Третий лишний (СИ) - Игорь Черемис

лишние сущности. Так что скоро ты про эту девицу и вспоминать забудешь… а она, например, выскочит замуж, родит ребенка и будет пилить мужа.

— Почему обязательно пилить? — Алла посмотрела на меня снизу вверх.

— Может, и не пилить, а любить, я понятия не имею, как у них там всё сложится, просто размышляю, — вывернулся я. — В любом случае — вряд ли её будет много в нашей с тобой жизни. Хотя… а зачем она к вам приезжала?

— К Снежане, — объяснила Алла, — она с подружками была… ну, теми, с которыми на фильм приходила. Они куда-то собирались… не знаю, куда.

Где-то глубоко внутри у меня шевельнулся легкий интерес.

— А ты же со Снежаной на разных факультетах учишься? — я наморщил лоб. — Да, ты говорила, она художник…

— Да встретились у входа, поздоровались, немного поговорили, — сказала Алла. — Она про впечатления от фильма спрашивала… ещё про то, повесили мы её картины. Я пообещала сфотографировать как-нибудь… мне нравится, что получилось.

— А у тебя есть фотоаппарат?

Ничего подобного я в квартире не видел, но, возможно, в тайном отделении стенки лежал наготове какой-нибудь мощный «Зенит» или простенькая «Смена» — вместе с набором юного фотолюбителя и запасом реактивов. Я это увлечения в детстве каким-то образом избежал, но один одноклассник увлекался — и как-то попросил помочь с печатью снимков. Впрочем, прелести манипуляций в освещенной красным фонарем ванной комнате остались для меня загадкой, но какое-то волшебство в этом процессе присутствовало.

— Нет… у Ирки был, попрошу на время, — легкомысленно отмахнулась Алла.

Я слегка напрягся. Ирка была одним из моих несделанных дел, и я собирался озадачиться им завтра — если не придумаю что-то более интересное. В принципе, моя злость на эту кобылу слегка поугасла, но, наверное, имело смысл расставить все точки над «ё» и в этом случае.

— Фотографии ещё надо где-то напечатать… — с сомнением сказал я.

Я был уверен, что сейчас фотографы всё делали сами, а всякие студии, куда можно было сдать пленку и получить готовые фото, расплодились только в далеком будущем, где-то в конце двадцатого века. Но оказалось, что я снова то ли забыл, то ли не знал про существование подобных услуг в этом времени. Но Алла меня просветила.

Одна из фотосудий, которая оказывала нужные услуги, располагалась рядом с нами — на другой стороне Проспекта мира, если смотреть с нашей стороны, прямо напротив метро, — и занимала солидный кусок первого этажа кирпичного семиэтажного дома. Услуга проявки и печати была недешевой, но зато позволяла не заводить у себя в ванной целый набор юного химика и ещё более юного физика. Впрочем, я подозревал, что она была не очень востребованной — как и звукозапись, которая была по карману только таким нуворишам, как я. Алла рассказала, что они последний раз пользовались этой «Фотостудией № 14» ещё при жизни мамы. Для поездки на юг они взяли в прокате потрепанный жизнью «ФЭД», а потом заплатили за проявку и печать — сколько точно, Алла не знала. Но собиралась воспользоваться этой услугой снова.

— Они и цветные печатают, но ещё дороже…

— А стоит ли так стараться ради удовлетворения любопытства этой Снежаны? — спросил я. — Пусть приедет и полюбуется.

— Ну… я не только картины хочу фотографировать… — вдруг засмущалась Алла. — Ты говорил, что мы поедем на то горное озеро… вот там, думаю, сделать много снимков. Всё равно мы со Снежаной теперь до сентября вряд ли пересечемся.

Не стесняясь, я стукнул себе по лбу.

— Котенок, а чего ты молча-то всё? — спросил я. — Сказала бы… Я недавно видел на Соколе хороший магазин фототехники, что-то редкое там надо ловить, но обычную зеркалку, кажется, можно взять без проблем. Они и стоят не слишком дорого, а…

Мне пришлось с усилием оборвать себя. Алла ещё не была готова к знанию того, что в далеком будущем советские зеркальные фотоаппараты ценились очень высоко.

— Что? — она встревоженно посмотрела на меня.

— Не, всё нормально. Я просто никогда про фотографии не думал… Можем, кстати, сходить в эту вашу фотостудию в какой-нибудь из вечеров, сделаем совместный портрет. Папе твоему отправим.

— О, точно! У них там всякие фоны есть художественные, можно выбрать, — оживилась Алла. — Давай завтра, если не слишком поздно вернемся?!

— Можно и завтра… — с сомнением ответил я. — Только мы с тобой уже пробовали с моими джинсами загадывать, но ни разу эту загадку не отгадали. И если бы ты удачно не наткнулась на них, я бы так и ходил в своем рванье…

— Скажешь тоже — в рванье, — Алла недовольно поморщилась. — Вполне приличные брюки были, их только постирать надо было. Не знаю, чего ты их выкинул.

***

От своих девятирублевых брюк я избавился сразу же после того, как стал гордым обладателем тверских джинсов. Алла уговаривала меня оставить их «на всякий случай», но я отказался наотрез — этот гипотетический «случай» почему-то был у меня чуть ли не главным признаком совка в его худшем проявлении. В России Светлого Будущего подобные привычки оборачивались лишь удлинением пути изношенной вещи на свалки истории — их сначала убирали в дальний ящик, а потом отвозили на дачи. И лишь после этого заслуженные тряпки обретали покой.

У меня с дачами было туго, места же в квартирах всегда не хватало, так что от привычки трепетно хранить те вещи, которые я не носил с определенной регулярностью, я избавился очень быстро. Тут, конечно, имелась дача, на которой сейчас жила Елизавета Петровна, так что, возможно, те штаны стоило и оставить — на случай сельскохозяйственных работ они, в принципе, годились. Но можно было использовать и старые треники — всё равно на следующий курс надо было покупать новые. В общем, у меня не было чувства, что я совершил непоправимую ошибку.

Да и вообще я пока не знал, что делать с вещами. В этом времени люди бережно сохраняли всё — потому что всего было немного, оно ценилось выше, чем в моём будущем. У меня были другие привычки, хотя какие-то рудименты, оставшиеся с молодости, сохранялись — но их было немного, а отсутствие пиетета перед теми же шмотками совершенно не вписывалось в мир 1984 года. Я бы и из квартиры Аллы многое повыкидывал, если бы мне дали волю, но про подобное я даже спрашивать опасался — признают сумасшедшим и сдадут в дурдом. Канатчикова дача сейчас находится на пике своего могущества.

Правда, иногда меня посещали странные мысли. Во время разговора про фотоаппараты я успел придумать хитрую схему вложения в будущее — нужно было