Прекрасный зверь (ЛП) - Олтедж Нева

Что я буду делать, когда Рафаэль вернется домой? Он до сих пор не появился после того, что заставило его сбежать на яхте сегодня днем, а я уже несколько часов нахожусь в напряжении. Смогу ли сделать вид, что между нами ничего не произошло? Не думаю, что это возможно. Каждый раз, закрывая глаза, я вновь оказываюсь в той воде, переживая каждую секунду. Упрекаю себя за то, что слишком сильно наслаждалась этим. За то, что хочу его.

— Ты простудишься, Василиса.

Я напрягаюсь.

Шаги. Медленные и решительные, приближаются ко мне. Тепло у меня за спиной, когда Рафаэль останавливается прямо за мной. Шелест ткани, а затем он накидывает мне на плечи свой пиджак.

— Ты намазала кожу кремом после загара?

— Да, — шепчу, глядя на землю внизу. — Куда ты отправился на своей яхте?

— Мне показалось, что я заметил нарушителей. Но это были просто тупые туристы. — Его руки ложатся на перила балкона по обеим сторонам от меня. — После мне пришлось заехать в Мессину, чтобы уладить дело с местной бандой наркоторговцев.

— Я не знала, что ты торгуешь наркотиками.

— Нет. Это то, чем занимается коза ностра в своей части Сицилии. Здесь, на восточном побережье, есть несколько групп, которые торгуют наркотиками, и пока они следуют моим правилам, я позволяю им существовать.

— А если нет?

Он отпускает перила, и его руки обхватывают мою талию. Я задерживаю дыхание, полностью отдаваясь его прикосновениям, когда его ладонь скользит ниже, под край полотенца и между моих ног.

— Если они ослушаются, я лично казню всю банду. Так же как мне пришлось сделать это сегодня ночью.

Вот она — одна из главных причин, почему я так сильно тянусь к нему. Никаких приукрашиваний. Никакого лицемерия. Даже удерживая меня здесь против моей воли, он обращается со мной как с равной. Я прекрасно осознаю, что между нами есть метафорические весы — он сильнее, злее и держит в своей израненной руке жизни моих близких. И все же я никогда не ощущала себя под его контролем. Он никогда не заставлял меня чувствовать себя неполноценной.

— Нам нужно поговорить, — со стоном говорю я, пока он проводит пальцем между моих ног.

— О чем? — дразнит его грубый голос рядом с моим ухом. Затем он проталкивает палец внутрь меня.

— О сегодняшнем дне. — Я хватаюсь за перила для поддержки и раздвигаю ноги. — Об этом.

Рафаэль целует меня в шею.

— Я весь во внимании.

Он вытаскивает палец, чтобы снова ввести его внутрь, еще глубже. Другой рукой скользит по бедру и поднимается выше. Мурашки бегут по телу, до самого сердца, в тот момент, когда он большим пальцем находит клитор. Мое дыхание учащается. Задыхаясь, я прижимаю полотенце к груди и прислоняюсь к его груди.

— Что ты хотела обсудить, vespetta? — спрашивает он, ускоряя темп.

Да, точно, что я хотела обсудить? Что то, что произошло сегодня на яхте, больше никогда не повторится, пока я стону от удовольствия, когда его палец погружается в меня?

— Ничего, — выдыхаю я, пока моя влага пропитывает его руку. — Я не хочу говорить об этом. Или о сегодняшнем дне. Я просто хочу… — Я тихонько хнычу. Что, черт возьми, я хочу?

Он загибает палец и нажимает на нужную точку, от чего у меня перед глазами вспыхивают звезды.

— Ты просто хочешь, чтобы я тебя трахнул?

В моем теле вспыхивает сверхновая звезда, уничтожая все облака на небе.

— Да.

Рафаэль

Я убираю руку от Василисы и подношу ее ко рту.

— Хорошо, — говорю я, слизывая с пальца ее сладкий сок. Затем подхватываю ее на руки и несу к кровати. Настенная лампа для чтения над изголовьем кровати включена, и ее отблески освещают молочную кожу Василисы. — Если хочешь, можешь выключить свет. — Я хватаюсь за края рубашки и расстегиваю ее, отправляя множество пуговиц на пол.

