Воскрешение - Денис Юрин

«Торгаш заперся с посетителями в другой комнате… Там они наверняка могут спокойно поговорить. Возможно, они оставили слугу на лестнице. Мало ли кому вздумается вниз спуститься… – предположил Дарк, сроднившись с дверью и стараясь даже дышать бесшумно. – Не повезло мне, ох, не повезло! Видимо, когда часовой рядом проходил, скрежет отмычки услышал. Что же мне делать? Ничего, обойдется! Чуток обожду и продолжу!»

В тот миг Аламез даже не предполагал, насколько он был в одном прав, а в другом ошибался. Из-за непонимания природы интриги, в круговерть которой случайно угодил, он совершил сразу две роковые ошибки: стал действовать, вместо того чтобы обождать, и замер возле двери, хотя ему следовало бы как можно быстрее от нее отбежать и вжаться в самый дальний угол комнаты, ведь страж покоя заговорщиков не прислушивался, а принюхивался!

Внезапно царившая в подвале тишина была прервана оглушительным ударом каким-то тяжелым предметом в дверь, скорее всего кованым каблуком сапога, и громкой руганью, в потоке которой прозвучало слово «моррон»; слово, которое Дарк никак не ожидал услышать…

«Вампиры! Проклятье, это вампиры! Только кровососы знают о нас! – Ворвалась в голову пораженного и чуть не впавшего в состояние шока Аламеза весьма неприятная догадка. – Так вот, значит, с кем пройдоха Грабл якшается, вот, значит, у кого он на побегушках!»

За долгие годы его отсутствия в мире могло многое измениться, и о существовании Легиона могли прознать не только дети ночи, но другие, менее организованные виды разумных хищных существ, совокупность которых называлась людьми емким словом «нежить». Эта мысль посетила моррона уже в следующий миг, когда он прыжком отскочил от двери и, более не заботясь о тишине, принялся опрокидывать столы, пытаясь создать возле входа некое подобие баррикады. Он не знал, с кем ему доведется встретиться вскоре, но не сомневался, что оказался в западне, а вокруг были враги. Обрывок бранной фразы, который он услышал, и ее интонация не давали повода для надежды на милую беседу. Те, кто вот-вот мог ворваться в дверь, однозначно желали учинить с ним расправу, возможно, не скорую, а очень даже долгую и мучительную.

Предусмотрительно оставив охотничий нож пока что покоиться за голенищем, Дарк вооружился двумя кинжалами с укороченными до безобразия крестовинами и чересчур длинными, слишком тонкими лезвиями. Только самоубийца или умалишенный мог отважиться вступить в бой с подобным непрактичным и ненадежным оружием. Даже средненький, не очень сильный удар вражеского клинка ими не отразить, да и шанс поломки о крепкую броню был весьма и весьма велик, однако для предстоящей стычки, имевшей некоторую специфику, оружие хоть и не подходило идеально, но вполне годилось…

Насколько Дарк помнил из рассказов собратьев по клану (сам-то он в бой с кровососами вступал всего пару раз, да и то сражался с неполноценными, напоминавшими более неразумных зверей творениями маркиза Норика), вампиры редко надевали броню, а уж если такое и случалось, то предпочитали облегченные варианты доспехов, защищающие лишь жизненно важные органы и оставляющие уязвимыми легко и быстро восстанавливаемые конечности. Аламез же сейчас не собирался никого убивать, поскольку не обманывался насчет соотношения сил и видел свой единственный шанс на успех в том, чтобы продержаться какое-то время на узком пространстве кладовой, запутать врага, а затем, улучив момент, пробиться к выходу. Цель боя, как известно, определяет и поведение бойца, и характер наносимых им увечий. Дарк полагал, что ему в основном придется парировать атаки противников и лишь изредка отвечать самому, поэтому решил отдать предпочтение легким, обманным финтам, настоящими целями которых стали бы руки врагов, а не их сердца, животы или шеи.

Нет ничего хуже, чем томиться в ожидании решающего момента, тогда секунды растягиваются в часы, а непокорное сердце, как бы разум ни пытался его успокоить, колотится со страшной силой и норовит выпрыгнуть из груди. Именно по этой причине у благородных рыцарей во все времена и у всех народов считалось, что заставлять врага ждать перед боем – признак дурных манер и откровенная демонстрация неуважения. Вампиры явно не уважали морронов, поскольку напали не сразу, а лишь через четверть часа, когда Дарк уже начинал подумывать, что кровососы побоялись атаковать втроем-вчетвером (а большей компанией они вряд ли наведались бы в кабак) и решили потомить его заключением, пока один из них не приведет подмогу.

К сожалению, Аламез не слышал, что происходило за запертой дверью, и поэтому колебался, как же лучше ему поступить: продолжать терпеливо ждать или повторить попытку взлома замка, чтобы пробиться к выходу из подвала до того, как подойдет подкрепление и врагов станет еще больше?

Моррон уже начинал склоняться к тактике активных действий, как враг наконец-то отважился взять инициативу в свои когтистые руки. Ключ тихо заворочался в замке, и это послужило сигналом к началу сражения. Дарк и не рассчитывал, что вампиры станут ломать дверь, ведь у хозяина дома был ключ, и Грабл явно не видел оснований не отдать его настойчивым визитерам, которые запросто могли его и жизни лишить, хоть это и было сопряжено с некоторыми для них неудобствами. Наверняка кровососы потратили много времени, средств и сил на подготовку грязного дела, и без Грабла им пока не обойтись. Дельцу повезло, он в некотором смысле являлся ключевой фигурой, именно он собирал отряд головорезов-наемников, роль которого была определенно высока в плане вампиров. А иначе… иначе дети ночи никогда бы не связались с людьми, не взяли бы их хоть на короткое время в союзники.

Дверь открылась, и Дарк уже собирался запустить в ворвавшихся врагов увесистый табурет, но вовремя остановился. Хоть он и начал бросок, но не довел его до конца и не разжал руки, разбив тяжелый метательный снаряд об пол. На пороге стояла не бледная, оскалившаяся тварь, ненавидящая его куда сильнее, чем даже служителей святой инквизиции, а удивленно моргавшая, напуганная до полусмерти служанка в стареньком платье и заляпанном сальными руками грязно-сером чепце.

– И-е-йое-е-е! – издала женщина на выходе трудноповторимый звук, означавший одновременно и удивление, и испуг, и крайнюю степень возмущения.

– Хозяин где, дура?! – по-господски прикрикнул на прислужницу Дарк, быстро понявший сразу две вещи: первое – вампиры почему-то решили с ним не связываться и ушли, и второе – что если мгновенно не взять инициативу в свои руки и не заставить мозг напуганной женщины чуток поработать над каким-либо несущественным вопросом, то она впадет в истерику и сбежит, оглушая при этом своим неистовым, безудержным криком все живое в радиусе пятидесяти, а то и ста шагов.