Грешная любовь - Эмилия Остен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно же, они вступили в связь, которая тщательно скрывалась. Моя матушка обманывала отца и мучилась по этому поводу, но ничего не могла с собой поделать – в рамках благопристойной семьи ей всегда было тесно, и она вырвалась наконец, в ее жизнь пришло лето. Она писала виконту тысячи любовных писем, тот отвечал сдержанней и все же поддерживал в ней любовь.
В какой-то момент она обнаружила, что ждет от него ребенка; к счастью, папенька появлялся дома достаточно часто, чтобы его можно было объявить отцом. Выждав некоторое время, матушка, сияя, сообщила своему любовнику о грядущей радости, предложила сознаться мужу во всем и попытаться расторгнуть брак, и вот тут начались неприятности.
Виконту не нужен был ребенок, ему и моя мать была не нужна. Ни о каком разводе не могло идти речи. Кто бы расторг этот брак? Матушка словно с ума сошла, грозилась дойти хоть до папы римского. Виконт убедил ее, что делать этого не нужно, а тут и отец узнал о беременности и отправил жену в Форе-Гризон.
Оттуда матушка писала виконту, умоляла приехать, поговорить. Мальмер хранил молчание, решив, видимо, что все само собой утрясется, глупая женщина родит и перестанет к нему приставать. Это он мою матушку не знал. Та готова была стоять до конца, но мыслила, как ни странно, довольно здраво: мужу не сознавалась, пока не решила, что сможет этим виконта шантажировать. Она написала ему пространное письмо, в котором уверяла, что обо всем расскажет графу де Солари и потребует отпустить ее к любимому. Последствия выходки, немыслимый скандал, который неизбежно должен разразиться, маму не волновали. Она действительно обезумела. И наконец получила весточку: виконт де Мальмер предлагал встретиться в Реймсе и все обсудить.
Он был с ней обходителен, отобедал, ласково говорил. После же, когда они остались вдвоем в гостиной того дома, что виконт ненадолго снял, и матушка решила уж было – вот оно, явившееся счастье, – Мальмер повел себя вовсе не так дружелюбно. Он жестко заявил матушке, что ничего у нее не выйдет. В любовных письмах нет его имени, почерк он изменил, никто не докажет, что ребенок – от него. Он, виконт де Мальмер, не имеет никакого желания жениться на той, что изменяет мужу. Да, они провели вместе время, это было чудесно, остальное – не его дело. Пускай мама отправляется домой и забудет само имя Бенуа де Мальмера, все кончено.
Матушка уехала от него как в тумане. По дороге ей стало плохо, она подозревала, что виконт что-то подсыпал ей в еду или подлил в питье, во рту горчило, с каждой минутой становилось все хуже, да кто теперь докажет! Ребенок родился мертвым, а Господь подарил матушке несколько последних дней, и она написала еще несколько строк в своем дневнике – строк, предназначенных только для меня.
Она ничего не сказала мужу, который любил ее до самозабвения. До сих пор не знаю, догадался о чем-то отец или нет: сплетники злы, может, и доходили до него какие-нибудь слухи. Ни разу мы с ним об этом не заговорили. Матушка же не хотела от жизни более ничего, кроме покоя. И Бог забрал ее, а она оставила мне свои записи, чтобы я, когда вырасту, могла понять ее. Понять, простить и остерегаться мужчин, что ведут сладкие речи.
Мы всегда друг другу доверяли.
Конечно же, я простила ее. Она моя мать и, что бы ни совершила, никогда не переставала меня любить. Она изменила мужу, поддавшись страсти, она почти сошла с ума, пытаясь эту страсть обуздать, – но никогда никому зла не хотела. Виконт же, который мог бы решить дело словами, предпочел не просто бросить ее, но действовать по-другому. Он убил ее, подумала я. И она знала, что он ее убил.
Первым моим желанием было найти виконта де Мальмера и вырвать ему сердце. Потом я одумалась, затаилась, пламенная составляющая моей натуры не смогла одержать верх над разумом. Месть – блюдо, которое подают холодным, и я знала, как его охладить. Мне не уничтожить виконта де Мальмера, у меня никаких доказательств нет, да и предать позору собственную семью – это не для меня. Поэтому нужно было его убить. Но как? Я не умела убивать людей.
Промучившись месяца три, потеряв сон, часами перечитывая матушкины дневники, я старалась понять – как и не понимала. В конце концов нервы мои не выдержали. Я позвала Жано, взяла с него страшную клятву, что будет молчать, и все ему рассказала.
Он не осудил меня, как я думала, и не стал убеждать, что я не права. Жано только осведомился, что я намерена делать.
Мы начали придумывать план. Можно нанять людей, что поймают виконта де Мальмера и приведут его ко мне, но не хотелось вовлекать лишних людей, а старику Жано с виконтом не справиться. И мне хотелось сделать это самой, убить виконта, когда он ничего не подозревает, а перед смертью высказать ему все, что должна. Я не сомневалась, что его убью. Никакого греха не чувствовала и сейчас не чувствую. Это мой долг, моя святая миссия, и мне все равно, какие кары предусмотрел за это Господь.
Жано озадачил меня, спросив:
– А что ты станешь делать потом?
Потом? Для меня не существовало никакого будущего после того, как я виконта убью. Казалось, на этом мир завершится. Жано меня разубедил.
– Не хочу, чтобы мою маленькую девочку казнили за убийство негодяя, – сказал он. – А потому мы с тобой придумаем хитрость. Хитрость такую, чтобы отвлечь врага, чтобы никто больше тебя не тронул, чтоб могла ты жить по своему разумению.
И мы решили, что виконта надо женить на мне, я отвергала все предложения руки и сердца, видела издалека на балах Мальмера и делала вид, что проявляю к нему интерес. Я намекнула папеньке, тот намекнул виконту, мое богатое приданое сыграло свою роль – и мы стали планировать свадьбу. Виконту, видимо, показалось занятным жениться на дочке своей бывшей любовницы, да и деньги ему нужны – он игрок. Это все заняло не один месяц, и я научилась ждать. Я очень хорошо умею ждать, отец Реми.
Жано, старый убийца, отправивший в геенну не один десяток душ, научил меня, что нужно делать. Он же сходил и купил у оружейника простой нож, каким пользуются бедняки. Я надеялась, что Жано будет со мной до конца. Но полтора года назад он умер от
