Если ты, то я - Вун Ивонн

Неужели я вернулась не одна? Не может быть. Я бы запомнила. Или пришла домой в куртке? Возможно, хотя я понятия не имела, чья она. В памяти всплыли Джоши, безликие, в одинаковой форме программиста – саржевые штаны, серая футболка, белые теннисные кроссовки. Может, их звали вовсе не так.

Я порылась в карманах куртки, но нашла там лишь несколько мятных карамелек и мятый чек из кофейни, на котором не было никакой информации о владельце. Стала вспоминать прошлую ночь, пытаясь выстроить ход событий, но не могла даже понять, где морок, а где реальность. Я взяла у Митци что-то в конференц-зале, что-то похожее на наклейку-смайлик, и после этого ночь превратилась в кошмарное приключение. Ходила ли я в офис одного из Джошей? От самой мысли мне стало плохо. Я смутно вспомнила, как меня рвало в офисную мусорную корзину. Затем я добралась домой в чужой куртке и, видимо, заказала пиццу, хотя ничего об этом не помнила.

Я взяла телефон, чтобы позвонить и расспросить Митци, и тут заметила время. Тринадцать сорок пять. Проспала половину уроков. В коробке от пиццы обнаружились три засохших ломтика со сладким перцем и оливками. Я откусила кусочек в надежде, что станет легче, запила таблеткой обезболивающего, оделась и приготовилась шагнуть в этот день.

– Где ты была? – прошептала Амина, когда я села рядом с ней. – С тобой все в порядке?

– В порядке. Просто спала.

Амина понимающе фыркнула:

– Это полезно, особенно после такой ночки.

Кровь отлила от моего лица. Откуда она узнала про мою ночь?

– Ты что, кислоты наглоталась?

Я заморгала, меня вдруг повело. Митци в конференц-зале. Смайлики-наклейки. Расползающиеся стулья и стол. Джоши без лиц и многомерная презентация. Так вот что это было.

– Я… э… не уверена. Откуда ты знаешь?

– Ты еще не видела?

Мне показалось, что меня сейчас расплющит в лепешку.

– Не видела что?

– Открой «Фаçад».

Мне захотелось сжаться, сложиться, уменьшиться до размеров пятнышка на полу. Там я снова сложусь и уменьшусь. И так до бесконечности. Я буду уменьшаться вечно.

Наверное, у меня был такой вид, будто меня сейчас стошнит, потому что Амина добавила:

– Не волнуйся, зато твои акции выросли.

Мое сердце заколотилось как бешеное. В смысле – зато?

Маст сидел у окна, не отрывая глаз от доски, как будто специально, чтобы не смотреть на меня. Его нежелание оглянуться, хотя он наверняка заметил мое появление, было для меня гораздо более тяжелым наказанием, чем любые слова Амины.

Я не стала отпрашиваться у Ковальски. Стараясь не привлекать внимания, выскользнула в коридор и кинулась в туалет. Запершись в кабинке, открыла телефон. Фотографии выложил парень из Стэнфорда, присутствовавший на встрече. Их репостнули его друзья, а потом «СплетникДолины», анонимный аккаунт, который собирал все слухи о Фабрике.

Я торопливо пролистала снимки, припоминая подробности прошлой ночи и страстно надеясь, что, помимо прочего, все же «не посетила офис Джоша».

На большинстве снимков меня не оказалось. Были фотографии выпивающих вместе Митци, Эйнара Карлссона и других инвесторов. Было фото Ларса Лэнга, смешивающего напитки в патио – гораздо более пристойная обстановка, чем та, в которой я застала его в туалете. Были парни-стартаперы, жонглирующие кубиками льда и перекидывающиеся пустыми бутылками из-под шампанского «Вдова Клико». А потом появились и мои фото. Мы с Митци визжим и смеемся после того, как нас окатило выстрелившим шампанским. Я тянусь через стартаперов к инвестору с посеребренными сединой волосами, годящемуся мне в дедушки. Инвестор кормит меня закусками с блюда.

Я содрогнулась. В памяти всплывали фрагменты вчерашней ночи. Шампанское заливает мою рубашку, отчего она становится полупрозрачной, а стартаперы радостно орут. Эйнар Карлссон массирует мне затылок, и я ощущаю кожей холод его обручального кольца. И последнее фото – я лежу на столе в конференц-зале, глядя на вращающийся над головой вентилятор. И подпись под снимком: «Передоз».

