миг приподняла из воды попу…

– Искусительница… – выдохнуло сзади, и через несколько мгновений, показавшимися вечностью, его рука скользнула по моей спине и добралась до плеча…

– Хулиган… – в унисон ему прошептала я, нащупывая ногой дно и зажмуриваясь от предвкушения…

– Ой, блин! – нежно прикоснувшись к моей груди, вдруг взвыл Эрик…

– Где ты блин почувствовал, хам! – привычно возмутилась я, выпятив далеко не маленький бюст, но тут же заткнулась – дал о себе знать коммуникатор, к вибрации которого я пока не успела толком привыкнуть.

– У нас пять минут, чтобы добраться до конференц-зала… – удрученно буркнул Эрик, подхватил меня на руки и, мощно расталкивая воду корпусом, выбежал на берег.

Наскоро одевшись, мы быстрым шагом рванули по узенькой тропке, ведущей от нашей любимой бухты к зданию Академии, внимательно глядя под ноги – в наступившей темноте не заметить какой-нибудь торчащий из земли корень мне лично совершенно не улыбалось. Впрочем, все обошлось без эксцессов – до опушки леса мы добрались минуты за три. И там уже перешли на бег. Глядя на Эрика, бегущего чуть впереди, я вдруг поняла, что за время, прошедшее с момента нашей встречи, он сильно изменился – заметно раздался в плечах, немного подрос и заматерел. Конечно, до сложения Ольгерда или Угги ему еще было далеко, но, зная его характер, я нисколько не сомневалась, что он догонит своих кумиров. Как минимум, по сложению… По мнению Эрика, работать так, как Коррин, он не сможет никогда – просто не хватит таланта. И, наверное, в этом он был, к сожалению, прав – просмотрев бои, которые провел Ольгерд на Турнире Меча Террена, я поняла, что если когда-нибудь смогу повторить в бою хотя бы половину тех связок и переходов, которые с легкостью демонстрировала парочка буйных родственников, то жутко возгоржусь…