Легенда сумасшедшего - Денис Ватутин

Миновав проходную, мы стали подниматься по полуразрушенной бетонной лестнице, усеянной осколками кирпича, рваными тряпками, битым стеклом и крысиными экскрементами. Медленно, с легким похрустыванием под ногами, мы поднимались пролет за пролетом. Одна стена на лестничной площадке между третьим и вторым этажом являла собой рваную дыру, обрамленную узором выбитых кирпичей. За ней я видел провалившиеся крыши пристроек, дворик с застывшими туристами, вооруженных бандитов и сиреневую полоску неба на востоке, в центре которой чернел силуэт покосившегося ветряка на фоне кактусового леса.

Мы поднялись на третий этаж, и Джо остановился перед нишей дверного проема.

— За мной, направо, — буркнул он и, нашарив рукой выключатель, щелкнул.

Где-то в недрах здания слышалось слабое потрескивание, словно искрила проводка, стрекотание крыс и легкое порыкивание. Джо вынул из поясной кобуры свой револьвер и взвел курок. Мы прошли дальше и повернули за ним направо — вернее, все повернули, а я проплыл, как воздушный шарик, услышав за собой презрительную фразу одного из бандитов, обращенную к напарнику:

— Смотри, как Охотник обгадился — ели ноги волочет!

— Ага, — ответил тот, — ща он, в натуре, обгадится.

Они заржали, как два дебила, а мы тем временем продолжали идти по засыпанному разным хламом коридору, мимо выбитых дверей каких-то лабораторий. В некоторых из них стояли какие-то подсвеченные стеклянные резервуары, в которых до сих пор пузырился странный раствор, где плавали некие плохо различимые объекты явно биологического происхождения. Возможно, это были те самые водоросли, которые поддерживали создание дополнительных источников кислорода.

«Изумруд» имел неплохую автономную базу энергоснабжения, но по понятным причинам здесь не свил гнездышка ни один из кланов — слишком уж много живности тут обитает.

Я стал выравнивать дыхание, и оно постепенно участилось. Кончики пальцев на руках стало слегка покалывать: я представлял себе, что вокруг меня не люди, а опасные глюки, образования из враждебной материи, которые пытаются выпить из меня все силы и энергию при помощи особых полупрозрачных воронок, направленных к моему затылку. Я мысленно надел на голову плотный, непрозрачный толстый капюшон — и воронки стали таять. Мои руки зудели приятным приливом энергии.

— Все, пришли, — сказал Вэндерс и остановился, пряча револьвер в кобуру.

Мы очутились в небольшом холле, который разделял коридор на две части. Задняя его стенка отсутствовала полностью — видно, здесь было большое окно, от пола до потолка. Вэндерс подошел к краю отверстия, из которого пробивался скудный свет звезд, и глянул вниз.

— Поди-ка сюда, — махнул он мне рукой.

Я послушно подошел к краю проема с другой стороны, упершись в небольшой кирпичный простенок плечом.

— Глянь, там внизу, — холодно произнес Вэндерс, — видишь, что там?

Я нагнул голову, как мне велели, и посмотрел вниз: на земле у задней стены здания был зарешеченный высоким забором участок земли. За забором стоял столб с большой полустертой табличкой «Верблюжий вольер № 4». Внутри вольера торчала железная труба, из которой сочилась тоненькая струйка воды, а вокруг… вокруг по всему вольеру были высокие, мохнатые заросли комковатого черного меха.

— Знаешь, что это? — с невинной улыбкой спросил Джордж.

Я замотал головой, хотя прекрасно все понял.

— Ты плохо проходил марсианскую ботанику, если не знаешь таких простых вещей, дурачок. — Он криво ухмыльнулся. — Это марсианская Черная Плесень, известная как aspergillus niger marsius. Это далекий предок земного аспергиллуса, который и на Земле-то был опасен, но на Марсе он немного мутировал, его радиация подкормила и много еще чего. Если в него попасть, в воздух поднимаются миллионы спор, и когда человек делает хотя бы один вдох, один… Человек уже не жилец на свете. Вот так. Посмотри, какой он огромный! Споры проникают внутрь через дыхательные пути и сначала поражают дыхательную систему, потом центральную нервную, а заодно еще кожу, все органы чувств и половую систему в придачу. Здорово, правда? Медленная и мучительная смерть в течение пары часов…

Он выдержал эффектную паузу.

— Нравится? — спросил он, затягиваясь сигарой.

Я молчал.

— Сначала мы прострелим тебе ноги, потом руки — и бросим тебя туда, на съедение грибам. Как план?

— Это ужасно! — медленно произнес я. — Но почему, Джо? Зачем именно так?

— За тем, что ты уже давно прогнил, осталось тебе заплесневеть. — И он опять захохотал, весьма довольный своей «тонкой» шуткой.

