Мечтатель - Анатолий Нейтак

После этого все трое принялись выяснять, что можно считать магией, а что нельзя и почему природное отличается от сверхприродного — при этом напрочь забыв про движение мельчайших частиц, звёзды, Великое Пламя и прочее, о чём говорили немного раньше.

Все маги чудные, все — Иан-па просто больше прочих.

Впрочем, компания Миргу скорее нравилась. Особенно Йени Финр. Разумник на поверку оказался тем ещё молчуном, а это качество Ухобой ценил. Правда, привычно пустое выражение, не сходившее с лица кастрата, вызывало неуют и холодок под ложечкой, но терпеть можно, а прочее не в счёт. Тем более что Йени Финр вроде бы понемногу оттаивал… по крайней мере, к разговорам у костра прислушивался внимательно и чем дальше, тем чаще вмешивался в них. Как правило, с каким-нибудь уточнением или случаем из жизни.

От Иан-па и Аниры шума было гораздо больше. Маг света вообще вёл себя, словно щенок, норовящий по поводу и без оного наскочить на хозяина, чтобы облизать. А в роли хозяина, ясное дело, выступал чужак. Вопрос «мастер, как вы это сделали?!» повторялся не реже пяти раз на дню. Причём восторг, с которым Анира смотрел на, скажем, разделку валежника перед его отправкой в костёр, выполняемую незримыми лезвиями, или на то, как Иан-па сгоняет с лица воду после умывания, со временем не уменьшался. А когда «мастер» делал что-нибудь особенное (например, как вчера, когда подвесил над головами у себя и спутников четыре невидимых зонта и держал их добрых пол-дня, пока дождь не прошёл) — уж тут Анира просто из кожи лез от восхищения.

Что же до самого чужака, то тут Мирг признавал своё бессилие. Казалось, что в Иан-па уживается несколько разных людей. Он мог со слегка ехидной усмешкой веселить Аниру, нарочно делая что-нибудь бессмысленное, но магическое — например, заставляя часть воды в ручье взлетать вверх тонкой струйкой, как в фонтане, или отправляя в полёт по замысловатым кривым угли костра. Мог сидеть с донельзя угрюмым видом (спустя всего пять минут после того, как сделал «фонтан»). Мог свободно рассуждать о вещах странных и порой нелепых — причём с таким видом, словно эти нелепицы есть несомненная истина. Но порой — и не так уж редко, кстати, — Иан-па уходил в себя так глубоко, что пустое выражение на лице Йени Финра в сравнении казалось живым и дружелюбным.

Впрочем, за всё минувшее время чужак ни разу не рассердился по-настоящему (правда, это мало о чём говорило… на того щитовика, что стрелял в Анира, он тоже как будто не рассердился — просто прибил, даже не оглянувшись). Ещё он ни разу не взялся изображать высокопоставленного сноба, ни разу не отмахнулся от слов Мирга, когда тот считал нужным что-нибудь посоветовать. И поэтому Ухобой решил, что чужак сумеет стать Охотником, причём не из худших.

После очередного замечания Аниры Иан-па внезапно и глубоко задумался. Задавать ему вопросы в таком состоянии было бесполезно, это все уже усвоили, потому младший посвящённый переключился на Охотника.

— Ты говорил, к ночи доберёмся до села?

— Да.

— А что это за село?

— Большие Кожемяки, великокняжеский удел. Почти что вольное поселение, кормчий от Земельной Управы Варрской там появляется дважды в год, для сбора налогов.

— Кто ж там правит-то?

— А все понемногу. Ремесленная старшина, что вечно на ножах с купеческим союзом, выступает заодно с ним только тогда, когда кого-то из землевладельцев надо прижать. Ведь скот перед забоем и снятием шкур надо где-то держать и чем-то кормить — ну а хозяева пастбищ, то есть два враждующих барона и монастырь Иллирса Вдохновенного, вечно норовят арендную плату поднять или там за топтание земли пошлину повысить.

— То есть все ищут выгоды, — изрёк Анира, словно некую истину. Мирг усмехнулся:

— Вот-вот. Вообще-то эти Большие Кожемяки поболее иного города будут, так что нам уже не придётся на ложе из лапника ночевать да звёздным небом укрываться. От села прямой тракт идёт до Сигнара, куда нам надо попасть, и дворов постоялых на том тракте хватает. А ещё мясо в Больших Кожемяках дешёвое и колбасы делают такие, что от одного запаха на слюну изойдёшь…

Анира сглотнул, но тут же понурился.

— Что, о деньгах вспомнил? — шире прежнего разулыбался Охотник.

— Угу.

— На этот счёт не волнуйся. Деньги будут. А если мало покажется — заработай.

— Как?

— Тебе видней. Ты же маг, не я. Притом посвящённый, а не просто ученик.

На этом Анира отстал, сосредоточенно морща лоб. Видно, прикидывал, какими чарами сможет быстро и не слишком обременительно сшибить десяток-другой звонких.

Чем дальше в лес, тем больше дров.

Нет, не подумайте: я честно пытаюсь разобраться в том, как работает магия «по местному». Но ничего не понимаю. То ли я экстремально тупой, то ли светила местной магической мысли сплошь полные идиоты, то ли я попросту не вижу чего-то у себя под носом, что портит всю картину. Ну, или служит к ней ключом. Если показать несведущему человеку увеличенный снимок микрокристаллической структуры стали, этот несведущий тоже ни хрена не поймёт в густой мешанине точек, пятнышек и чёрточек разных оттенков серого. Хотя ножом именно с такой структурой металла уже добрых двадцать лет режет хлеб.

Тут наверняка кто-нибудь мне скажет: чувак, расслабься! Какая разница, как это работает, если это работает? Магия же! Плюнь, разотри и колдуй спокойно дальше!

Угу. Спокойно, значит. Колдуй. Работает.

Хрена лысого, ленинообразного оно работает!

Практически всё, что делает Йени Финр, я могу повторить. Иногда даже с большим успехом, чем он, хотя иногда — с меньшим. Это не вызывает большого удивления, так как магия разума строится, подобно моим самопальным форстрюкам, на сосредоточении и воображении. Кроме того, бедняга-менталист недалеко от меня ушёл: он считается старшим посвящённым по своей силе, но по сути — такой же самоучка. Некоторые вещи, вроде «оморочных» иллюзий, что должен бы уметь наводить даже младший посвящённый разума, упорно ему не даются. Про чары вроде Массового Страха или Общего Умиротворения и речи нет: теоретически-то они ему должны быть подвластны, пусть даже близким к пределу усилием, а только на практике — фиг вам.

Но вот заклятия Аниры… да, он моложе и слабее, чем Йени Финр и тем более я. Почему же тогда он способен творить заклы, упорно не дающиеся менталисту? Ладно, положим, что тут свои ограничения накладывает посвящение. Но почему тот же самый Взор Толмача в моём исполнении превращается в пшик? Я-то никаких посвящений не проходил, мой дар должен быть универсален и не скован ничем, кроме законов природы. Так почему Анира может создать Взор, хотя он для него и не профильный, а я нет?