Искаженные слова Иисуса: Кто, когда и зачем правил Библию - Барт Эрман

Вкратце обратимся к еще нескольким изменениям в тексте, относящимся к той же разновидности. Одно из них содержится в отрывке, о котором я уже упоминал — Рим 16, где Павел говорит о женщине по имени Юния и об Андронике, предположительно ее муже; обоих он называет «прославившимися между Апостолами» (стих 7). Это важный стих, потому что во всем Новом Завете лишь в нем о женщине говорится как об апостоле. На толкователей этот отрывок произвел такое впечатление, что очень многие утверждали, что настолько очевидным его смысл быть не может, поэтому переводили его как упоминание не о женщине по имени Юния, а о мужчине Юнии (Junias), которого наряду с его товарищем Андроником хвалили за апостольское служение. Такой перевод был плох лишь тем, что если женское имя Юния считалось распространенным, то в источниках античного мира мужское имя Юний не упоминается. Павел обращается к женщине Юнии, хотя в некоторых современных Библиях (убедитесь сами!) переводчики продолжают именовать эту женщину–апостола мужчиной Юнием[125].

Некоторым переписчикам тоже оказалось нелегко приписать апостольство неизвестной женщине, поэтому они внесли в текст почти незаметное изменение, чтобы обойти это препятствие. В отдельных манускриптах вместо слов «приветствуйте Андроника и Юнию, сродников моих и узников со мною, прославившихся между Апостолами» текст изменен так, что его переводят следующим образом: «Приветствуйте Андроника и Юнию, сродников моих; также приветствуйте узников со мною, прославившихся между Апостолами». После такого изменения уже незачем задумываться о женщине, упомянутой наравне с апостолами–мужчинами!

Подобное изменение некоторые переписчики внесли в Книгу Деяний. Из главы 17 мы узнаем, что Павел и его соратник–миссионер Сила некоторое время пробыли в Фессалонике, проповедуя Благую весть Христа иудеям из местной синагоги. В стихе 4 сказано, что эта пара обратила в свою веру некоторых слушателей, занимающих видное положение: «И некоторые из них уверовали, и присоединились к Павлу и Силе, как из Еллинов, чтущих Бога, великое количество, так и из знатных женщин не мало».

Мысли о знатности женщин, не говоря уже о женщинах, обращенных в христианство, некоторые переписчики не смогли стерпеть, в итоге этот текст в отдельных манускриптах был изменен и стал гласить: «И некоторые из них уверовали, и присоединились к Павлу и Силе, как из Еллинов, чтущих Бога, великое количество, так и из жен знатных мужчин не мало». Видное положение в обществе стали занимать мужчины, а не обращенные в христианство жены.

В Книге Деяний одними из товарищей Павла названы муж и жена Акила и Прискилла; иногда при упоминании их автор называет сначала имя жены, словно она занимает более важное положение либо в отношениях, либо в христианской миссии (так же, как в Рим 16:3, где в некоторых источниках она названа Приской). Неудивительно, что переписчики при виде этих фраз порой оскорблялись и меняли их, отдавая должное мужчине и ставя его имя первым: «Акила и Прискилла», а не «Прискилла и Акила»[126].

Словом, в первые века существования церкви в ней велись бурные споры о роли женщин, которые иногда отражались в традициях передачи текстов самого Нового Завета: переписчики временами меняли их, чтобы привести в большее соответствие с собственными представлениями об (ограниченной) роли женщин в церкви.

Иудеи и тексты Писания

До сих пор мы рассматривали внутренние конфликты раннего христианства — споры по вопросам христологии и роли женщин в церкви, обращая внимание на то, как эти споры влияли на переписчиков, воспроизводивших священные тексты. Но христиане участвовали и в полемике иного рода. Столь же острыми для всех участвующих сторон и значительными для рассуждений, которые мы ведем здесь, были внешние конфликты с иудеями и язычниками, выступавшими против христиан и ввязывающимися в бурные споры с ними. Эта полемика сыграла определенную роль в воспроизведении текстов Писания. Для начала рассмотрим споры, которые христиане первых веков вели с евреями–нехристианами.

Конфликты между иудеями и христианами

Один из парадоксов раннего христианства заключается в том, что сам Иисус был иудеем, поклонялся иудейскому Богу, придерживался иудейских обычаев, толковал иудейские законы, призывал в ученики иудеев, и они воспринимали его как иудейского мессию. Однако в первые же десятилетия после смерти Иисуса его последователи создали религию, противостоящую иудаизму. Как христианство так быстро превратилось из иудейской секты в антииудейскую религию?

