Парадокс Харди (СИ) - Свир

Просто ей достаточно было услышать, что она его «гарда». Его. И всё снова начало рушиться. Сандра всем телом чувствовала, как ломается её воля, её гордость...

Но даже если она и не боялась, ей надо было уходить. Неприятности ей ни к чему. Если управляющий сообщит в полицию, за ней могут вполне послать целый отряд – цена «гарды» сейчас высока, как никогда.

Сандра подумала, что правильно сделала, что сбежала. Она тем самым спасла жизнь Гарету Найту. Его бы уже давно отправили против этого кошмарного страйдера, а так, без «гарды» он проживёт гораздо дольше. Но захочет ли он жизни такой ценой? Ценой десятков других жизней…

***

После короткого разговора с журналистами Флеминг откатился от дверей назад вглубь фургона, в темноту, и двери за ним закрылись. Но сразу же отъехали в сторону вторые, за которыми находился командный центр операции. За освещённым столом сидело шестеро, вдоль стен стояли ещё люди. Они словно специально держались подальше и от стола, и от ярко светящихся экранов и скрывались в тени.

Флеминг вернулся на место, где лежал его планшет и стояла его кружка с кофе. Очень крепким, очень горьким и очень паршивым кофе. Он бросил взгляд на экран, куда передавалось видео с трёх вертолётов и от двух наземных наблюдателей. Видно было плохо, потому что лучи прожекторов старались не направлять на «клинка», чтобы не слепить его. Но страйдер сам светился. Казалось, что он – мягкая прозрачная оболочка, наполненная холодной опаловой жидкостью. Можно было подумать, что его только ткни – он лопнет. Обманчивое впечатление.

– Ну что ж, – заговорил командующий Хофтейзер, нервно подёргивая кончик седой бородки. – Стратегия четыре?

Все смотрели на него и молчали. Стратегия четыре была одной из пяти стратегий на случай появлений страйдера, которого невозможно остановить. Она предписывала отказаться от сражений с ним, потому что клинки потребуются для отражения атак других страйдеров, которые обязательно появятся и не обязательно будут столь же опасными. Этого уже задержали на достаточное время, чтобы население по направлению его движения успело эвакуироваться. Теперь «клинки» буду вступать с ним в бой только для того, чтобы не подпустить к критически важным объектам вроде заводов или электростанций.

– По ходу его движения, – заговорил военный с противоположного конца стола, – находится слишком много горо…

– Я знаю! – Хофтейзер стукнул ладонью по столу. – Но мы не можем и дальше терять бойцов. Почти двадцать часов — и ничего.

– Этот новый страйдер не кажется мне таким уж непобедимым, — непривычно тихо проговорил Флеминг. — Ребята несколько раз были буквально на волосок от того, чтобы разделаться с ним. А сейчас, когда у нас куча данных…

– У меня нет боевого опыта, как у вас, Флеминг, – Хофтейзер и ему не дал договорить. – Но я видел сотни боёв. Да, вы правы, именно так: на волосок, но чего-то не хватает. Вы думаете, что скорости или ловкости, но я думаю, что это простая математика. У этого F слишком много щупалец, чтобы человек мог справиться с ними. Это же всё просчитывается для тренажёров, есть модели. Вы знаете предельные индексы. Для типа F это двадцать два. Со страйдером с индексом выше двадцати одного «клинку» справиться физически невозможно. Это математика, статистика…

Флеминг упрямо наклонил голову. Все ждали, что он что-то скажет, но он молчал.

– Итак, – заговорил Хофтейзер, – раз других предложений…

– Отправим Найта, – вдруг произнёс Флеминг, словно он смог наконец столкнуть с кончика языка имя, которое долго упиралось.

– Пожертвовать им? – Хофтейзер сверлил Флеминга взглядом. – Вы же понимаете, что…

– Я всё понимаю, можете мне не рассказывать. Но даже если мы его потерям, но он перед этим остановит F24X, то всё это имеет смысл!

– Если остановит! Это ещё неизвестно. А то, что он не вернётся, – это нам известно наверняка.

– Он готов, – сказал Флеминг. – Я говорил с ним.

