Происхождение (ЛП) - Конрат Дж. А.

- Холод, - воскликнула Сан.

В дальнем конце Головы Осьминога висел огнетушитель. Сан побежала к нему, отбросив клавиатуру в сторону. Огнетушитель был большой, а красная расцветка означала, что он наполнен углекислым газом. Она выдернула его из корпуса на стене и потянула за штифт.

Одной рукой Сан схватила конус воронки и нацелилась на облако тварей. Другой рукой она нажала на рычаг.

Струя холодного углекислого газа вырвалась из сопла с шипением, замораживая летающих ублюдков на лету. Они падали на пол, покрытые инеем, но продолжали шевелиться, конвульсивно дергаясь.

- Прикрой глаза! - крикнула она Энди, прежде чем обрызгать его углекислым газом. Затем она оросила доктора Белджама, который свернулся калачиком возле одной из дверей.

- Помогите мне! Давите тех, кто на полу!

Фрэнк и Энди топали по полу, давя существ, в то время как Сан выслеживала оставшихся, все еще кружащих над ними. Огнетушитель опустел, когда остался только один демон, и она сумела смахнуть его с потолка поднятой с пола клавиатурой.

Когда последняя тварь была раздавлена, противный смех Баба послышался снова.

Демон радостно захлопал в ладоши, его губы отвисли, а язык вывалился изо рта.

Сан проигнорировала веселящегося демона и подошла к Энди, который выглядел так, словно окунул голову в ведро с красной краской.

- Ты ранен, - констатировала она.

- Ты тоже. - Он коснулся ее щеки.

- Давай я сначала помогу тебе.

Она усадила Энди и увидела, что в основном кровоточат две глубокие раны: одна на носу, другая у темени. Она нашла в ящике стола коробку с салфетками и дала ему горсть, чтобы он прижал их к укусам на лице.

Рана на голове была более глубокой.

- Тебе нужно наложить швы.

- У тебя есть под рукой швейный набор?

- Нет. Но ты мне доверяешь?

Энди слабо улыбнулся.

- Конечно.

Сан взяла со стола степлер.

- Ты шутишь, - Энди отполз в сторону.

- Смотри внимательно. Потом так же заштопаешь меня.

Она открыла степлер, зажала края раны Энди и сильно надавила.

ЧХХХ-ЧХХХХК.

- Ой!

- Еще пару раз.

Доктор Белджам подошел к нам. Он обмотал свой лабораторный халат вокруг головы, как гигантский красно-белый тюрбан.

- Я следующий, - сказал он.

Сан пришлось вставить еще шесть скоб в голову Энди, а затем три в голову Фрэнка.

- Спасибо, что заштопали мою голову, - поблагодарил Фрэнк.

- Не за что.

Закончив, она передала окровавленный степлер Энди.

- Нажимайте сильнее, чтобы закрепить скобы в кости.

- Господи... – пробормотал тот, несмело принимая скользкий от крови степлер.

Сан сидела, закрыв глаза, пока Энди латал рану на ее голове. Она протянула руку и осторожно ощупала его работу.

- Неплохо, - оценила она.

Энди выглядел так, будто побывал в хоккейной драке, застенчиво улыбаясь ей. У Сан возникло внезапное желание обнять его, но она не хотела причинять ему еще большую боль, чем он уже чувствовал.

- Все двери закрыты, - сказала Белджам, оглядывая комнату.

- Что ты сказал, Фрэнк?

- Все двери в Голове Осьминога. Это значит, что эти твари тоже не могли выбраться отсюда. Не хотелось бы, чтобы выродки Баба попали в большой мир

- Это было бы очень плохо, - согласился Сан.

- И, кстати, о других - где доктор Харкер?

Глава 27

Доктор Джули Харкер купала свою новоприобретенную дочь в раковине, когда услышала голос по внутренней связи.

- Внимание, это Рэйс. Всем собраться в Голове Осьминоге для немедленной эвакуации. Повторяю, всем собраться в Голове Осьминоге, мы все уходим отсюда. Шевелите задницами, люди.

Харкер нахмурилась, услышав новость.

Эвакуация. Баб, должно быть, выбрался.

- Не нужно торопиться. - Харкер выжала губку на голову Ширли, смывая шампунь с ее волос. Вода была розовой от крови, оставшейся после перерождения.

Рождения, - поправила себя Харкер. - Ширли родилась сегодня.

