Пуговицы - Ида Мартин

по типу ресепшен сидела рыжеволосая женщина с высокой прической. Справа от нее стоял огромный аквариум с голубой подсветкой и золотыми рыбками.

– Вот, Люд, ребята к тебе. Не знаю, что за вопрос, тайна, наверное, – сказала сопровождавшая нас женщина.

Администраторша подняла глаза, и мы увидели ярко намалеванные зеленые стрелки и огромные накладные ресницы. В ушах болтались желтые шарики-подвески, а на пышной груди красовался точно такой же, как у Нади, бейдж, только с именем «Людмила».

Она мельком взглянула на всех и остановилась на мне:

– Я тебя знаю?

– Не думаю.

– Знакомое какое-то лицо.

– Мы по поводу Нади Сорокиной, которая у вас работала, – сказала я то, что было заготовлено.

– Так, – Людмила наклонила голову набок, – я слушаю.

– Ну, вы же знаете, что с ней? – произнесла я печальным голосом.

– Нет. – Женщины переглянулись.

– Она умерла.

– Ужас какой, – прошептала женщина в берете.

– Она работала у нас учительницей физкультуры, – подключилась Лиза, – и для школы это огромная потеря.

Липа усиленно закивал.

– Дело в том, что мы все, включая нашего директора, считали, что Надежда Эдуардовна одинокая женщина. Школа даже похороны оплатила. Никто ничего не знал про ее маму. А сейчас вдруг выяснилось, что она живет у вас… И наша директор, Тамара Андреевна, поручила нам навестить ее и узнать, как у нее дела, а при необходимости, возможно, даже помочь с финансированием.

Женщины смотрели на меня с интересом, Липа изумленно, а Лиза с уважением. Наболтать подобное мне ничего не стоило. Я никогда не смущалась полезного вранья или преувеличения, это было что-то вроде игры, в которой требовалось быстро соображать и легко подстраиваться под обстоятельства.

– Я сейчас уточню, здесь ли еще Лидия Михайловна, – сказала Людмила. – А то знаете, у нас люди пожилые, ситуация меняется каждый день.

– Да здесь-здесь, – проворчала та, что нас привела. – Куда ж эта ведьма денется?

– Тогда проводи ребят к ней. Пусть посмотрят, познакомятся, а я пока в бухгалтерию позвоню, узнаю, что там с оплатой.

– Она может отказаться с вами разговаривать, – предупредила сопровождающая нас женщина, пока мы шли. – У нее деменция. Бóльшую часть времени ее мозг спит, но иногда включается и что-то соображает. Вы пока ей про дочку ничего не говорите. Я сбегаю за доктором, приведу его. Пусть сам решает, в какой форме и когда рассказать об этом.

Мать Нади оказалась крепкой ширококостной женщиной с мужиковатым лицом и широкими плечами. Волосы у нее были блеклые, короткие, а подбородок сильно выступал вперед. Она сидела в высоком кресле напротив окна и не двигалась. На тумбочке возле кровати в деревянных рамках стояло несколько фотографий одного и того же мужчины и мальчика-подростка. Надиных фото среди них не было, и я засомневалась, туда ли нас привели.

– Здравствуйте, – сказала Лиза вежливо, – как поживаете?

Лидия Михайловна не пошевелилась. Я заглянула в ее отсутствующее лицо.

– Вам большой привет от Тамары Андреевны, Надиной учительницы математики. Вы же помните ее?

Ни единой эмоции.

– И от Антона большой-пребольшой привет. Ну, его вы-то точно должны помнить. Вы с Надей в тюрьму его посадили просто так.

Женщина вздрогнула и моргнула.

Лиза испуганно отшатнулась:

– Зачем такое говоришь?

– Нормально. Если она меня понимает, то, возможно, хоть как-то отреагирует, а если нет, то какая разница?