Василиса просто таращится на меня, ее глаза прикованы к моим пальцам, пока медленно расстегиваю молнию на брюках. Мой член так чертовски тверд, что даже ходить трудно. Ни одна женщина еще не доводила меня до такого состояния, что мне приходилось контролировать себя и бороться за то, чтобы не кончить еще до того, как окажусь в ней. Василиса хочет, чтобы я трахнул ее, не обсуждая эту тему? Отлично. Мы можем начать с этого.

Как только избавился от одежды, я забираюсь на кровать и накрываю Василису своим телом. Она такая чертовски маленькая. Я опираюсь на предплечья, боясь, что раздавлю ее под собой. Ее язвительная личность настолько подавляющая, что часто забываю, какая она на самом деле крошечная. И сейчас, когда во мне столько подавляемой агрессии, не думаю, что смогу сдерживаться и действовать медленно, как сегодня.

Я захватываю ее губы своими в гневном поцелуе, а затем перемещаюсь к небольшой впадинке между ключицами. Мои ладони скользят по ее ребрам, и я целую ее грудь. Живот. Точку чуть ниже пупка. Полотенце распускается и спутывается под ней, давая мне неограниченный доступ к ее телу, которое трепещет под моими прикосновениями, когда перемещаюсь ниже, к ее влагалищу. Она все еще влажная. Василиса раздвигает ноги шире, и я зарываюсь лицом в ее восхитительную плоть.

С губ Василисы срываются слабые стоны, когда я вылизываю ее розовое влагалище, сначала медленно, а затем постепенно увеличивая ритм, сосредоточившись на каждом звуке, который она издает. Я собираюсь узнать каждый секрет ее тела. Исследовать каждый дюйм ее кожи. Каждый чувственный уголок. Я научусь играть на ней, как на самом изысканном инструменте, заставлю ее жаждать только моих прикосновений и ничьих других. Когда провожу языком по ее клитору, она выгибает спину так сильно, что на мгновение я начинаю бояться, что она причинит себе боль.

— Полегче. — Я провожу ладонью вдоль ее позвоночника, чувствуя, как ее тело вибрирует в моей руке, словно скрипичная струна. — Еще чуть-чуть.

Еще два облизывания, на этот раз очень неторопливых, прежде чем я смыкаю губы вокруг ее клитора и втягиваю его в рот.

Низкие, бессмысленные звуки Василисы наполняют комнату, превращаясь в благоговейные крики, когда покусываю ее сладкий бутон. Ее пальцы сжимают мои волосы, а тело начинает неконтролируемо содрогаться. Она готова. Облизав в последний раз ее влажную плоть, я двигаюсь вверх по ее телу, проводя поцелуями по нежной коже. Отмечая каждый ее дюйм как свой.

Я не был ее первым, и, возможно, она еще не осознает этого, но буду ее последним. Альтернативы нет.

— Василиса, тебе когда-нибудь поклонялся мужчина? — Наши лбы соприкасаются, и я ввожу кончик члена между ее складок. — Не только твоему прекрасному лицу и великолепному телу, но и всему, что делает тебя… тобой?

Ее красивые глаза расширяются. Ее губы приоткрываются, но она не произносит ни слова.

— Знаешь ли ты, как сильно меня заводит то, как ты каждый вечер грызешь этот чертов карандаш, пока устраняешь неполадки в системах моей компании? Видеть, как работает твой гениальный ум, — это чертов афродизиак, vespetta. Каждый раз, когда мы заканчивали нашу «рабочую сессию», мне приходилось спешить в ванную, чтобы подрочить, и все для того, чтобы не кончить в том кабинете.

Глава 14

Воздух слетает с ее губ быстрыми, резкими вдохами. Я прижимаюсь к ее рту, смешивая наши дыхания, и толкаюсь бедрами настолько, что мой член оказывается наполовину внутри. Она тянет меня за волосы и открывается для меня еще больше. Моя сдержанность держится на тончайшей ниточке, поэтому, когда она приглашающе приподнимает таз, все рушится. Я вонзаюсь в нее, утопая в ее шелковистом тепле.

— Ты создана для меня. — Покусывая ее блестящую кожу, я провожу губами по линии ее челюсти. — Тебе нравится, как я заполняю тебя?

— Да. — Горловой стон рядом с моим ухом.

— Хорошо. Потому что с этого момента только мой член будет в тебе. — Я отступаю, затем снова вхожу в нее. — Ты останешься в Сицилии, Василиса. Навсегда.

— Не останусь.

Я беру ее за подбородок пальцами и прижимаю к себе. Ее лицо раскраснелось, губы дрожат, но в глазах — ярость и решимость.