Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека - Николай Зенькович

Не буду утомлять читателей научными терминами. Главное, что следует из высказываний атомщиков, они еще до войны выяснили условия возникновения ядерного взрыва, получили оценки его колоссальной разрушительной силы, уточнили критическую массу урана-235 и получили ее весьма правдоподобное значение.

Кстати, насчет писем Флерова в ГКО. До мобилизации на фронт младший техник-лейтенант работал в Физтехе у Иоффе. Оказавшись в армии, Флеров попросил родных прислать ему последние номера зарубежных научных журналов. За полгода накопилось порядочно. Перелистав их, Флеров не обнаружил ни одной публикации по проблемам ядерной физики, которые раньше широко обсуждались в специальных изданиях. Значит, на эту тему наложен запрет. Ученый догадался, с какой целью. Так что еще надо посмотреть, чьих заслуг здесь больше: младшего техника-лейтенанта Флерова, находившегося на фронте, или разведчиков, пребывавших за границей и не заметивших внезапного исчезновения этой темы со страниц научной периодики.

Главные свидетели

1994 год придал необычайный оборот запутанной интриге, связанной с выяснением отношений между наукой и разведкой на тему о том, кто же больше сделал для создания отечественной атомной бомбы.

Прервали многолетнее молчание и заговорили два человека, чьи заявления сразу же обернулись скандалами.

Один из них — уже знакомый нам Павел Анатольевич Судоплатов, в течение 30 лет являвшийся высокопоставленным и абсолютно секретным сотрудником КГБ в звании генерал-лейтенанта. Согласно опубликованным за границей воспоминаниям, Судоплатов организовал убийство Троцкого, управлял европейской и североамериканской разведывательными сетями, а также руководил агентами, которые обрабатывали американских ученых, создававших атомную бомбу, а те, в свою очередь, помогли Советскому Союзу эту бомбу получить.

Какие имена называет Судоплатов? Нет, не Розенбергов, и даже не Клауса Фукса, о которых пресса много писала в начале девяностых годов. По утверждению Судоплатова, среди ученых, которые оказывали помощь советским атомщикам, были… сам Роберт Оппенгеймер, руководитель Манхэттенского проекта, а также всемирно известные основатели современной физики Нильс Бор, Энрико Ферми и Лео Сцилард.

Не успела читающая публика прийти в себя от изумления, вызванного откровениями разведчика, жившего в Москве, как случилось новое потрясение, на этот раз в Киеве. 69-летний Серго Берия дал пространное интервью английской газете «Индепендент». Сын Лаврентия Павловича утверждал, что Роберт Оппенгеймер, ученый, руководивший работами по созданию атомной бомбы в США, тайно приезжал в Москву в 1939 году, за шесть лет до того, как Соединенные Штаты произвели взрыв атомной бомбы.

— В то время я не знал, что это был Оппенгеймер. Это был молодой человек, который жил в нашем доме и спал в моей комнате, — сказал ошеломленному корреспонденту Серго Лаврентьевич. — Он приехал под другим именем, через Францию, французские товарищи помогли ему приехать сюда, но он был очень огорчен, что ему пришлось уехать, не достигнув никаких результатов. Он хотел работать над этим проектом здесь, в Советском Союзе…

Видный американский ученый Дэвид Холлоулэй, специализирующийся на изучении советской ядерной программы, засомневался в том, что Оппенгеймер был гостем Берии. Да, эмигрировавшему из Германии Оппенгеймеру, женатому на коммунистке и имевшему брата коммуниста, не доверяли многие в ФБР. Но никогда не было никаких веских свидетельств нелояльности ученого во время осуществления проекта «Манхэттен» или каких-то тайных визитов в Москву до этого времени.

Однако Серго Берия настаивает на том, что такая поездка состоялась. По его словам, Оппенгеймера никогда не завербовывали в качестве шпиона, но в тот момент, когда ни у Великобритании, ни у США не было программы создания ядерного оружия, он приехал в Москву, потому что боялся, что Гитлер первым сумеет использовать ядерную физику в военных целях.

