Комендантский час (сборник) - Эдуард Хруцкий

– Нет, совсем не так. Ни за тебя, ни за твоих ребят я не боюсь. Я боюсь другого. Слышал, как Сергеев говорит: меньше знаешь – больше живешь. Ну ладно, хватит об этом. Я тут материалы смотрел. В допросе Спиридоновой сказано, что этот аферист, как его…

– Гомельский.

– Да, так вот, Гомельский и тот, кто выдавал себя за Шантреля, земляки.

– Точно. По нашим предположениям, они оба из Харькова.

– Вот какое дело, друг мой Данилов.

Королев встал, прошелся по кабинету.

– Есть одна комбинация, пока я еще не уточнил ничего, но через два часа полная ясность будет. Приезжай в наркомат к шестнадцати, – капитан поглядел на часы, – нет, лучше к восемнадцати. Лады?

– Хорошо. Буду.

– Ну тогда я не прощаюсь.

Данилов вышел из управления в семнадцать тридцать. Машину вызывать не стал: от Петровки до площади Дзержинского, где помещался наркомат, было двадцать минут ходу.

Погода испортилась, начал накрапывать мелкий дождик. Данилов ускорил шаг, через проходной двор вышел на Неглинную и оттуда быстро направился на Кузнецкий Мост.

В управление милиции Данилов заходить не стал. Он позвонил Королеву прямо из бюро пропусков.

– Пришел, – обрадовался капитан, – а я тут кое с кем договорился. Ты жди, я сейчас.

Через несколько минут он спустился по лестнице и повел Данилова длинным переходом в другое здание. Иван Александрович здесь был впервые, поэтому разглядывал все с любопытством.

– Что, любуешься нашим метро? – усмехнулся Королев.

– Солидно сработано.

– Фирма. Это тебе не уголовный розыск.

– Уж это точно.

– Мало почтения в голосе слышу, товарищ Данилов. – Королев засмеялся и показал на дверь. – Нам сюда.

Потом лифт поднял их на четвертый этаж, и они шли длинными коридорами мимо одинаковых дверей с круглыми цифровыми табличками.

– Все, пришли. – Королев толкнул дверь и пропустил Данилова вперед.

Из-за стола навстречу им поднялся лейтенант с зелеными пограничными петлицами.

– Товарищи Королев и Данилов?

– Они самые. – Капитан достал удостоверение.

Лейтенант бегло взглянул на него и показал рукой на дверь:

– Товарищ полковник вас ждет.

В небольшом кабинете, одну стену которого целиком занимала завешенная шторкой карта, за столом сидел полковник погранвойск.

– Товарищ полковник, капитан госбезопасности Королев и начальник отделения Московского уголовного розыска Данилов, – доложил Королев.

– Мне звонили о вас, садитесь. Я дал команду узнать, есть ли в районе действия партизанской группы интересующий вас человек.

Полковник нажал кнопку. В дверях появился адъютант.

– Никитина ко мне.

«А порядок у них железный», – подумал Данилов. Он не успел спросить у Королева, к кому и зачем они идут, и поэтому чувствовал себя не в своей тарелке. А спрашивать у Королева именно сейчас было совсем неудобно: что подумает о нем полковник-пограничник. Видимо, этот отдел имел какое-то отношение к партизанским отрядам.

Данилов решил пока ждать.

– Разрешите.

В кабинет вошел майор с такими же зелеными петлицами.

– Ну, что у вас, Никитин?

– Мы связались по радио и получили ответ. Пономарев, начальник уголовного розыска Харькова, действительно находится в указанном вами соединении.

– Спасибо. Можете идти. Ну вот, товарищи, интересующий вас человек нашелся.

– Товарищ полковник. – Королев мельком взглянул на Данилова, и Иван Александрович увидел сразу повеселевшие глаза капитана. – Товарищ полковник, нам надо послать туда своего человека.

– Ну что ж. На этот счет также есть распоряжение замнаркома. Кто полетит? Кто-нибудь из ваших сотрудников?

– Нет, мои, к сожалению, все заняты. Придется послать кого-нибудь из наших коллег. – Королев кивнул в сторону Данилова.

– Прекрасно. Поторопитесь. Он должен быть у меня к двадцати одному часу.

Только теперь Данилов понял все до конца. Пономарев был тем самым человеком, о котором говорил Муштаков. Надо лететь к нему и показать фотографию того, кто выдал себя за Шантреля.

В коридоре Королев сказал:

– Знаешь, где мы были? У начальника штаба ОМСБОН[1] полковника Крылова.

Данилов присвистнул.

– Так-то. Видишь, как я все организовал. Теперь лови знай своих бандитов. Кто полетит?

– Я сам.

– Нет, брат, так не выйдет. Ты операцией руководишь, у тебя в руках все нити. Не выйдет.

