В направлении Окна - Андрей Лях

Да вот так. Пожевали его, пожевали и выплюнули. А танк хороший, японский, не сломался, двигатели тянут. Ладно, пусть не изжеванный, пусть покореженный. Холл сидел в водительском кресле покореженного танка, разговаривал по рации с 22-м тоннелем и постукивал пальцем по таблице режимов охлаждения.

— Барух, безбожный ты хобот, у тебя там два «панцира», и ты торчишь вторые сутки. Мы тут все сидим и ждем твоей проходки, ты это понимаешь? Ты держишь сорок человек. Разъемы заменял? Ты их двенадцать часов заменял? Я размещу людей, и через полтора часа буду у тебя. Все.

Он выключил передачу и посмотрел на часы. Было около десяти вечера — для Холла и его людей, ориентирующихся на Поверхность, это имело значение, для большинства населения Валентины — никакого.

— Волощук! — позвал Холл. — Ну, дай мне эту твою банку.

Наверху, на броне, послышался шорох и что-то вроде хрюканья.

— Командир, ты же говорил, что в рот взять не можешь.

Волощук по собственным рецептам варил из витаминных концентратов с добавками смоляных горных натеков некое подобие компотов.

— Ты знаешь, я решил себя перебороть.

Волощук повозился, погремел, и затем к Холлу свесилась рука с высокой цилиндрической банкой.

— Волощук.

— Ну?

— Лягушкой пахнет.

— Что, какой лягушкой?

— Ну да, болотом.

— Болотом? А что же, хоть и болотом, на болоте торф целебный...

Волощук внезапно оборвал речь и с присвистом втянул в себя воздух, изображая глубочайшее изумление, и затем произнес, со значительностью растягивая слова:

— Полковник, к вам пришли.

Холл оставил банку и, ухватившись за поручень, полез наверх — «что за торф целебный, это мох есть целебный, испанский мох...»; лязгнув своей железкой, он поднялся на палубу и замер. Такого еще не бывало. Волощук исчез, а перед танком, на сахарно искрящихся в свете прожекторов наплывах породы, стояла самая настоящая монахиня — традиционный черный наряд, а на голове сооружение, напоминающее дельтаплан, только с кружевами и ослепительной белизны. Она была несомненно молода, но облачение скрадывало возраст; взгляд темных глаз спокоен и строг.

— Здравствуйте, — сказала она тоном, исполненным необыкновенного достоинства. — Вы полковник Холл?

Холл спрыгнул на землю и подошел.

— Да, святая мать, вы угадали, я действительно полковник Холл.

Она на мгновение приспустила веки, выразив этим мимолетное неудовольствие холловским обращением.

— Меня зовут Сигрид. Здесь я по воле настоятельницы монастыря святой Урсулы в Фирмине, на Изабелле. Ральф Бакстер, директор госпиталя в Самоите, обещал мне прислать с вами вакцину Мозеса для наших больных и раненых. Вы ее привезли?

В ответ Холл молчал, наверное, дольше, чем позволяли приличия, потому что в голове у него забродили самые разные мысли, но, справившись с собой, он ответил:

— Сударыня, когда мы проходили через Самоит, там шел бой, и все горело. Думаю, что если бы я и встретил Ральфа Бакстера, у нас вряд ли бы нашлось время беседовать о вакцине. Я постараюсь вам помочь, чем смогу. Но, наверное, если вы родом с Изабеллы, вы сами могли прочитать это у меня в мыслях?

К Холлу пришло странное ощущение — ему показалось, что за время этого короткого обмена фразами между ними возникло ничем не объяснимое взаимопонимание — такое, какое, по его представлению, могло быть между людьми или знающими друг друга с детства, или прожившими долгую совместную жизнь; Холл мог бы поклясться, что не только ясно чувствует ее, Сигрид, к нему отношение, но и что она прекрасно видит его догадки, однако вида не подает. Получался какой-то интуитивный сговор. Само же отношение совсем неплохое, даже очень: доброжелательность, ирония и еще почему-то — глубоко запрятанная опаска. Удивительно, но она, кажется, трусит — подумал он тогда.

— Я действительно родом с Изабеллы, но, похоже, вы плохо знакомы с экстраперцепторами, полковник, — сказала Сигрид все тем же надменным тоном. — Уверяю вас, у меня нет никакой необходимости читать ваши мысли.

С тем она повернулась и пошла прочь. Холл проводил ее взглядом, потом повернулся к «Ямахе».

— Волощук, где ты там, соедини-ка меня с Центром и сделай вот что — достань контейнер с концентратом и потом спустись к ребятам, взгляни хозяйским глазом.

Закончив невеселый, по причине неясности положения, разговор со штабом, Холл повесил шлем на крюк протеза и твердой рукой оторвал контейнер от земли. Подошедший Волощук смотрел на это неизъяснимым взглядом.

— Ну что ты выпучился так, словно собрался бриться без зеркала? — ласково спросил Холл. — Да, иду.

— Бог в помощь, — пробормотал Волощук. — Восьмой этаж, на углу спросите. Только смотри, командир, она тут большой авторитет, а одичали они здорово, почитай, у всех мозги набекрень.

И пока Холл спускался по изрытому настилу, он слышал, как Волощук загудел в шлем: «Барух, что тебе моча стрельнула забиться в этот переходик, главный вверх тормоном стоит от злости...»

Шестнадцать этажей, которые наподобие корабельных палуб перегораживали коленчатую нору Сифона, были застроены донельзя беспорядочно, от обоих лифтов давно остались безжизненные скелеты, но жилище Сигрид Холл отыскал без труда — в отличие от большинства оно было отделено от центральной шахты стенкой, доходящей до перекрытия; дверь, однако, отсутствовала. Холл постучал о порог ногой и вошел.

Помещение, которое занимала Сигрид, превосходило по размерам все здешние клетушки — практически весь полукруглый сектор, составляющий половину этажа — но большая часть этого пространства оставалась ничем не заполненной, и только в дальнем, левом от входа углу, разместилось само жилье, устроенное, бесспорно, с выдумкой и чувством стиля.

В отличие от тех логовищ, где Холл, наскоро приткнув бронетранспортер и пятнадцать гамаков, привык устраивать стол и дом, здесь присутствовало то, что можно было назвать интерьером, хотя вместе с тем как будто не было ничего особенного. Обыкновенная плита — правда, на решетку тяги привешен раструб, сработанный под медь с травленым стебельчатым узором; стол и возле него кресло с высокой спинкой, вещь, показавшаяся Холлу совершенно антикварной, пока он не сообразил, что это поставленный дыбом и преображенный до неузнаваемости ручной гидравлический подъемник; две лампы — над плитой и над столом, их колпаки были сделаны в одной манере с медной воронкой на тяге, и что уж совсем удивительно — настоящая кровать. — приспособление, о котором Холл успел начисто позабыть. Сигрид стояла у плиты, когда он перешагнул порог и поставил на пол свой контейнер.

— Еще раз здравствуйте, — сказал Холл. — Я тут кое-что отыскал из старых запасов — концентрат, конечно, вакцины не заменит, но все же лучше, чем ничего.