Великая волшебница, вернувшаяся триста лет спустя (СИ) - Свадьбина Любовь

— Почему она продала меч? — Арман просто озвучил мысли, не ожидая ответа, но внезапно его получил.

— Ей друг-гой меч понравился, п-получше.

«Но ведь меч лучше и стоить будет намного дороже, откуда у неё деньги, да ещё такие?» — изумился Арман. Нахмурился и уточнил:

— Так, а поподробнее.

Старик-продавец уже сообразил, что убивать его вроде не собираются, поэтому заговорил более внятно:

— Она принесла на продажу несколько мечей. Восемь простых, если быть точным, три декоративных, пару топоров, двуручник, три не слишком хорошие сабли, две дюжины арбалетных болтов. Увидела мой лучший меч. Примерилась к нему. Поторговалась. Торгуется она — м-м, — старик даже закатил глаза и поцокал языком от восторга. — Но денег всё равно не хватило, так она вернулась с этим мечом, продала его и тогда уже выкупила Клык… Ну, так тот меч называется, который она купила: Клык.

Старик уставился в широко раскрытые синие глаза и на всякий случай боязливо попятился: кто знает, что этим магам в голову взбредёт?

— Откуда у неё столько оружия? — рассеянно спросил Арман.

Старик пожал плечами. Но вопрос опять же был риторическим.

«Мне следовало догадаться, — Арман потёр переносицу. У него даже заболела голова. — Как только я предположил, что это Варда, следовало догадаться, что она обязательно что-нибудь устроит и кого-нибудь обчистит».

Запустив пальцы в светлые волосы, Арман попытался представить, где её искать: на чёрном рынке? Среди наёмников? В какой-нибудь банде?

В библиотеке было так тихо, что слышался шелест каждой страницы, поскрипывание перьев, выдохи и вдохи. Я сидела над разложенными на столе подробными картами, держалась за голову и страдала: мне трёхэтажные конструкции вспоминать хочется и попинать чего-нибудь, а надо соблюдать тишину.

— Да что за?.. — прошептала я, и этот шёпот разлетелся по читальному залу.

Ладно, я понимаю, не повезло с тайниками на уничтоженной части континента и ушедших под воду островах. То, что пару мест затоплены — тоже терпимо, с природой не поспоришь. Но почему с другими тайниками беда? На месте двух теперь города. Вот что людям мешало строиться на десяток километров в стороне? Почему именно на моих тайниках? И почему храм героев устроили именно в той горе, в которой я организовала себе пещерку с запасом? А какого ляда, простите, вокруг моего тайника с камнями маны построили академию стражей?

Конечно, этим мои схроны-на-всякий-случай не ограничивались, но не повезло самым приметным, остальные будет трудно найти из-за недолговечности ориентиров: кто триста лет спустя будет помнить, где именно стоял крайний в селении дом или расколотое грозой дерево? Не факт, что остались приметы вроде перекрёстков дорог или валунов в поле. Знала бы, что через триста лет возвращаться буду, прогуляла бы большую часть запасов.

Я вздохнула: ладно, проверю что смогу, а остальное — легко нашёл, легко потерял, не стоит переживать. Тем более, с продажи барахлишка бандитов у меня кое-что осталось.

Закончив с картами, я взялась за геральдические книги, законы и архивы информационных бюллетеней, чтобы больше узнать о семье Лилиан и её — моём уже — правовом положении.

Это было следствием отчаяния, но под вечер Арман, накинув тёмный плащ с капюшоном, отправился в нижний город: если Лилиан купила мощный меч, значит, она планировала им пользоваться. И именно в нижнем городе лучше всего искать место у наёмников или в банде.

Лисар-Арман знал: Варда вполне могла сделать и последнее. После того, как она заманила его покровителя Каана в ловушку и заполучила его сердце свой в посох, Лисар поклялся её убить. Тогда он знал Варду только как невероятно изворотливого, беспринципного вражеского генерала с подаренным титулом. И наивно полагал, что, изучив её прошлое, найдёт её слабости.

Три раза «ха-ха»!

Докопаться до прошлого Варды Бессердечной оказалось сложновато — прозвища она меняла несколько раз, и они не всегда содержали её распространённое на её родине имя. Но кто будет придумывать сильно оригинальное имя сироте из трущоб?

