Особое задание - Юрий Колесников

— А я думал, что мальчонка с голодухи такой заморенный!

— Не ел я их, — вдруг сказал Саня. — Они пахнут... тем... — губы его задрожали, и, не договорив, он заплакал навзрыд.

Его утешали, но ни о чем не расспрашивали, поняли, что паренька постигла какая-то беда и сейчас лучше его не тревожить. Рыдания постепенно перешли в жалобные всхлипывания, и мальчик снова погрузился в сон. Так спящего и унесли его разведчики, смастерив из тонких жердей и прутьев носилки.

Была поздняя ночь, когда они доставили Саню в партизанский штаб и сразу же передали в санитарную часть, но только в полдень он пришел в себя и рассказал врачу и медсестре свою печальную историю. В тот же день она стала известна всем партизанам отряда. Его стали навещать, приносить подарки. Особенно большая дружба завязалась у него с разведчиками. Всегда после возвращения с задания они приходили к нему, приносили то яблоки, то мед и даже такие деликатесы, как немецкий шоколад и сгущенное молоко. И всякий раз Саня расспрашивал разведчиков, не встречали ли они его отца.

— Его сразу заприметишь, он на правую ногу шибко хромает, — уже не первый раз говорил он.

— Найдется, Санек, твой отец. Не беспокойся!.. — обнадеживали его разведчики. — Как увидим его, так прямым сообщением к тебе доставим!

Здоровье возвращалось к мальчику быстро, но грустное выражение не сходило с его лица. Окружающие замечали это и не упускали случая отвлечь его от тяжелых воспоминаний. Наконец ему позволили ходить, и вскоре он нашел себе занятие — начал ухаживать за лошадьми санчасти, чистить их, а потом и водить на водопой. Все свободное время он проводил в разведроте. Здесь было веселее. Разведчики и вправду были веселый народ, балагуры, будто не они каждый день рисковали жизнью, а кто-то другой, и о тех других рассказывали Сане увлекательные истории. Но странно, как только они говорили, сколько в том или ином бою уничтожили фашистов, Саня тревожился, брови его хмурились и он расспрашивал партизан, а какие собой были те немцы. Каждый раз он с опаской думал, как бы не попался партизанам и тот хороший немец. Ведь он не фашист.

Его расспросы удивляли партизан, и один из них как-то сказал:

— Да не все ли тебе равно, какие те фашисты — рыжие или черные, высокие или низкие?! Всех их надо давить, как мокриц!..

И тогда Саня рассказал разведчикам о своем, хорошем немце.

— Тот немец мне сказал «Ленин — хороший! Русский — хороший. Партизан — хороший!» Значит, он не фашист... Он сам послал меня к вам, даже заплакал, когда я уходил...

— Да, браток, война такая штука... — задумчиво промолвил один из собеседников.

— Верно, Санек, верно, — отозвался другой. — Не все они плохие, не все фашисты, только в бою выбирать, кто хороший, а кто плохой, никак нельзя. Вот и приходится крушить всех подряд...

Постепенно Саня привыкал к партизанской жизни, к ее суровым будням. Вскоре он был зачислен к разведчикам в то самое отделение, бойцы которого нашли его в лесу. Вместе с ними стал он ходить на задания.

На фронте немцы несли большие потери. Красная Армия то тут, то там переходила в наступление, теснила оккупантов. В тылу у них ширилось партизанское движение. Неслыханными злодеяниями фашисты рассчитывали устрашить народ. Они стали проводить так называемые «акции». Все чаще в селах появлялись команды эсэсовцев в черных мундирах с черепами на фуражках и в петлицах. Они приезжали неожиданно, загоняли всех жителей, независимо от возраста, в огромные серые автобусы, будто бы для переселения в Германию. Но это были автобусы-душегубки. В пути отработанный газ выходил не в глушитель, а поступал в кузов. Люди гибли. Вот каким переселением занимались так называемые зондер-команды СС.

Партизаны знали это, и когда разведка сообщила им, что оккупанты задумали переселять жителей ближайших населенных пунктов, командир отряда сразу принял решение.

Группа разведчиков вышла на задание. Недалеко от станции на хуторе жил старик-железнодорожник. С виду был он невзрачным — маленького роста, худощавый, но очень подвижный. Как и до войны, он работал на станции стрелочником, работал исправно, им были довольны. Но и другие свои обязанности старик выполнял отлично. Обо всем, что происходило на станции, он сообщал навещавшим его партизанским разведчикам или связным.

Было уже за полночь, когда к нему пришли, разведчики. Стрелочник сказал, что ожидается прибытие какого-то особого воинского состава с особой командой.

— Немцы говорят, будто здесь будут строить оборону и поэтому всех жителей куда-то переселят.

Разведчики переглянулись. Они догадались, о чем идет речь. А Саня вдруг вскочил.

