Иафет в поисках отца - Фредерик Марриет

— Как, пятьсот фунтов за десять дней?

— Мне не нужны ваши деньги, дорогой господин; я вам дал взаймы с тем, чтобы вы мне отдали полторы тысячи фунтов, когда вступите во владение вашим имением, что будет не ближе одиннадцати месяцев. Вы послали за мной, чтобы отдать деньги, от которых я никогда не откажусь, если хотите заплатить их сполна, но не возьму ни копейки меньше должного.

— Очень хорошо, Эммануил, делайте, что хотите, но я предлагаю вам деньги в присутствии слуги с сотней фунтов процентов за десять дней. Отказывайтесь, пожалуй, если вам угодно. Я серьезно вам говорю, что вы лучше бы сделали, если бы их взяли.

— Не хочу брать деньги, мой дорогой господин; это значило бы действовать, как ребенок, — ответил жид. — Я получу мои полторы тысячи фунтов вовремя без убытка и не торопясь; итак, прощайте, мистер Ньюланд. Если вам угодно будет занять еще денег, то я почту за счастье служить вам.

Говоря это, жид вышел из комнаты.

Глава XXXIII

Мы захохотали.

— Право, Тимофей, — сказал я. — очень нетрудно обмануть свет, и ты видел, как жид хочет непременно надуть самого себя. Деньги эти не лежат более у меня на ' совести, и я ему заплачу не прежде…

— Не прежде чего, Иафет?

— Не прежде, как найду отца, — ответил я.

— Ну, если вы все будете откладывать до того времени, то и посторонние люди примут в вас скоро такое участие, что нам несдобровать.

В это время зазвенел колокольчик. Тимофей опрометью побежал вниз и вернулся назад с письмом от лорда Виндермира, которое было следующего содержания:

«Любезный Ньюланд! С тех пор, как вы от меня ушли, я все думал только о вас, и так как вы решились отыскать вашего отца, то я полагаю, что гораздо лучше будет поступать в этом случае систематично. Не говорю, чтобы вы именно успели, приняв мой совет, но, по крайней мере, вы будете иметь опытного и умного человека своим руководителем. Я адресую вас к Мастертону, моему поверенному в делах, от которого вы когда-то получили бумаги, так странно нас познакомившие. Он знает, что вы обманывали меня( извините за выражение), потому что видел Эскура. Письмо, прилагаемое здесь, касается вашего дела, с которым вы смело можете явиться к нему. Я уверен, что он вам присоветует что-нибудь дельное. Он знает много тайн гораздо важнее ваших. Желая вам всевозможного успеха, которого вы вполне заслуживаете, остаюсь верный в моей к вам признательности.

Виндермир».

— Совет недурен, — сказал я, прочитав письмо, — до этой минуты я не знал, что предпринять для отыскания отца, но теперь думаю пойти к старику-стряпчему.

— Прекрасно сделаете, — сказал Тимофей. — Если он не поможет, то по крайней мере и не повредит. Ум хорошо, а два лучше. Впрочем, есть тайны, которые необходимо хранить. Так, например, оставить ребенка на произвол судьбы — поступок, который не всем рассказывается.

— Ты мне напомнил, Тимофей, многое. Сколько лет уже, как я вышел из воспитательного дома и до сих пор не знаю, справлялся ли там кто-нибудь обо мне. Нужно непременно туда съездить.

— Совершенно справедливо, и я думаю, что не худо было бы и мне сходить в благотворительный дом Септ-Бриджит и узнать, не спрашивал ли кто-нибудь обо мне, — ответил Тимофей смеясь.

— Да, еще одну вещь я упустил из вида. Мне надобно было давно справиться в Колеман-Стрит по адресу, оставленному Мельхиором, нет ли там мне писем от нею…

— Я сам часто думал о нем, и мне очень хотелось знать, кто и что он теперь, и где… Но это другая тайна не хуже вашей. Как вы полагаете, встретим ли мы когда его и Натте?

— Это увидим со временем; но что сталось с бедным дураком Филотасом и нашим другом Джумбо?

Воспоминание об этих двух лицах заставило пас похохотать от души.

— Да, Тимофей, я думаю, что знакомство мое с Карбонелем не только не помогло мне отыскать отца, но даже помешало. Он прославил меня человеком хорошего происхождения, и при нем я беспрестанно был в шуме света, так что не имел времени заботиться о чем-нибудь другом. Печальная смерть его, может быть, послужила моему счастью; она сделала меня более независимым от обстоятельств и свободным в действиях. Итак, теперь надобно мне приняться хорошенько за свое дело.

— Извините меня, Иафет, но не то же ли самое вы говорили, когда мы, оставляя лавку Кофагуса, начинали свое путешествие, а между тем пробыли целый год с цыганами… Не на то ли же вы решились, приехав в город с полным карманом денег? Но раз попав в модные люди, вы почти об этом и не думали. Теперь предпринимаете то же, но посмотрим, долго ли останетесь при своем намерении.

— Ты несправедлив, Тимофей. Мысль об отце никогда не оставляла меня.

— Мысленно-то вы его помнили, и это все, что вы сделали до сих пор.

— Согласен, но медленность эта происходила от того, что я не знал, как начать мое дело. Надобно распустить весь клубок, чтобы найти конец нитки.

— А я так думал, что люди принимаются всегда с начала, — сказал Тимофей улыбаясь.

— Во всяком случае я теперь буду действовать решительно и сейчас же пойду к моему адвокату, а ты, Тимофей, между тем сходи в Колеман-Стрит и, если хочешь, можешь зайти и в Сент-Бриджит.

— Я не очень тороплюсь со своими родственными розысками. Найду мать — хорошо, а нет — так и Бог с ней. Слишком много хлопотать не для чего, потому что, я думаю, находка не обойдется дешево…

— Делай, как знаешь.

Я и Тимофей отправились каждый по своим делам. В одну минуту я был уже за ворогами и вторично имел честь представиться знаменитому Мастертону.

— Я имею до вас дело, — сказал я ему, кланяясь и подавая письмо лорда Виндермира.

Старик смотрел на меня со вниманием и беспрестанно протирал очки.

— О, кажется, мы видались… Не ошибаюсь ли… Боже мой, да это тот плут, который…

— Который принес вам когда-то письмо от лорда Виндермира и который теперь вторично пришел от него же. Сделайте одолжение, прочитайте письмо.

Я сам подал себе стул и уселся без приглашения.

— В самом деле бесстыдный мальчик… жаль, что с такой прелестной наружностью. . Теперь, верно, лорд прислал его за деньгами… Ох, этот мне… — бормотал про себя стряпчий, распечатывая письмо лорда Виндермира.

Я ни слова не ответил, но смотрел на его физиономию, которая вдруг стала выражать величайшее удивление.

— Если бы лорд написал мне, не найду ли я способа предать вас суду, чтобы повесить, то я бы не удивился этому. Но он мне рекомендует вас как прекрасного молодого человека и просит постараться помочь вам, сколько в состоянии буду. Я не могу этого понять.

— Если у вас есть время выслушать меня, то вы разуверитесь во многом и увидите, что на этом свете наружность часто обманывает.