- С днем рождения тебя, - пропела Джули.

Она завернула девочку в банное полотенце и отнесла ее на кровать.

- Маме нужно найти пеленку для Ширли, да, нужно. Может быть, старую простыню? Что скажешь, Ширли?

В итоге Харкер нашла наволочку для подушки и мастерски обернула его вокруг попки Ширли, закрепив тремя скрепками.

- Твой первый подгузник.

Харкер улыбнулась. Будет еще много всего, что ее девочке предстоит сделать впервые. Первое пи-пи, первые какашки. Первый сон. Первые шаги. Первые слова.

Целая жизнь, которую мы проведем вместе.

- Как поживает моя маленькая девочка?

Ширли заугукала, и Харкер расплылась в улыбке. Ее дочь была так прекрасна. Так совершенна. Джули хотела насладиться этим моментом, не желала прерывать его, но понимала, что должна спешить. Ширли была маленькой, и легко поместится в сумку. Был шанс, что она сможет вывезти ее отсюда так, чтобы никто не узнал.

Джули положила ребенка на пол, поискала в шкафу свой старый багаж и нашла сумку. Проделать несколько отверстий для воздуха было делом пары секунд.

- Отлично, - улыбнулась она. - Теперь давай вытрем тебя насухо.

Харкер накинула полотенце на голову Ширли и стала растирать.

Ширли зарычала, низко и хрипло, и Джули в испуге отпрыгнула от нее.

Ее дочь уставилась на нее, глубокие голубые глаза горели ненавистью.

Харкер вскрикнула.

У Ширли больше не было лица. Джули посмотрела на полотенце в своей руке и увидела лоскут кожи на нем.

Она содрала его.

- Нет. Нет, нет, нет. О, Боже, Боже...

Ширли шипела на нее, сверкая окровавленным черепом. Она широко растянула рот, чтобы заплакать, и Харкер заметил, что у нее растут зубы. Они пробивались через десны с пугающей быстротой, длинные, узкие и невероятно острые.

- О, моя Ширли...

Ширли шипела на нее, разевая зубастый рот. Ее крошечное тело начало раздуваться, увеличиваясь в разы. Из-под кожи стал пробиваться мех. Лопатки увеличились, оттопырились, а голова раздувалась, как воздушный шар, трещала, глаза выпучивались и меняли цвет с голубого на молочно-белый.

Харкер почувствовала, что теряет сознание. Она повернулась, чтобы бежать, но что-то обхватило ее лодыжку. Что-то острое, глубоко вонзившееся в кость.

- Маааааааааааа, - прорычала Ширли.

Боль была нереальной. Харкер закричала. Она продолжала кричать, пока Ширли тянула ее к себе, ее огромный рот щелкал, как медвежий капкан, все ближе и ближе, пока...

СНАП!

Зубы сомкнулись на ноге Джули.

Агония пронеслась по нервной системе Харкер.

Она ударила ногой со всей силы. Била безостановочно. Снова и снова. Но Ширли и не думала отцепляться, продолжая жевать.

Прежде чем Харкер потеряла сознание, в ее голове пронеслась ироничная мысль.

Это первое кормление Ширли.

Через некоторое время она очнулась. Нога больше не болела. Харкер взглянула на нее и с ужасом увидела, что ноги у нее больше нет. Видимо, от шока она потеряла чувствительность.

Ее дочь сидела на кровати с закрытыми глазами. Меньше всего она сейчас походила на человека. У Ширли было шесть лап, оканчивающиеся длинными когтями. Кожа была бледно-белой, чешуйчатой, как у ящерицы. Изо рта торчали ряды зубов, как вилки для фондю.

На конце одного из них Харкер заметила большой палец своей ноги, насаженный, как на шампур.

Харкер прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать снова. Ширли, казалось, спала. Возможно, у нее еще был шанс выбраться оттуда живой.

Она оглядела комнату. Телефон стоял на комоде, но разговор мог разбудить существо. Вместо этого Джули повернулась к двери, до которой оставалось всего несколько футов.

Харкер поползла по пропитанному ее кровью ковру, опираясь на руки и оставшуюся ногу. Она не чувствовала страха. Она была отстраненной, отрешенной от ситуации. И ей было холодно. Очень холодно.

Я впадаю в шок, - подумала доктор, дрожа. Перед глазами стало расплываться и мутнеть. Она прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не потерять сознание.