Конвоиры тоже осклабились. И я первый раз разглядел лица тех, кто шел сзади: один из них был с заросшей копной грязных свалявшихся волос с проседью. Глядя на его извивающуюся потрескавшуюся нижнюю губу, я узнал таинственного прохожего, который рассказывал нам при въезде в лес байки про Сеньку Гваделупу.

— Джо, — сказал я с просительными интонациями в голосе, — ты меня поймал, я здесь, перед тобой, просто пристрели меня, и все…

— Ага! — Джо вновь засмеялся. — Очко играет? Бесстрашный Охотник! Странный! Может, тебя в нечто созвучное переименовать? А что? Тебе пойдет!

— Неужели ты так меня ненавидишь? — Я попытался придать голосу как можно больше горечи.

— Да нет. — Вэндерс посмотрел на небо и затянулся сигарой. — Просто убивать пулями — это неинтересно, а тут есть полет фантазии, понимаешь, старина? Я произвожу научные исследования о границах человеческого убожества — «по ту сторону страха»! Жаль, правда, что ты уже «по эту»… Просто перед смертью ты поймешь, насколько ты дешево выглядел, когда строил из себя перед Охотниками такого крутого героя… особенно перед этой сучкой… Как ее там звали? Забыл…

— Лайза, — напомнил я.

Он досадливо поморщился:

— Не суть — просто ты так жалко выглядел, когда выпендривался перед этой самкой…

— Джо, — сказал я, — неужели в нашем прошлом не было ничего хорошего, ради которого стоило бы все забыть?

— Если что-то и было, слизняк, — сказал он презрительно, — то ты все испортил! ТЫ! Ты лез во все щели, хоть, кроме понтов, у тебя ничего и не было! Ты пытался травить меня, как бешеную собаку! Ты хотел смешать меня с грязью! Но у тебя ничего не вышло!

Он почти кричал, лицо его пошло красными пятнами — это было видно даже при скудном освещении. Потом он стиснул челюсти и, придя в себя, опять нацепил циничную усмешку.

— Да не переживай ты так, — продолжал он с издевкой. — Мы снимем твою дерьмовую героическую смерть на видео, которое я обещаю хорошенько смонтировать и послать в твой клан, и той сучке тоже. А главное — покажем нашим клиентам, так что светлая память о тебе поможет нам заработать хорошую репутацию. Пойми: ты умрешь не напрасно!

Он сделал глумливо-пафосное выражение лица и принял позу драматического артиста, откинув руку в сторону.

— А потом мы все то же самое проделаем с этим гуталином. — Он кивнул в сторону Азиза.

Я понял, что рядом со мной стоит НЕ ЧЕЛОВЕК, хотя догадывался об этом и раньше…

— Джо, я хотел бы тебя попросить, можно? — заискивающе спросил я.

— Смотря что, — сказал пафосно Джо. На лице его играла самодовольная улыбка маньяка.

— Перед тем как мои легкие превратятся в гнилую кашу… — Я глядел в пол, голос мой звучал словно чужой — глухо и обреченно. — Джо, последнюю сигаретку… пойми меня, как курильщик, и парочку глотков из фляги, чтобы не было так…

— Так страшно?! — воскликнул он, презрительно ухмыляясь. — Ты — обыкновенный жалкий трус. И твоя казнь необходима Марсу! На Марсе выживут только сильные! Червяк! Камеру давай! У меня вдохновение!

Косматый бандит снял с пояса свой КПК, включил его и перевел в режим камеры.

— На меня, — приказал Джо. — Итак, казнь этих людей нужна Марсу! — вновь повторил он уже в камеру. — На Марсе выживут только сильнейшие! Это новая эволюция человеческого рода! Приговоренный Охотник Странный, отвечай мне — ты хочешь жить?

— Да, — ответил я, сделав небольшой шаг вперед и повернувшись спиной к проему, — мне хочется жить.

— Он хочет жить, — произнес Джо в камеру, — но не понимает, что жить он не должен! А ты, черномазый? — Джо повернулся к Азизу. — Азиз Алима!

Я вздрогнул — он знал, как зовут растомана? Откуда? Я еще понимаю, он в курсе имен Йоргена с Сибиллой — он их видел раньше пару раз, но имена туристов?.. К тому же он выбрал именно Азиза для казни — почему? Расизм? У такого беспринципного ублюдка не может быть расизма. Расизм — это хоть и гнусное, но убеждение… Так-так.

— Ты, Азиз, приговоренный турист с Земли, ты хочешь жить? — вновь спросил Джо.

— Пацэлуй меня в зад! — гордо ответил Азиз и опять получил прикладом, но уже в живот, и согнулся пополам, издав хриплый вздох.

— Ладно, — смилостивился Джо. — Желание Странного на одну сигаретку я выполню, он ведет себя хорошо, а тупой нигер будет выкинут с простреленными конечностями за непочтительное поведение — без исполнения желаний, просто так. Червяк, давай мне камеру, а сам перестегни этому наручники спереди, чтобы он покурил. И не забудь потом снять с него броник, шлем и вынуть все из карманов.