— Переселять? — вскрикнул он. — Они их убьют!

— Тише, Санек, разберемся, — успокоил его командир разведки.

Стрелочник узнал об этом еще сутки назад, во время своего дежурства. Но прибыл ли уже этот особый эшелон на станцию или нет, он не знал и мог узнать, лишь вновь заступив на дежурство. И только вечером или ночью после дежурства он сможет сообщить разведчикам. За эти сутки эшелон мог прибыть, выгрузиться и зондер-команда СС могла уехать неведомо куда. Чтобы этого не случилось, решили сделать так. Саня под видом внука пойдет со стариком на станцию. В случае чего, старик скажет, что к доктору внука привел. А как узнают все, что нужно, Саня сейчас же отправится с донесением в условленное место на опушке леса.

Часа за два до рассвета «дед» и «внук» тронулись в путь. Неподалеку от будки стрелочника старик оставил Саню в укрытом от ветра местечке, а сам направился к сменщику, который копошился у одной из стрелок. Вместе они обошли и осмотрели все стрелки, и сменщик отправился домой. Выждав минуты две-три, старик привел Саню в будку и прежде всего сообщил:

— Состав тот покамест не прибыл, а прибыть, слыхал, будто должен сегодня. Тупик для него уже освободили... Придется тебе, милок, подождать тут, чтобы зазря своих не баламутить.

Старик показал Сане, как подбрасывать торф в чугунную печурку, и мальчик охотно занялся этим делом. Глядя на огонь, он вспомнил родной дом, семью и порою ему казалось, что вот прогонят фашистов и все опять будет по-старому. Но звонил висевший на стене в деревянном ящике телефон, стрелочник выходил встречать поезда, и грезы мальчика рассеивались.

Так прошло часа три. Наконец после очередного телефонного звонка стрелочник сказал, что с соседней станции вышел тот «особый» состав. Саня хотел было тотчас идти к своим, но старик велел ему дождаться прибытия эшелона.

— Надо узнать, куда эти бандиты подадутся. Вот тогда-то и пойдешь. Не так ли, Александр Степанович? — хитро прищурив глаз, произнес железнодорожник.

В знак согласия Саня молча, с достоинством кивнул головой.

Минут через двадцать мимо будки проползли вагоны-платформы с огромными автобусами мышиного цвета и несколько маленьких пассажирских вагонов, запорошенных снегом.

У Сани заколотилось сердце: автобусы были такие же, как и те, в которых «переселяли» его односельчан. Он их запомнил на всю жизнь. Увидел он и немцев: все они были в черных шинелях.

Старик напялил поглубже ушанку и, схватив метлу и лопатку, вышел из будки. Вернулся он нескоро, сообщил, что состав подали под разгрузку, и с досадой добавил:

— Горланят себе, ироды, в вагонах, пьянствуют, наверное....

Снова зазвонил телефон. Старик снял трубку.

— Стрелочник будки номер два слушает... Понятно, господин дежурный начальник: паровоз к колонке, потом на заправку и обратно к составу. Стало быть, скоро отбывает?.. Нет? Понятно, господин дежурный начальник.

Железнодорожник повесил трубку.

— Выгрузки нынче не будет. Состав остается у нас, — сказал он. — Придется тебе еще малость задержаться... Может, и разузнаю, куда они дальше подадутся. Посиди, милый, посиди еще маленько...

— А наши-то как там? Ждут меня, а я тут сижу. Еще подумают, случилось с нами что-нибудь...

— Ладно, — решительно ответил старик, — иди, Александр Степанович! Скажешь хлопцам: состав прибыл, подали его в тупик под разгрузку, но разгрузки нынче не будет. Может, завтра начнут, кто их знает... А вечером будто в санпропускник пойдут.

— Куда? — не понял Саня.

— В санпропускник, в баню, что на краю станции. Вот и все. Что еще сказать? Ничего... Скажи — не разузнал старик, куда направятся ироды после разгрузки. А завтра утром сменяюсь, так что пусть там наши поступают, как понимают. Понял?

Саня быстро оделся, старик повязал ему голову бабьим платком, и они вышли из будки. У семафора расстались, и вскоре Саня скрылся из виду...

Юный разведчик точно передал все, что наказал ему старик. Этих сведений командиру отряда оказалось вполне достаточно, чтобы принять решение. Два батальона партизан получили приказ блокировать немецкую особую команду в санпропускнике и полностью уничтожить.

Уже совсем стемнело, когда батальоны подтянулись к станции и затаились в ожидании. Тем временем Саню вновь послали к стрелочнику. Но в будку он пришел не один. Его привел полицейский. С испугу старик поперхнулся печеной картошкой. «Попался, не дошел до своих», — подумал он, натужно откашливаясь.