Реверс - Сергей Лукьяненко

– И… что же я такое предложил? – пробормотал Сергей.

– Иметь козырь на переговорах с пограничниками, что же еще? И мы его получим. Мы захватим этот бронепоезд! Ты голова. Это хороший, жирный козырь.

Сергей почувствовал, что у него падает челюсть. Сразу захотелось замахать руками и закричать, что ничего такого он не предлагал, даже не думал! Но… поздно.

Он украдкой оглянулся: не открыл ли его страх где-нибудь Проход?

Бог миловал.

Через поляну напряженной походкой шла Алена – рюкзачок за спиной, «Абакан» на плече и две кобуры – справа и слева. Тигран посмотрел на ее арсенал несколько иронически, но критиковать не стал – просто тепло поприветствовал. Поздоровался и Сергей.

Солнце медленно вставало над соснами. Носильщики обсели дрезину, курили.

– А где Григорий? – спросил Сергей.

– Пускай еще поспит. Ему вчера досталось… и сегодня достанется.

– А Кирилл Денисович?

– Просто Кирилл. А зачем он нам? Обойдемся.

– А Ева?

– Ушла в Центрум еще ночью. Ее и ждем.

– Зачем ушла?

Тигран внимательно осмотрел Сергея с ног до головы.

– Слушай, парадоксов друг, ты какой-то недогадливый. Чем мы будем воевать с бронепоездом – пистолетиками?

– А… чем?

– Увидишь. Каждой работе – свой инструмент. А ты небось думал, что мы повторим метод из «Бронепоезда 14–69» Всеволода Иванова? Один ляжет на рельсы, другой снимет метким выстрелом раззяву-машиниста… А потом общий штурм, да?

– Я не читал, – признался Сергей.

– А я бы сняла машиниста, – оживилась Алена.

– Остынь, кровожадная женщина. Сказано – будем ждать.

Первая мысль, пришедшая Максу в голову, когда его – руки за спину – конвоировали до пятой камеры, была самой утешительной: полиция проверит его показания и вынуждена будет поверить. Три человечьих трупа и один собачий прямо на тропе – это раз. Труп Патрика на тропе, ведущей через плечо горы, – два. И наконец, труп Теодора… Этот, правда, далеко, на него наткнутся не сразу. Но и первых двух находок будет достаточно хотя бы для того, чтобы вице-полицмейстер усомнился в своей версии. А это уже кое-что.

Затем в голову забралась вторая мысль: кажется, здешняя полиция контролирует только города. Никто не отправит в лесную глухомань специальный полицейский наряд для проверки безумных измышлений странного задержанного. А если так, то кто, спрашивается, сообщит полиции о найденных трупах? Какой-нибудь случайный хуторянин? Вряд ли. Макс уже понял, что хуторяне Оннели не любят ни во что вмешиваться и симпатизируют скорее Старцу, чем официальным властям. Выбравшийся на природу горожанин, наткнувшийся на место кровавой разборки? Еще менее вероятно. Даже если найдется такой чудак, пять к одному за то, что он предпочтет тут же забыть о страшной находке.

Значит, о проверке тоже можно забыть. Придется выкручиваться самому.

Попытаться сбить полицейского с ног и удрать?

В здании не один полицейский. Поймают. А если какое-нибудь чудо поможет с боем вырваться из тюрьмы, то с того не легче – устроят облаву и все равно поймают еще в городской черте.

Зарешеченная дверь. Скрежет несмазанного замка. Макс представлял себе тюрьму именно так: решетка, а за ней скучнейшего вида коридор с каменными стенами, выкрашенными в грязно-зеленый цвет, и двери камер.

За спиной вновь проскрежетал замок. Надзиратель топал и сопел.

– Стоять, – раздалось сзади спустя небольшое время. – Лицом к стене.

Макс послушно выполнил команду.

Лязгнул еще один замок.

– Пошел.

Наверное, здесь полагалось выполнять команды проворнее – хороший тычок в спину буквально вбил Макса в камеру.

Там было очень жарко. На койках сидели трое. Двое были голы по пояс, третий носил на волосатом торсе нечто вроде грязной, насквозь пропитанной потом майки. Воняло парашей. Три пары глаз с жестким прищуром уставились на Макса. Это не помешало одному из сидевших обратиться с каким-то вопросом к конвойному. Макс уловил только «эй, начальник», а дальше было непонятно. Откуда жителю Гомеостата знать, что такое воровская феня Оннели?

Надзиратель не ответил. Захлопнулась дверь, вновь лязгнул замок.

Макс сел на свободную койку. Теперь глаза «серьезных» просто буравили его: кто, мол, таков, что позволяет себе не соблюдать тюремных обычаев? И Макс это понял.

Было бы еще неплохо знать, каковы они, местные тюремные обычаи.

– Я иностранец, – сказал он, ни на секунду не веря, что это поможет.

Последовала короткая непонятная реплика.

– Не понимаю. – Макс развел руками.

– Не понимает, – уже на чистом оннельском сказал один и сокрушенно покачал головой. – Ай-ай-ай. Такой приличный с виду господин, а не понимает. Как нехорошо!

– Господину, наверное, жарко, – участливо поддержал второй. – Господину хочется раздеться.

– И принять ванну, – добавил третий, покосившись на парашу в углу.

– Надо помочь, – подытожил первый, принимая вертикальное положение. – Слышь, мил-человек, ты встань, встань… Вот так, вот и молодец. Позволь тебе помочь… снять одежку, хе-хе. Жарковато нынче…

Макс брезгливо отвел его руку – и сейчас же получил жестокий удар в солнечное сплетение.

Странно: совсем не было боли. Встречая удар, тело само отреагировало как надо. И вдруг все замелькало, но замелькало осмысленно: оторопевшая физиономия, волосатая рука в удобном для захвата положении, шершавая стена, куда спустя мгновение должна воткнуться голова противника, еще двое, начавшие движение, собирающиеся напасть, по их мнению, стремительно, а на самом деле медленно и неловко… Еще захват, еще бросок – в стену. Третьему – подсечка и помочь упасть. Добавить в мозжечок, чтобы отключился. Проверить первого и второго – не надо ли им того же?.. Нет, не надо. Всё.

В великом изумлении Макс посмотрел на распластанные тела «серьезных», затем на свои руки. Потом на ноги. Подвигал шеей. Интересное дело… Точнее, интересное тело: работает само, без участия сознания. И как умело работает!

Макс обессиленно опустился на койку. Стало нехорошо, и он, зажмурившись, помотал головой. Помогло: дурнота отступила. Все равно ничего не понятно…

Мысли метались, как угорелые. Прошло какое-то время, прежде чем они замедлились, позволяя облечь себя хоть в какие-то формулировки.

Разве обыкновенный чиновник из транспортного департамента городского хозяйства может такое?

Только в мечтах.

Следовательно, проблема не в теле. Проблема в голове.

И значит, прав был Теодор. Правы были Патрик и Рафаэль. Он не чиновник и не инженер по транспорту, он что-то другое, но с личностью, изувеченной Гомеостатом. А кто он на самом деле? Боец? Патрик что-то говорил о хождении по Центруму, о прикрытии друг друга… Врал? Может, и врал, но не на сто процентов.