Сердце зимы - Роберт Джордан

– Тебе что-то известно о наших обычаях. – Проскользнувшее в тоне Теравы удивление тут же исчезло. – Хорошо. Но не считайте меня дурой и не думайте, будто я поверю, что вы станете покорно служить. У вас троих есть внутренняя сила – для мокроземок. Так знайте – побег удается лишь мертвым. Живых всегда возвращают. Всегда.

– Я запомню ваши слова, Хранительница Мудрости, – смиренно сказала Фэйли. Всегда? Что ж, что-то всегда случается в первый раз. – Мы все их запомним.

– Хм, очень хорошо, – проворчала Терава. – Какого-нибудь слепца, вроде Севанны, вы могли бы обмануть. Но запомни, гай’шайн. Мокроземцы – не такие, как те, кто носит белое. Вас не отпустят через год и один день, вы будете служить, пока не сгорбитесь и не ослабнете, и не сможете больше работать. Я – ваша единственная надежда избежать такой участи.

Фэйли увязла в глубоком снегу, споткнулась, взмахнула руками и, если бы Аллиандре с Майгдин не подхватили ее, непременно упала бы. Терава нетерпеливым жестом велела им продолжать путь. Фэйли почувствовала себя дурно. Терава поможет им бежать? Чиад и Байн утверждали, будто Айил понятия не имеют об Игре Домов и презирают мокроземцев за приверженность ей, но сейчас Фэйли словно наяву ощущала подводные течения и водовороты Даэсс Дей’мар. Которые грозят утянуть их в бездну, если она сделает неверный шаг.

– Я не понимаю, Хранительница Мудрости. – Какая досада, что голос ее внезапно охрип.

Но, возможно, именно хриплость и убедила Тераву. Люди ее склада верят, что господствующее чувство в человеке – страх. Так или иначе, но Терава улыбнулась. Вернее, просто изогнула тонкие губы, тем не менее в их изгибе ощущалось удовлетворение.

– Вы втроем будете следить и слушать, пока служите Севанне. Каждый день Хранительница Мудрости станет расспрашивать вас, и вы повторите ей каждое слово Севанны и ее собеседников. Если она заговорит во сне, вы перескажете и это. Порадуете меня, и я сделаю так, чтобы вас отпустили.

Фэйли совершенно не хотелось участвовать в этой затее, но об отказе не могло быть и речи. Если она откажется, до утра никто из них не доживет. В этом Фэйли была уверена. Терава не оставит им ни малейшего шанса. Они даже до темноты рискуют не дожить; снег быстро укроет три трупа в белых одеяниях, и Фэйли очень сомневалась, что кто-нибудь вступится, если Тераве вздумается перерезать пару-тройку глоток у всех на глазах. Никто и не заметит ничего: все поглощены переходом и снегопадом.

– Если она об этом узнает... – Фэйли сглотнула. Терава все равно что просит их пройтись по краешку пропасти. Вернее, приказывает им. Интересно, айильцы убивают шпионов? Ей никогда в голову не приходило спрашивать Байн и Чиад о подобных вещах. – Вы защитите нас, Хранительница Мудрости?

Женщина с безжалостным лицом стальными пальцами ухватила Фэйли за подбородок и потянула вверх – девушке пришлось подняться на цыпочки. Такой же стальной взгляд Теравы впился ей в глаза. Во рту у Фэйли мигом пересохло. Этот взгляд сулил боль.

– Если она об этом узнает, гай’шайн, то я сама тебя вздерну для котла. Так что для тебя же лучше, чтобы она ничего не узнала. Сегодня вечером вы будете прислуживать ей в ее палатках. Вы и сотня других, так что много работать вам не придется. И ничто не отвлечет от самого главного.

Окинув всех троих внимательным взглядом, Терава довольно кивнула. Она видела перед собою изнеженных мокроземок, слишком слабых и не способных ни на что, кроме подчинения. Не сказав ни слова, она отпустила Фэйли и повернулась, и через пару мгновений снегопад поглотил ее и остальных Хранительниц Мудрости.

Какое-то время все три женщины брели молча. Фэйли не стала заговаривать вновь о побеге в одиночку и тем более не стала приказывать. Она была уверена, что ее спутницы опять заартачатся. Вдобавок согласие для них теперь означало бы, что они передумали из-за Теравы, из-за страха перед ней. Фэйли достаточно знала характер обеих женщин, чтобы сказать с уверенностью: они скорее умрут, чем признаются, что Терава нагнала на них страху. А ее саму Терава изрядно напугала. И я скорее язык проглочу, чем скажу об этом вслух, угрюмо подумала Фэйли.

– Интересно, что она имела в виду под... котлом, – произнесла наконец Аллиандре. – Как я слышала, Допросники Белоплащников иногда привязывают пленников к вертелу и прокручивают над огнем. – Майгдин, вся содрогаясь, обхватила себя руками, и Аллиандре, высвободив руку из рукавов, погладила ее по плечу. – Не волнуйся. Если у Севанны сотня слуг, мы можем никогда не оказаться рядом с ней, чтобы что-то услышать.

Майгдин горько рассмеялась; белый капюшон чуть качнулся.

– Ты считаешь, что у нас остался какой-то выбор. Выбора у нас нет. Так бывает, и лучше пойми это сразу. Эта женщина выбрала нас не потому, что в нас есть внутренняя сила, – последние слова она почти выплюнула. – Готова поспорить, что точно так же Терава наставляла и всех остальных слуг Севанны. Если мы упустим хоть слово, которое должны были услышать, то будь уверена: она об этом узнает.

– Может, ты и права, Майгдин, – помолчав, признала Аллиандре. – Но больше в такой манере со мной не разговаривай. Наше положение, мягко говоря, тяжелое, но не забывай, кто я.

– Пока мы не сбежим, – ответила Майгдин, – ты – служанка Севанны. Если не станешь ежеминутно напоминать себе, что ты служанка, то считай, сама влезаешь на тот вертел. И оставь место и нам, потому что ты потянешь нас за собой.

Лицо Аллиандре скрывал капюшон, но спина у нее с каждым словом деревенела все больше. Она была умна, знала, что и как нужно делать, но у нее был королевский нрав и сдержанность не была ей присуща.

Фэйли заговорила прежде, чем Аллиандре взорвалась.

– До тех пор, пока мы не спасемся, мы все – слуги, – твердо заявила она. О Свет, меньше всего ей надо, чтобы эта парочка устроила ссору. – Но ты, Майгдин, извинишься. Сейчас же! – Отвернув голову, ее служанка пробормотала что-то, что можно было счесть извинением. Так и посчитаем. – А что до тебя, Аллиандре, надеюсь, ты будешь хорошей служанкой. – Та что-то возмущенно заворчала, но Фэйли проигнорировала ее протест: – Если мы хотим сбежать, мы должны делать, что велят, работать на совесть и привлекать как можно меньше внимания. – Если только они уже не привлекли к себе все и всяческое внимание. – И мы будем рассказывать Тераве о каждом чихе Севанны. Не знаю, как поступит Севанна, если об этом узнает, но, думаю, каждая ясно представляет, что сделает Терава, если мы вызовем у нее недовольство.

Этого хватило, чтобы сразу пресечь все возражения. Женщины вновь замолчали. Все хорошо представляли, что сделает Терава, и смерть – это еще не самое худшее.