Об этом Арман думал, переходя из трактира в трактир, высматривая среди посетителей изящную фигурку, прислушиваясь к разговорам: появление такой боевой красотки должно всколыхнуть слухи, потому что контраст между внешностью с возрастом и поведением с навыками был слишком велик.

Он ходил по этим злачным местам и невольно вспоминал, как выяснял прошлое Варды. Он искал её слабость, но, узнавая её, заполучил слабость сам. Лисар и не заметил, как ненависть притупилась от изумления, как это изумление переросло в похожее на одержимость любопытство, заставляя выяснять всё больше подробностей жизни Варды, словно мозаику складывая картину её удивительной судьбы: от карманницы до капитана отряда наёмников, чьи свершения привлекли внимание богов. Вопреки всем врагам и ударам судьбы, поднимаясь после самых страшных поражений и возносясь всё выше и выше… В какой-то момент всё внутри Лисара сжалось и затрепетало от восхищения. Это чувство его испугало. Он сжёг все записи и отчёты о Варде, забросил даже кабинет, в котором их хранил, но было поздно. Восхищение проложило дорогу в его сердце, и ни напоминания о страшной смерти покровителя Каана, ни долгие очистительные медитации, ни война, ни даже то, что Варду Лисар видел только издалека, а их соприкосновения были обменом убийственными магическими ударами, не могли изменить того факта, что Лисар глупо и безнадёжно влюбился. С тех пор он жаждал ближнего боя, чтобы захватить Варду в плен, но она так и не позволила себя удержать.

«Ох, что это были за времена…» — мысленно проговорил Лисар-Арман.

В новом теле мысли о Варде, как и раньше, сдавливали грудь, ускоряли ритм сердца, лишали покоя. Сейчас Лисар-Арман готов был перерыть весь нижний город, а за ним всё королевство и соседние — потому что надеялся снова увидеть Варду.

— Если тебя ограбила баба, это не даёт тебе право на бесплатную выпивку, неудачник! — бармен толкнул упёршегося лбом в столешницу мужичка. — Брысь!

— Она уже второй раз это делает! — завыл тот. — Всё забрала, даже куртки сняла! Еле уговорили ножи оставить. Чудовище! А ты и нож забрал, вместо того, чтобы просто угостить!

Конечно, пьянчуга мог с другой наёмницей схлестнуться, но Лилиан продавала оружие. Арман бросил пару монет на стойку и сказал:

— Налей мне и этому страдальцу.

Страдалец удивлённо вскинул голову и, кося подбитым глазом, уставился на Армана.

— Что случилось, дружище? — Арман принял деревянную кружку с вонючим пойлом и сделал вид, что слегка пригубил.

Его собеседник выдул сразу половину, смачно рыгнул и махнул рукой:

— Да, всякое.

Арман не стал допытываться, просто облокотился на липкую столешницу и изображал ленивую расслабленность. Долго ждать не пришлось: у пьянчуги язык горел пожаловаться на судьбинушку:

— Бабы — зло! Нет, ты представляешь, чтобы одна баба целую банду ограбила, а?

— Так что ж вы ей позволили? — встрял бармен.

— Да ты бы её видел! — вытаращился страдалец. — Глазом моргнуть не успеешь, а она тебя уже бьёт. Или кого-нибудь бьёт. Быстрая, стервь, и кулаки железные. Вот так собираешься честно ограбить, а это она, и бах, бах, и все ей уже должны!

У Армана задёргались уголки губ: это определённо похоже на Варду. Она ведь, заработав на безбедную жизнь, продолжала сражаться со своим отрядом.

— Ничего смешного! — озлобился страдалец. — Мы уже собирались уходить с тракта: перед столицей грабить-то опасно, уже и упаковали всё, решили последний дилижанс взять, ну, чтобы на нём вещички увезти, а она оттуда такая улыбающаяся выходит в платьице, вся такая леди-леди, а кулак у неё тяжёлый. — Он тронул подбитый глаз. — И молнии ещё. Она нас избила, а должны остались мы — за то, что задержали её в дороге. Ну ты представляешь? Всё честно награбленное забрала себе! И ещё заставила вещи к следующему дилижансу отнести! Нет, ты представляешь!