Белый тапир и другие ручные животные - Ян Линдблад

Пахучее вещество воздействует на чувствительные клетки обонятельного эпителия, сигнал идет по нервным каналам в надпочечники, а они тотчас выделяют в кровеносные пути адреналин, подстегивающий весь организм. Длинная, но быстро работающая химическая и электрохимическая цепь.

И вот однажды, когда Онгстрём лежал в камнях в своем террариуме, его настигла мощная волна активатора.

Я только что получил двух детенышей росомахи, самца и самочку, о которых еще расскажу дальше. Они ничуть меня не боялись, и я мог спокойно носить их с собой. В тот день я сперва выпустил их на временно свободном от сов чердаке зоологического факультета, они там побегали, поиграли, повеселились, потом я отнес их в кабинет, где находилась ласка. Никакой реакции не последовало, ласка крепко спала — всякое активное существо нуждается в отдыхе, о чем не худо помнить и нам, живущим в обществе, где нас на каждом шагу подстерегают стрессы.

Я опять поднялся с росомахами на чердак, но примерно через час вернулся в кабинет; ласка по-прежнему мирно спала. Самочка росомахи не пожелала уходить с чердака, и на этот раз я принес только самца. А он без сестры почему-то вдруг оробел, о чем мне тотчас сообщили мои ноздри. Надо сказать, что росомаха — самый крупный представитель семейства куньих и при испуге выделяет изрядное количество пахучих веществ.

Пройдя мимо стола с террариумом, я сел на стул за шкафом, в котором хранились мои магнитоленты, так что ласка — это очень важно! — не могла меня видеть. Я погладил росомаху, она успокоилась, но тут до меня донеслись пронзительные тревожные крики карликовой ласки. Я встал посмотреть, в чем дело — зверек метался по террариуму, сердито подскакивая вверх, к проволочной сетке, через которую сочился тревожный запах. Я еще никогда не видел, чтобы моя ласка так себя вела. С полминуты она кружила на месте, потом вдруг замертво упала на мох. Умерла — такой же мгновенной смертью, как и ее жертвы, только бескровной. И я ни минуты не сомневаюсь, что сильнейший химический сигнал росомахи подстегнул гормональную систему ласки, и погибла она от чрезмерной дозы адреналина.

Замечу, что адреналин стимулирует организм не только в агрессивных ситуациях. Говорят ведь «сердце горит любовью» — в этом романтическом выражении немало истины. Когда начинаются процессы, цель которых — продолжение рода, в них участвует много разных гормонов, и, конечна, в их число входит адреналин. При этом у куньих активируются и совсем другие железы, в чем я и мои многострадальные родные смогли убедиться после того, как я принес домой ручного хорька по кличке Исабелла.

Как и большинство куньих, Исабелла могла, что называется, с места включить невероятную скорость. Любила носиться по квартире в погоне за воображаемой добычей, пользуясь лазейками, о которых мы и не подозревали. В разгар гонки на ее пути мог оказаться рукав пиджака или шерстяного свитера, и, подчиняясь охотничьему инстинкту, она тотчас ныряла в «ход», напоминающий норку грызуна. Случалось, свитер был на мне, однако это не смущало Исабеллу. Секунда — и она; вынырнув где-то около воротника, уже легонько хватает меня зубами за ухо, еще секунда — проскользнула через второй рукав и цапнула за палец. Когда я сидел за письменным столом, игра нередко заканчивалась в моем правом рукаве; движения пишущей руки явно убаюкивали зверька, и он быстро засыпал.

Исабелла была уже совсем ручной, когда попала ко мне, и ни разу не услаждала мое обоняние химическими сигналами, которыми меня развлекали другие куньи. Напротив, от нее пахло очень приятно. Так же, как лис, барсуков и прочих мастеров на запахи, я мыл ее шампунем, и она ничуть не противилась.

Как раз в это время мой знакомый препаратор Макс Вильборг приобрел хорька мужского пола, и нам пришла в голову отличная (?) мысль помочь молодым познать восторги любви; глядишь, появятся на свет еще Исабеллы и Исидоры. Самочка, только что после ванны, была чудо как хороша в своей блестящей шубке; недаром в ее рацион входили сырые яйца. Как и следовало ожидать, Ромео был совершенно очарован. Мы выпустили их в моей комнате; дверь, слава богу, плотно закрывалась. Ромео сразу воспылал любовью, сердце его (адреналин!), несомненно, билось часто-часто. Его призыв, надо думать, без труда был понят дамой: пусть это был не язык цветов, но во всяком случае язык ароматов, запахов, вони — выбирайте любое выражение, какое соответствует вашему вкусу и остроте обоняния. На Исабеллу обрушился град отборнейших хорьковых сигналов. В квартире распространилась несносная вонь, а тут еще Исабелла решила ответить кавалеру тем же. Какой там шампунь! Я уже говорил, что Макс работал препаратором, причем его специальностью было очищать вываркой черепа от гниющего мяса. Словом, в его закалке не приходилось сомневаться, и когда не только мое, но и его лицо приняло зеленоватый оттенок, я понял, что для любви хорей более всего подходят открытые просторы, да еще с хорошим ветром.

Короче говоря, хотя песня любви была нами прервана через полчаса, в комнату еще неделю нельзя было войти.

Педро, орел с Епископовой горы

Однажды из Испании пришло письмо, подписанное Максом Вильборгом. Макс сообщал, что в одном месте ему предложили купить для коллекции беркута, он подумал, что речь идет о чучеле, и с удивлением увидел великолепную живую птицу! Хозяевам надоело возиться с беркутом, надоело тратиться на него, и они цинично решили зашибить деньгу на его смерти. С какой стати они вообще взялись выкормить орла, Максу не рассказали. Естественно, ему не хотелось покупать беркута только затем, чтобы чучело украсило зоологический кабинет одной из шведских школ. Может быть, я возьму птицу? Как всегда в таких критических ситуациях, я поспешил ответить «да», не задумываясь о предстоящих трудностях. Одно дело держать в городской квартире скворца, осоеда, у меня даже гостил ручной филин, но взрослый беркут… Как бы то ни было, я перевел деньги, птица была куплена и недели через две отправлена в Стокгольм.

Когда пришло время забирать сего испанского гранда в аэропорту, я одолжил микроавтобус, чтобы было куда поставить объемистую клетку. Подъехав к отделу выдачи багажа, спросил служащего, не надо ли ему помочь.

— Какая там помощь, — ответил он и поднял с полу ящик. — Получайте свою птичку.

У меня отвалилась челюсть. Совсем маленький ящик, всего 30 X 30 X 60 сантиметров! Канюка еще можно втиснуть, и то с великим трудом. Тут что-то не так, ошибка какая-то… Я заглянул через щелку внутрь и различил в полумраке строгий глаз и мощный клюв. Хищник… Но разве может беркут поместиться в таком ящике?