Золотая орда (СИ) - Дрим Мила

Я медленно, чувствуя усталость, поднялась на ноги и поплелась в свою комнату: пока я шла по коридору, то услышала, как мама начала что-то приглушенно говорить Тимуру, а он отвечал ей. Я задержалась, прислушиваясь – вроде не ссорятся.

Я открыла дверь и включила свет, окидывая задумчивым, каким-то другим взором свою комнату – надо же, в этом небольшом пространстве я провела большую часть своей жизни. В глаза тут же стали бросаться несовершенства – старые обои, неровный потолок, криво прибитые полки. Нет, я не презирала свое жилище. Все было близким мне, но уже не таким родным, как раньше.

Вздохнув, я начала складывать в пакет свои вещи – нижнее белье, любимую, теплую сорочку из мягкой фланели, носки, черную водолазку и брюки, затем, в другой пакет положила учебные принадлежности и сверху – любимого белого медвежонка и фотоальбом. Я устало уселась на свою кровать – мои руки дрожали от волнения. Боже мой, я покидала отчий дом.

– Тебе помочь? – спокойный голос Тимура вывел меня из оцепенения.

– Да, возьми пакеты, если нетрудно, – попросила я, поднимаясь на ноги и оглядываясь по сторонам – не забыла ли я чего?

Видя мое напряженное состояние, Тимур произнес:

– Мы еще сюда не раз приедем, я не собираюсь тебя увозить за тридевять земель.

Он подхватил мои вещи и вышел в коридор, а я последовала за ним. Мама уже ждала нас, и, слава Богу, она выглядела спокойной. Расцеловав меня в обе щеки и кивнув Тимуру, она, шепча молитву, закрыла за нами дверь. Я ощутила грусть, расползающуюся по моей груди. Едкую, холодную грусть, от которой на мои глаза навернулись слезы. Все ли я сделала правильно?

Мы уже спускались по лестнице, когда раздался женский плач – и я узнала, кому он принадлежит. В этот момент дверь в квартиру распахнулась, и я увидела рыдающую тетю Аню. Она бросила на меня взгляд, полный скорби и выдохнула:

– Горе-то какое, Антона убили.

Я даже не поняла, как так получилось, но Тимур вывел меня на улицу, не позволяя горечи тети Ани излиться на меня. Он завел машину, и бмв плавно выехал на главную дорогу. Я передернула плечами из-за охватившего мое тело озноба. Мне стало не по себе. Тимур, сохраняя молчание, включил обогрев сиденья. Я покосилась на него: его лицо было абсолютно спокойным, лишь взгляд выражал сосредоточенность. А в моей голове стучало: «Антона убили».

И я не осмелилась в этот вечер спросить у Тимура – чьих рук это дело. Ведь я не была уверена – смогу ли я справиться с полученным ответом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Вечер спустился на наш город, и вокруг начали загораться фонари и окна в домах. Я с тоской смотрела по сторонам, пытаясь понять себя. Я словно располовинилась: часть меня, не хотела покидать привычные места и желала остаться с мамой, другая, предвкушая и осознавая важность перемен, стремилась дальше, за границы известных мне территорий.

А еще – мысль об Антоне не давала мне покоя, но я, усилием воли, оттиснула ее как можно дальше, переключая свое внимание на нечто нейтральное.

– У тебя есть дома что-то поесть? – спросила я у Тимура.

– Братья должны были завезти, – послышался ответ.

Я чуть нахмурилась:

– Они всегда могут вот так, приходить, даже когда тебя нет дома?

– Да, но теперь я объясню им, что я, как женатый человек, хочу большего уединения, – Тимур вывернул бмв направо, и вскоре, миновав недавно отстроенный мост, мы выехали с города.

Я смотрела вдаль, наблюдая, как быстро меняются картинки за окном: машин стало меньше, дома, магазины, заправки – исчезли. Теперь, с обеих сторон от трассы, простирался лес. Я замечталась, надеясь, когда-нибудь сходить, погулять по нему – собрать земляники, грибов. Лето ведь было уже не за горами. А еще, здорово было вместе с Тимуром сходить на рыбалку! Да хоть в поход – с ним я не боялась заблудиться.

Мои мысли были прерваны звонком на телефон Тимура.

– Да? – его голос был абсолютно спокойным. Я покосилась на него – он, сосредоточенно глядя вперед, слушал. Затем, ухмыльнувшись, произнес:

– Понял. Буду в клубе в течение часа. Подготовьтесь, будет нескучно.