— Мой отец сказал мне, что я могу остаться дома, пока он, Оппенгеймер, живет в нашем доме, потому что он останется один и будет скучать. Каждый день он уходил в сопровождении первого заместителя моего отца Меркулова. Но иногда оставался дома, и тогда я тоже оставался, чтобы составить ему компанию. Он расспрашивал меня, что мы делаем в школе. Он говорил со мной по-английски, прекрасно говорил по-немецки тоже…

Похвальное слово тщеславию

Упоминание Оппенгеймера, Бора, Ферми и Сциларда в одном ряду с Фуксом, чья работа на советскую атомную разведку подтверждена документами (американцы считают, что он помог СССР ускорить решение атомной проблемы на срок от трех до десяти лет), вызвало негативную реакцию российских ученых.

Десять ведущих светил в Москве сделали совместное заявление, осуждающее попытки дискредитировать достижения советских ученых, работавших над ядерной программой, и представить их как простых имитаторов, работавших по шпаргалке, которую добыла для них разведка. В конце января 1995 года академик В. И. Гольданский, один из участников создания советской атомной бомбы, провел пресс-конференцию, название которой говорит само за себя: «Разведка против науки». Правда, речь шла в основном об отношении к Фонду Сороса, но в части, касавшейся высказываний Судоплатова, Виталий Иосифович прямо сказал: они опорочили имена Нильса Бора и Роберта Оппенгеймера.

Серго Берия пытался сгладить впечатление от вызвавших потрясение заявлений старого разведчика, уточнив, что знаменитые физики не были советскими агентами в прямом значении этого слова. Они не передавали информацию сами, а искренне хотели помочь Советскому Союзу, не желая, чтобы Америка имела монополию. Но и он, похоже, становится на сторону разведчиков в приобретающей все более острый характер публичной борьбе за приоритет. Серго Берия рассказывает: когда в СССР впервые начали говорить о Клаусе Фуксе, тогдашний президент АН СССР академик А. Александров, возглавлявший после смерти Курчатова Институт атомной энергии, невнятно и с видимым раздражением пробормотал: «Фукс? Что-то было, кажется…Ничего существенного…».

Что это: склонность физиков-атомщиков того поколения приписывать все успехи в создании ядерного оружия себе или следование строгому запрету на разглашение самого факта получения информации о ядерных секретах из зарубежных источников? Ведь когда в 1950 году Клауса Фукса осудили на 14 лет за передачу атомных секретов «агентам советского правительства», ТАСС сообщил, что это грубый вымысел и Фукс советскому правительству неизвестен.

Так кто же больше сделал для создания атомной бомбы — разведка или наука? Известный российский писатель Владимир Карпов поведал, что Курчатов как-то обронил в своем кругу: разведка обеспечила пятьдесят процентов успеха в создании атомной бомбы. В связи с чем Карпов признается, что ему не по себе, когда он не обнаруживает сияния Золотых Звезд на груди разведчиков. Впрочем, Карпов сам в прошлом фронтовой разведчик.

Что ж, чем жарче споры, тем больше аргументов. С обеих сторон. И тем ближе истина.

Глава 11

ПОМИЛОВАНИЕ «СВИСТУНА»

В середине апреля 1954 года американское посольство в Москве должно было получить шифрованную телеграмму. Должно было — ибо по сей день не известно, поступила она или нет.

Перед началом операции представители ЦРУ заверили капитана советской внешней разведки: все о’кей, длинная телеграмма с подробным планом действий получена посольством. После операции, отведя глаза в сторону, сказали, мол, в последний момент посольские, похоже, струсили, по указанному вами адресу никто не явился.

Телеграмма ушла от имени госдепартамента США из Вашингтона. И московское посольство не выполнило указание своего ведомства?

По телу капитана советской разведки поползли холодные мурашки: неужели обманули?

Хитроумная комбинация

План был предложен офицером ЦРУ.

Он появился в охотничьем домике под Франкфуртом, где под охраной содержали Хохлова, прямо из Вашингтона.

— Мы много думали над вариантом спасения вашей семьи, — сказал американец по-русски с едва заметным акцентом. — Вплоть до парохода в ленинградском порту, продырявленных ящиков и тому подобной фантастики. Задача, согласитесь, не из легких — нелегально вывезти женщину, да еще с годовалым ребенком. Южные границы исключаются — это ей не по силам. Там не менее пятидесяти километров в день надо делать — по раскаленным пескам. Я эти районы хорошо знаю…

— Где же выход? — обреченно выдохнул советский разведчик.

— Год назад в Бухаресте один румынский гражданин обратился в наше посольство с просьбой о политическом убежище. Ни за что не захотел покинуть здание. Жил в посольстве довольно долго. Румынское правительство пыталось представить его замешанным в шпионских связях. Теперь он в Америке…