Это непростой вопрос, для ответа на который понадобится написать отдельную книгу[127]. Здесь я ограничусь историческим очерком, в котором покажу, как в раннем христианстве окрепли антииудейские тенденции и стали благовидным предлогом, под которым переписчики–христиане периодически меняли тексты, придавали им антииудейский характер.

Последние двадцать лет ознаменовались вспышкой научного интереса к Иисусу как исторической фигуре. В результате появился целый ряд теорий, объясняющий, кем на самом деле был Иисус — раввином, социальным революционером, политическим мятежником, киником, апокалиптическим пророком — и так далее, продолжать можно до бесконечности. Единственное, с чем соглашаются почти все ученые, — независимо от представлений об основном направлении миссии Иисуса, его следует изучать в собственном контексте, как палестинского иудея I века. Кем бы ни был Иисус, он оставался иудеем до мозга костей — как и его ученики. В какой‑то момент — вероятно, еще до смерти Иисуса, и наверняка после нее — последователи начинают считать его иудейским мессией. В I веке разные группы иудеев вкладывали в термин «мессия» разный смысл, однако всех иудеев объединяло одно: представление о мессии как о величественной и могущественной фигуре, способной тем или иным способом — например, возглавив еврейскую армию или небесное воинство, — одолеть врагов Израиля и сделать его суверенным государством, подчиненным самому Богу (вероятно, через наместника–человека). Христианам, которые называли Иисуса мессией, вероятно, было нелегко объяснить остальным, почему они так делали, поскольку Иисуса знали не как могущественного воина или небесного судию, а как странствующего проповедника, которого из‑за конфликта с властями казнили на кресте, словно презренного преступника.

Большинству иудеев казалось смехотворным называть Иисуса мессией. Для них он был не выдающимся лидером, а слабым и беспомощным ничтожеством, подвергнутым самой унизительной и мучительной казни из всех изобретенных римлянами, обладателями истинной власти. Но христиане продолжали утверждать, что именно Иисус был мессией, что его смерть отнюдь не ошибка правосудия или непредвиденный оборот, а деяние Бога, с помощью которого Он принес спасение в мир.

Что оставалось делать христианам, если большинство иудеев упорно не верили их словам об Иисусе? Разумеется, христиане не могли признать себя неправыми. А если неправы не они, тогда кто же? Наверняка иудеи. С первых лет своей истории христиане твердили, что иудеи, отрицающие их учение, своевольны и слепы, что тем самым они отрицают спасение, посланное самим иудейским Богом. Об этом заявлял еще самый ранний из христианских авторов — апостол Павел. В первом из уцелевших посланий, адресованных христианам Фессалоники, Павел пишет:

Ибо вы, братия, сделались подражателями церквам Божиим во Христе Иисусе, находящимся в Иудее, потому что и вы то же претерпели от своих одноплеменников, что и те от Иудеев, которые убили и Господа Иисуса и Его пророков, и нас изгнали, и Богу не угождают, и всем человекам противятся (1 Фес 2:14-15).

Павел пришел к убеждению, что иудеи отвергли Иисуса, так как считали: их собственное положение перед Богом связано с тем фактом, что они имели и соблюдали закон, дарованный им Богом (Рим 10:3-4). Но с точки зрения Павла, спасение пришло к иудеям, как и к язычникам, не через закон, а через веру в смерть и воскресение Иисуса (Рим 3:21-22). Таким образом, соблюдение закона не могло играть никакой роли для спасения; язычникам, ставшим последователями Иисуса, объясняли, что незачем пытаться возвыситься перед Богом, соблюдая закон. От них требовалось оставаться такими, как прежде, не обращаясь в иудаизм (Гал 2:15-16).

Но не все ранние христиане соглашались с этим — их мнения расходились, как почти по всем другим вопросам тех времен! Например, Матфей, по всей видимости, полагал, что, несмотря на спасение, принесенное смертью и воскресением Иисуса, его последователи будут естественным образом соблюдать закон, как делал сам Иисус (см. Мф 5:17-20). Но со временем распространилось убеждение, что христиане отличаются от иудеев, что иудейский закон не принесет спасения, что присоединяться к иудеям — значит, отождествлять себя с народом, который отверг своего мессию и, в сущности, отверг собственного Бога.