Операция Снейп - vasalen

- Покажем соплякам, как ездят настоящие Шумахеры? - весело спрашивает сосед, с таким же трудом запихивая себя в желтую машинку. Ага, с педалями все ясно. Одна разгоняет эту колымагу, другая тормозит. Похоже, я сейчас позорно продую даже этому мелкому восьмилетку. Что с меня взять? Я первый раз на такой штуке езжу. Но вообще, ничего сложного. Идиотскую позу, тесноту и неловкость ситуации искупает разве что восторженное выражение лица Мелори. Он ничего не говорит, но не надо быть легилиментом чтоб понять… Не знаю, зачем все это. У меня снова такое чувство, что скоро конец. Конец страшный и неотвратимый, и пока он не настал надо играть в нормальную жизнь. Цепляться за то, что у меня как будто бы есть. Я как будто бы нормальный человек. У меня как будто бы есть сын. Он меня как будто бы любит…

- А ваш сын неплохо водит, мистер! Вы его, наверное, часто сюда водите.

Я переглядываюсь с Диком. У мальчишки опять шевельнулись губы, а я снова не стал вдаваться. Когда-то я сам не хотел, чтоб кто-то вникал в такое мое шевеление губами. Так или иначе, но он, кажется, ощущает примерно то же, что и я. Что скоро все закончится и надо взять как можно больше. Так оно, в сущности, и есть. Скоро я аппарирую его к воротам школы и снова ударюсь в бега. Нет. К воротам нельзя. Там открытая местность, меня могут заметить. Лучше в Запретный лес и проводить его до опушки. Авось на Хагрида не нарвемся. Я и не заметил, что время катания вышло. Мерлин, какое это оказывается наслаждение просто распрямить ноги.

- Ну? Куда дальше?

Он опять таращит на меня глаза, но скоро на физиономии появляется хитрое выражение. Через пару шагов становится ясно почему. На кассе Русских горок висит объявление, гласящее, что дети до тринадцати лет катаются только в сопровождении взрослых. А он же еще и тощенький заморыш к тому же. Ему и его двенадцати ни за что не дашь. Нет, не зря он все-таки в Слизерине. Ладно, черт с ней, с моей репутацией. Если вдуматься, то Дик все равно знает обо мне больше, чем весь Хогвартс вместе взятый. Хуже уже не будет.

Ну, что тут скажешь, это страшно. А меня еще и злит. Мне в жизни страха вполне достаточно, чтоб его еще и добавлять. Стиснул зубы и молчу, а Мелори сидит прямо передо мной и орет как блажной. Не понятно, правда, чего в этом вопле больше: ужаса или восторга. А лица я не вижу. Все, слава Мерлину, тормозим.

- Мелори! Больше чтоб этого не было!

- А страшно было, правда, сэр?

- Да.

- Вам не понравилось?

Ну что ему сказать? Остается-то только правда. Так оно лучше.

- Пойми, Дик, мне вообще страшно жить. Не дай тебе Мерлин испытать хоть сотую долю того ужаса, который испытал я. И который все еще регулярно испытываю. Я этого даже Поттеру не пожелаю. А он, кстати, единственный в школе, кто меня может в этом отношении хоть чуть-чуть понять. Правда вряд ли захочет.

- Он захочет.

- Что?

- Он захочет, если вы дадите ему такой шанс.

- С чего ты взял?

- Разговор подслушал, нечаянно. Он с друзьями говорил. Говорил, что в позапрошлом году испытал какой-то шок и что готов был возненавидеть своего отца за то, что он оказался способен на какую-то гнусность по отношению к вам.

Так я и думал, Поттер не в состоянии держать язык за зубами. Подонок!

- Он сказал, что это было?

- Нет, сэр. Он только сказал Уизли, что на вашем месте тоже возненавидел бы такого человека. Он сожалел, что вы не дали ему ни извиниться, ни вообще слова сказать тогда, но он понимает, что сам виноват. Я так подумал, что если вы будете с ним помягче, то он найдет в себе силы признать свою вину и извиниться за отца и крестного.

Нужны мне его извинения.

- За такое не прощают, Дик, поверь мне.

- Вам виднее, профессор. Просто имейте в виду, он не так кошмарен, как вы говорите. А уж за то, что сделал его отец, он действительно не в ответе.

Ну вот, мальчишка теперь тоже в адвокатах у Поттера. Тем лучше. Мне действительно стоит повторять каждое утро раз по двести: «Ричард Мелори мне не сын!» Это поможет.

- Хватит, Мелори! Это мое дело. Мы идем еще куда-нибудь?

- Можно мы просто погуляем?

Получив мой кивок, медленно идет рядом. Молчит. По-моему, он понял, что меня не слишком порадовала его адвокатская речь.

- Профессор.

- Ну?