Липа, видимо, был согласен со мной, потому что ни с того ни с сего выпалил:

– Мы пришли сказать, что Надежда Эдуардовна умерла. Ее убили. И нашли за нашей школой в колодце. Она была злая и плохая женщина. И мы все ненавидели ее.

Вышло жестко. Тут даже я опешила.

Лиза быстро закрыла ему рот ладонью:

– Заткнись, идиот.

– А что такого? Моей маме на собрании про меня гадости говорить было можно, а мне ее маме нельзя? Она все равно не понимает ни фига.

И тут неожиданно Лидия Михайловна заговорила низким грудным голосом:

– Надька – стерва. Приведите мне мальчика.

От неожиданности мы дружно шарахнулись назад, спрятавшись за спинкой кресла.

– Какого мальчика? – робко спросила Лиза, прижимаясь ко мне.

– Вы знаете какого! – громогласно рявкнула Лидия Михайловна. – Я хочу на него посмотреть.

Резким движением Лиза вытолкнула к ней Липу. Задержавшись на секунду перед креслом, Липа в два скачка вернулся к нам.

– Это не он! – Лидия Михайловна почти кричала. – Я хочу видеть мальчика!

Схватив с тумбочки фотографию, я осторожно обошла кресло и помахала перед женщиной.

– Мой мальчик. – Ее лицо будто размазалось и сползло вниз. – Мой милый мальчик.

Оторвав трясущуюся руку от подлокотника, она протянула ее к фотографии.

– Самый лучший, самый чудесный мальчик.

– Это кто? – из-за моего плеча высунулась Лиза.

Женщина подняла на нее водянистые глаза, а потом снова гаркнула:

– Мне нужен мальчик! Пусть Надька приведет его.

– Надя умерла, – сказала Лиза.

– Все умерли, все, а ей хоть бы что. Кругом одна только кровь, а на ней ни пятнышка, – сокрушенно забормотала Лидия Михайловна. – Надька свое не отдаст. Скажите ей, что он мне нужен. Убийца! Я хочу забрать его с собой. Приведите его. Мы уйдем вместе, он ничего не заслужил.

В комнату заглянул молодой, но уже седоватый доктор в очках.

– Ну, что тут у нас? Как дела, Лидия Михайловна?

Женщина зажмурилась и замолчала.

– Она просит привести к ней какого-то мальчика, – пожаловалась Лиза.

Доктор покивал и поманил нас рукой:

– Давайте-ка поговорим в коридоре.

Мы, пребывая под впечатлением от увиденного, послушно вышли к нему.

– Ребята, я не очень знаю, что за история с Надеждой. И прежде чем мы будем что-то сообщать нашим постояльцам, мы должны эту информацию проверить. Но даже если то, что вы рассказываете, правда, не думаю, что Лидии Михайловне стоит знать об этом. Она и так мало что понимает, не нужно ничего усугублять. Ей осталось совсем немного.

А то, что ваша школа хочет принять участие в ее судьбе, похвально и достойно уважения, но дело в том, что оплата за ее проживание внесена полностью.

– Кем внесена? – полюбопытствовала я.

– Эту информацию мы не разглашаем. – Доктор старался говорить вежливо, но было видно, что он торопится.

– А кто у нее на фотографиях? – спросила Лиза.

– Семья ее. Муж и сын. Лет двадцать назад в аварии погибли.

– Она требует какого-то мальчика.

Доктор посмотрел на Лизу так, будто она глупая.

– Разве непонятно, что она не в себе?

– А вы тут давно работаете? – Мне хотелось выяснить хотя бы что-то.

– Лет шесть.

– А с Надеждой Эдуардовной вы были знакомы?

Он пожал плечами.

– Здесь все сотрудники знакомы друг с другом.

– Ну и как?

– Что как?

– Каким она была сотрудником?

– Нормальным.

– А пациентов вы всех здесь знаете?

– Постояльцев, – поправил он. – Тех,