Мой желудок скрутился узлом. Я склонилась над унитазом и напрягла мышцы, но меня не стошнило. Так вот почему Маст не хотел смотреть в мою сторону.

В надежде поднять себе настроение я открыла «Волт». Амина была права: цена акций выросла, побив все рекорды, – двадцать шесть. Удивленно и облегченно я смотрела на цифру. Ну хотя бы о своем рейтинге в классе можно было не беспокоиться.

Вернувшись на урок, я обнаружила в почтовом ящике сообщение от Ковальски. Открыла письмо.

Подойди ко мне после занятий.

С. К.

Я сползла на стуле, чувствуя, как раскалывается голова. Ковальски за учительским столом деловито что-то набирал у себя на компьютере. Если у него и были какие-либо мысли по поводу моей безобразной посещаемости, он держал их при себе.

Я подумала, может, пропустить все оставшиеся на сегодня занятия и провести день свернувшись клубочком в кровати, но тогда мое отсутствие стало бы еще более вызывающим. Когда урок закончился, я нарочно долго возилась у своего стола, медленно складывала вещи, дожидаясь, когда мимо пройдет Маст.

– Привет, – сказала я ему.

– Привет.

Он был непривычно спокоен, и я еще больше занервничала.

– Митци сказала, что мы идем на деловую встречу. Я не знала, что там будет вечеринка.

– Ну и хорошо, – ответил Маст таким тоном, что сразу стало ясно: ни капельки не хорошо.

– На фотографиях все выглядит хуже, чем было. Эти люди… понятия не имею, кто они такие. Я им двух слов не сказала.

– Лучше от этого не становится, – сказал он.

– Ничего не произошло, честное слово. Я слишком много выпила и повела себя как дура. И больше ничего.

– На одной фотографии тебя лапают старики. На другой – тебя в мокрой, просвечивающей одежде кормит закусками толпа парней. Это, по-твоему, ничего?

Я никогда раньше не видела Маста в такой ярости. Мне стало страшно.

– Митци дала мне штучку вроде наклейки и велела положить под язык. Я не знала, что это кислота.

– И ты просто взяла? Даже не спросив, что это?

– Я не подумала. Я доверяю Митци.

– Почему? Почему ты ей доверяешь?

Каким образом разговор перешел на тему меня и Митци?

– Почему она тебе так не нравится? – спросила я, чувствуя, как стыд перерастает в раздражение. – Ты с ней ни разу не встречался, но возненавидел с самого первого дня.

– Я не возненавидел ее, просто не понимаю, почему ты преклоняешься перед ней, как перед своей спасительницей. И мне совсем не обязательно встречаться с Митци, чтобы усомниться в том, что она действительно о тебе заботится. Почему она всегда встречается с тобой в учебное время, хотя могла бы сделать это вечером или в выходные?

Я не поверила своим ушам.

– Потому что я ей не безразлична, она помогает мне добиться успеха.

– Предлагая попробовать кислоту и позволить себя облапать неизвестно кому?

– Устраивая мне встречи с инвесторами.

– Ну и где эти встречи? Ты была хоть на одной?

Мне очень хотелось бросить ему в ответ что-нибудь умное, но я не нашла слов, потому что он был прав. Я до сих пор не побывала ни на одной деловой встрече.

– Послушай, – проговорила я, пытаясь сдержаться, – речь о том, что я себя так обычно не веду. В трезвом виде я никогда не сделала бы ничего подобного.

– Но ты это сделала. И да, ты ведешь себя не так, как раньше.

– В каком смысле?

– Не знаю, но что-то изменилось. Ты пропускаешь уроки, чтобы сходить на педикюр и пробежаться по магазинам. Запостить фотографии в «Фаçаде» для тебя важнее, чем закончить домашнее задание. Иногда ты так часто смотришь в телефон, что кажется, будто присутствуешь здесь лишь наполовину, а другая половина – неизвестно где.

Я изумленно попятилась.

– Да ты просто завидуешь. Тебе обидно, что у меня дела идут лучше, чем у тебя.

– Ты правда так считаешь?

– А ты можешь объяснить это иначе?

– Я выражаю беспокойство по поводу того, что ты вместо уроков тусуешься в дорогих ресторанах с человеком, которого знаешь всего несколько недель. Если ты думаешь, что я таким образом пытаюсь самоутвердиться за твой счет, то мне нечего тебе сказать.