***

Несмотря на то, что было уже почти три часа ночи, на улицах было полно и машин, и пешеходов. Страйдер был близко, но двигался в другом направлении, так что здесь эвакуацию пока не объявляли, однако многие предпочли уехать, не дожидаясь. Машины с севера и запада текли через городок тонким, но зато непрекращающимся ручьём.

Все вещи Сандры помещались в рюкзак, и она зашла на стихийный рынок возле станции, чтобы купить еды в дорогу. С такими толпами продовольствие скоро могло стать проблемой. Чтобы купить белковый концентрат, пришлось отстоять в очереди почти двадцать минут под начинающимся дождём.

Она пошла к следующей лавчонке. Там тоже была очередь, а ещё громко работало радио. Так громко, что слышно было сквозь стук дождя по навесу. Сандра не поверила в то, что услышала. Подумала, что из-за грохота капель по листам жести не разобрала. Она осталась ждать, потому что знала: минут через десять снова повторят. Они всегда всё повторяли как раз для таких: кто мог слушать только чужое радио, кто отвлёкся или кого, как Сандру, оглушил шум дождя.

И они сказали то же самое второй раз: с базы «Фройнд» вызывают Гарета Найта. Он выйдет против страйдера несмотря на отсутствие «гарды», потому что ситуация критическая.

Эти слова, каждый их звук продирал ноющим холодом до костей.

Несмотря на отсутствие «гарды».

Это значит, что его посылают на верную смерть. Он умрёт. Сгорит. Его организм сожжёт сам себя, не в силах остановиться.

Сандра стояла под дождём, не в силах сойти с места. Её сковал тяжёлый липкий ужас, такой огромный, всеобъемлющий, что она не могла даже кричать, хотя крик рвался из горла, поднимался, как уродливое переломанное чудовище, из чёрных глубин.

Это для них: тех людей в очереди, людей у телевизора, людей, решающих, кто пойдёт против страйдера, – Найт был всего лишь «клинком» номер восемнадцать, живым оружием. Для неё он был человеком, который целовал её и укачивал в кольце своих рук, который заполнял холодильник газировкой не только для себя, но и для неё, который знал, где её коснуться, чтобы тело выгнуло дугой, и который не скрывал от неё свои татуировки… Которого она на расстоянии сотен километров и ста дней – любила.

За эти дни любовь превратилась в тоску, выродилась, утратила свой терпкий, солоноватый, пропитанный запахом грозы и озона вкус. Остался лишь стыдный вкус предательства.

Всё разрушалось. Вся жизнь, которая могла у неё быть. Её не будет, потому что не будет Гарета Найта. По её вине.

Капли дождя скользили по лицу, стекали за воротник куртки.

Она совсем не там, где ей следует быть.

И всё же у неё есть время, очень мало, но есть. Если Найт остался на базе, то за ним отправят вертолёт. Это несколько часов.

Ей нужен телефон. Рация полицейской связи. Что угодно, лишь бы дать Флемингу знать, а уж он свернёт горы, чтобы вернуть её.

Сандра огляделась: в этих жалких лавчонках вряд ли были телефоны. Но на станции и на главной улице были платные телефоны. Такие жёлтые будочки.

Она прикинула, куда было быстрее было дойти. И то, и другое было в двух шагах. Станция была ближе, но там наверняка к телефонам будет очередь, учитывая, сколько народу сейчас скопилось в здании.

Сандра быстро добежала до главной улицы, зашла в будку, укрывшись наконец от дождя, достала из рюкзака карточку и только в этот момент поняла, что не знает, куда звонить. Она понятия не имела, как связаться с командным пунктом, где сейчас находился Флеминг.

Сандра набрала телефон базы Золинген – они точно имели связь с командным пунктом и могли передать Флемингу её сообщение.

Когда она назвалась, то услышала в трубке хохот.

– Детка, за этот час ты уже девятнадцатая Александрия Ривера. Если ты так хочешь подставиться мужику, дай адресок, может, смогу навестить тебя, когда…

– Заткнись, ты, дебил! – рявкнула Сандра. – Ты вообще понимаешь, что происходит?

– Какая плохая девочка!

– Назови звание и личный номер…