- Я это не ради Поттера сказал. Он способен забыть об этом. Он забудет, если перестанет с вами видеться. Если вы совсем исчезнете из его жизни, даже не будете упоминаться, то через какое-то время он снова поверит, что его отец и крестный святые с белыми крылышками за спиной. Он забудет о той занозе, которая сейчас в нем сидит. Она благополучно зарастет, если вы её шевелить не будете. А вот вы никогда не забудете. Я ради вас говорю, что вы можете примириться с Поттером. Не друзьями стать, а просто обрести немного покоя.

- Мелори, у вас когда-нибудь заноза зарастала в пальце или там в ступне?

- Нет.

- Она может довольно долго не напоминать о себе, а потом вдруг появится такой нарыв, что руку или ногу впору ампутировать.

- Хотите сказать, что тут будет то же самое? Так ведь этот нарыв может вспыхнуть только на смертном одре лет через шестьдесят. И все это время с ним будет все в порядке, а вы так и будете помнить. Помнить и ненавидеть. И страдать. Да что мне с вами говорить, когда вы меня слушали? «Не ваше дело, Мелори! Не ваше дело! Я сам разберусь!» Вы не разбираетесь! Вы только терпите, скрипя зубами от ярости и злости! Однажды вы стиснете их так, что только крошка брызнет и что потом?! Может, этот Поттер в отца только физиономией пошел? Ну, гены так распорядились. Может, характер у него при этом вполне материнский, но характер на лице не нарисован. А может, он вообще сам по себе. Вы же сами говорите, что я на своих родителей вовсе не похож. А Поттер потерял своих в еще более раннем возрасте.

Он странный, Мелори. Только что он с упоением катался на машинках и орал на Русских горках. И глаза у него бывают словно у бездомного щенка. А потом вдруг раз и такие перлы красноречия. Даже хочется поверить. Только вот все равно не поверю. Сбоку заиграла какая-то шарманка, и Мелори развернулся в ту сторону, словно дает мне понять, что разговор окончен. Оно и слава богу.

Здесь, похоже, самая старая карусель парка. Не на ручном приводе, конечно, но сделанные с претензией на достоверность и раскрашенные в относительно натуральные цвета лошади, олени и слоны словно вышли из прошлого века. На серой в яблоках лошади сидит плотная рыжая девочка лет десяти с косичками, уложенными на затылке в корзиночку. В косы вплетены ядовито-зеленые капроновые ленты, увязанные над ушами в огромные банты. Девочка одета в клетчатое зеленое пальто с откинутым капюшоном, из-под пальто торчат бежевые брюки. Интересно, почему я так четко её вижу, ведь от ограды до карусели метров десять, не меньше. А я могу разглядеть даже пуговицы на её пальто. Длинные, темно-зеленые как огурцы. И косой пробор на её голове я тоже вижу. И что у неё тонкие пушистые прямые волосы и ясные серые глаза. Мелори тронул меня за руку. Можно ли ему тоже, когда карусель остановится? Я, разумеется, кивнул и купил ему билет. Хорошо, что он сейчас не будет мельтешить, мне надо подумать.

Девочка, похоже, купила два билета, потому что мой пристраивается на оленя, а она не трогается с места, только гладит своего коня, словно он живой. Снова раздается заунывная шарманочная мелодия. Карусель начинает вертеться.

- Здравствуй, мальчик. Ну, как ты тут без меня?

Какой знакомый голос. Бренда?!

- Бабушка?!

Она стоит рядом со мной и тоже опирается локтями о решетку ограды. Только мне чтобы подпереть подбородок приходится наклоняться, а ей в самый раз.

- Симпатичная девочка, правда?

- Откуда ты…

- Она была такой, когда тебе было восемнадцать.

- Что ты имеешь…

- Тебе всего-то надо было немного подождать, а потом все бы могло случиться. Оттуда сверху все так хорошо видно.

Гляжу на неё во все глаза и не понимаю ничего. Не привидение, настоящая, живая Бренда.

- Ей так хотелось выйти в восемнадцать лет замуж, родить детей. А теперь что? Тебе скоро сорок, ей скоро тридцать. Два несчастных человека. Оба одиноки. Я жалею, что рано ушла. Не думала, что ты будешь так безрассуден, ты мне казался таким сильным. Оказывается, я ошибалась.

- Прости меня, бабушка.

- Да нет. Не за что тебе просить у меня прощения. Только глупые родители пеняют детям на то, что те не оправдали их ожиданий. Что случилось, то случилось. Просто жалко вас обоих. Ничего. Может все еще сладится. Сын у тебя хороший. У вас как раз такой сейчас бы и был, если бы вы вовремя встретились.

- Ты хочешь сказать, что где-то есть женщина, с которой я мог встретиться намного раньше?

- К тому все шло, мальчик. Но когда ей было девять, когда она была вот такой, как ты сейчас видишь, ты сделал тот шаг, за который до сих пор так себя казнишь. Теперь вам трудно будет найти друг друга.

- То есть она намного моложе меня?

- На девять лет, Северус. Это нормально. Тебе надо было просто потерпеть.