– А жаль. Я на самолете ни разу в жизни не летал.

– Ничего, успеешь. Кончится война, возьмешь билет – и в Крым, с комфортом. Так кто полетит?

– Думаю, Муравьев.

– Это тот, молодой, с двумя шпалами?

– Тот самый.

– Вроде боевой парень. Не подведет?

– А чего сложного? На самолете туда и обратно да карточку Пономареву показать. Всего страху-то на сутки, – улыбаясь, сказал Данилов.

– Это точно. Дело пустячное. Рейс Москва – Великие Луки с посадкой в живописных местах, – в тон ему ответил Королев. Но тут же лицо его стало строгим. – Все может случиться, Иван Александрович, ведь в тыл летит.

– Я за него ручаюсь, Виктор Кузьмич, а если моего слова мало, то возьми у нас в парткоме рекомендацию, которую я вчера ему подписал. Для вступления в партию, между прочим.

Минут через сорок машина остановилась. По лобовому стеклу неожиданно скользнул узкий луч света.

– Документы! – скомандовал кто-то невидимый в темноте.

Полковник Крылов, сидевший на переднем сиденье, протянул бумаги. Часовой внимательно просмотрел их, потом передал кому-то. Наконец раздался голос:

– Пропустить!

Со скрипом распахнулись металлические ворота. «Наверное, приехали на аэродром», – понял Игорь.

Еще минут десять машина шла в кромешной темноте. Муравьев из-за спины Крылова, напрягая зрение, пытался разобрать что-нибудь впереди. Сначала ничего не было видно, но потом привыкшие к темноте глаза начали различать большой предмет, лежащий на земле. Он пытался понять, что это такое, но так и не понял.

Машина остановилась.

– Приехали, – обернувшись, сказал Крылов.

Игорь вышел на летное поле, направился за полковником. Постепенно контуры неизвестного предмета стали более четкими, и Муравьев понял, что это самолет. Вот только какой, он не знал.

К Крылову подошел военный и доложил, что все в порядке.

– Вот тот самый человек, которого приказано доставить в отряд, – сказал Крылов. – Подойдите, товарищ Муравьев.

Военный, поздоровавшись с Игорем, пробормотал фамилию.

– Скорее идите к трапу.

– Спасибо, товарищ полковник. – Игорь шагнул к Крылову.

– Не стоит, мы же одно дело делаем. – Он крепко пожал руку Игорю. – Помните, если что случится, действуйте по обстановке, не забывайте о звании чекиста.

– Я все сделаю. – Голос Муравьева сорвался от волнения.

– А вот волноваться не надо, это же наша работа. Ну, счастливого полета. – Полковник легонько подтолкнул Игоря к машине.

У трапа его кто-то услужливо подсадил.

– Осторожнее, осторожнее, – предупредил чей-то голос.

Игорь, оступившись, шагнул в черный проем двери. В салоне пахло бензином, нагретым металлом и еще чем-то непонятным. Он сделал несколько шагов по покатому полу. Впереди в темноте светились приборы. «Кабина», – понял Игорь. Он вдруг больно ударился коленом о какой-то острый выступ, почти упал на узкое металлическое сиденье у борта.

Колено заныло, и Игорь невесело подумал, что в такой ситуации ему только ногу сломать не хватает.

Постепенно он освоился с темнотой и понял, что кроме него здесь есть еще люди.

Загрохотал пол под чьими-то тяжелыми шагами, с лязгом закрылась дверь. Потом взревел мотор, и машина, чуть подпрыгивая, покатилась по полю.

Сразу же вспыхнула маленькая лампочка над дверью кабины пилотов, и Игорь увидел, что у противоположного борта сидят три человека в комбинезонах и летных шлемах. В салон вышел стрелок. Пройдя в хвост самолета, он занял место у турельного пулемета.

– Кто хочет, может курить, – бросил он на ходу.

Игорь достал папиросы, протянул пачку своим спутникам. Они молча взяли и так же молча закурили. Видимо, разговаривать никому не хотелось. Прислонившись к борту, Муравьев весь отдался новому ощущению – ощущению полета.

Несколько часов назад в управление приехал Данилов и, вызвав его в свой кабинет, сказал:

– Собирайся, полетишь к партизанам.

Он сразу не поверил. Начальнику отделения пришлось несколько раз подряд повторить эту фразу, пока смысл ее дошел до Игоря.

На инструктаж и сборы ушло около часа. Муравьев спорол с гимнастерки петлицы, отвинтил орден, вместо милицейского герба прикрепил к фуражке звезду. В одном он слукавил. Свое муровское удостоверение не оставил в сейфе, а взял с собой. На всякий случай. Кроме того, в полевую сумку он сунул пять снаряженных обойм к «ТТ». Всего получилось семь. И потом, через день, понял, как был прав, запасаясь лишними патронами.