Мое сердце упало. Клуб? Ночью? Нескучно?

Что все это значит?

А я-то думала, мы проведем эту ночь вместе, как муж и жена, согревая друг друга под одним одеялом. Горечь подступила к горлу, оставляя неприятный вкус во рту. Глаза обожгли предательские слезы, и я спешно сомкнула веки, не желая, чтобы Тимур видел их. Я не хотела, чтобы он знал, какой я стала зависимой от него, как нуждалась в нем.

Весь остаток дороги до дома Тимур делал какие-то важные звонки, а я, такая одинокая, уязвленная, с тоской в груди, смотрела в темную даль. И так же – темно – становилось у меня на сердце. Возможно, мне нужно было задать Тимуру вопрос – куда и зачем он уезжает, но, так же, как и с вопросом об Антоне, я побоялась услышать такой ответ, к которому могла быть не готова. Я понимала, что поступаю, как настоящая трусиха, но в тот момент у меня действительно не было – ни моральных, ни физических сил, чтобы преодолеть свой страх.

Машина завернула, проехала блокпост, затем, замедляясь, из-за частых лежачих полицейских, направилась прямо. Спустя время, мы были уже на месте. Тимур занес мои пакеты, включил свет и начал выгружать с багажника бмв ящики – большие, средние, вытянутые, объемные и плоские, и я поняла, что это – наши свадебные подарки. Тимур спешно и ловко заносил их в дом. Я сама открыла дверь машины, и аккуратно вылезла наружу. Было бы глупо стоять вот так, рядом с автомобилем, в надежде, что Тимур возьмет меня с собой. Я направилась к входу в дом и столкнулась у двери с мужем.

Он удержал меня за плечи, чтобы я не упала, и посмотрел в мои глаза пронзительным, почти строгим взглядом. Я тоже смотрела на него, пытаясь понять, что Тимур чувствует, но его бесстрастное выражение лица не способствовало этому. Это у меня – все эмоции, все мысли – почти всегда написаны на лице, а вот у Тимура, да и большинства мужчин, все было по-другому. Не зря же говорят, что женщины – с Венеры, а мужчины – с Марса. Разные мы.

– Буду утром, – Тимур коснулся моих губ своими теплыми губами, целуя меня не страстно, а как-то успокаивающее, что ли.

– Утром? – это все, на что я была способна в эти секунды. Жалко выдавить из себя всего лишь одно слово.

– Утром, – Тимур самоуверенно улыбнулся и провел костяшками пальцев по моей щеке. Я невольно вздрогнула, и муж нахмурился.

– Если я задержусь, то пришлю кого-нибудь из братьев, – произнес он.

– Зачем? – я непонимающе смотрела на Тимура.

– Так будет спокойнее. Запри дверь и отдыхай.

Он открыл дверь шире, пропуская меня в дом. Я зашла и тут же обернулась – Тимур, кивнув мне, закрыл дверь. Десятки острых игл впились в мое сердце. Тимур поехал в клуб. Я заперла дверь и, пару раз спотыкнувшись о ящики, пошла дальше, в дом. Воспоминания о том, как совсем недавно я первый раз приехала сюда, всколыхнулись в моей душе – тогда я была так взволнованна, но одновременно счастлива. И я доверяла Тимуру.

А сейчас? Сейчас я была полна печали, такого ощутимого одиночества, и подступающей ко мне со всех сторон ревности. Я пока держала оборону против нее, не позволяя этому чувству заполыхать в моей груди, однако не знала, как долго смогу еще это делать. Мое доверие к Тимуру начало расшатываться – и все попытки успокоиться казались тщетными.

Чтобы не ощущать себя такой одинокой, я включила свет во всех комнатах – даже ванной. Заглянув на кухню – просторную, выдержанную в контрастных цветах – светлый и черный, я обнаружила в холодильнике разнообразную еду, на любой вкус: молочные продукты, свежие рыба и мясо, овощи, фрукты и еще много чего. Будь у меня хорошее настроение, я бы принялась готовить – я любила это дело, к тому же, на такой современной кухне, где были всякие навороченные штучки типа кухонного комбайна, современного духового шкафа, раскрывать свои кулинарные таланты было бы одним удовольствием. Но у меня не было этого хорошего настроения – и значит, вряд ли бы что-то получилось вкусным, это проверено. Если гадко на душе и хочется плакать – лучше обойти стороной кухню, дабы не переводить продукты.