Закон оружия - Дмитрий Олегович Силлов

мурашки. Мрак словно издевался над Лисом, прежде чем сожрать его плоть и сбросить обглоданные кости в одну из разрытых могил.

Парень уже успел привыкнуть к тому, что видит и слышит намного лучше, чем прежде. Но сейчас новые способности словно исчезли. Все, что он мог разглядеть во внезапно сгустившейся тьме, это неясные тени, мелькавшие все ближе и ближе… Только что в одном месте стоял сгусток ночного мрака, очертаниями смутно напоминающий человеческую фигуру, – и уже дрожит он, смазывается в пространстве, словно стрела, спущенная с тетивы… И вот он уже в другом месте, на полшага, на шаг ближе к Лису. И много таких теней, очень много… Все теснее смыкается их кольцо, все ближе многоголосое хихиканье, переходящее порою в леденящий душу тонкий, жалобный стон, словно смертельно голодное дитя просит молока у матери…

Лис напрягся, махнул мечом… Как же тяжело! Руки словно налились свинцом, тело еле слушается, будто молодой парень разом превратился в дряхлого старика. Меч, которым он довольно легко управлял только что, став неподъемным, тяжело вонзился в землю. И не поднять его никакими силами… Да что там меч, ноги еле держат тело, мелко трясущееся от слабости и ночного холода, внезапно охватившего Лиса и разом доставшего до самого сердца…

– Ауууу, – простонала ночь. – Вкуууусная крооооовь…

Краем сознания Лис понимал: он слышит голос ночи, и ему знаком язык сгустков мрака, приблизившихся к нему вплотную. Но ответить им он уже не мог… Было трудно не только говорить, требовалось значительное усилие, чтобы поднять страшно отяжелевшие веки. Хотелось закрыть глаза и отдать ночи то, что ей требовалось, потому что Лис откуда-то знал: как только мрак получит свое, сразу наступит покой, вечный и сладкий, как теплая кровь на языке…

«Это не твои мысли, – билось где-то в его голове. – Это их мысли, их желания, которыми они опутали тебя, словно паутиной…»

Но голос разума был слишком слаб по сравнению с Голосом Ночи. И вот уже меч падает из руки, и чьи-то ледяные пальцы касаются руки Лиса, бережно ощупывая ее… Так ценитель хороших бифштексов оценивает лакомый кусок, поворачивая его туда-сюда перед тем, как вонзить в него зубы…

– Стойтееее, – вдруг неожиданно простонала ночь. – Стойтеее, братьяяяя… Я узнаааал его… Это кайоооо… Мой кайооо…

– Твооой разууууум посветлееел, Октооо, – недовольно провыл кусок мрака, пожалуй, размерами побольше остальных. – Это хомоо. Обычный хомоо, мешок с мяяясоом и крооовью…

– Выыы не тронетеее моего кайоооо!!! – взвыла одна из теней, бросаясь вперед. Кусок мрака, ощупывавший руку Лиса, легко отлетел в сторону, словно был слеплен из ошметков горелой ветоши. Остальные тени зашевелились нерешительно, словно люди, не знающие, как им поступить, и вследствие данного факта топчущиеся на одном месте. Вроде и свое качать боязно, и уйти от греха подальше гордость не позволяет.

– Октооо!!! – взвыл габаритный кусок мрака. – Тыыы восстааал против Закоона Ночиии!!!

Завершающее «иии!!!» резануло по ушам так, что Лис невольно зажмурился. Мозг готов был взорваться от жуткого звука, словно бурдюк, по которому ударили кузнечным молотом. Но одновременно с ощущением раскалывающегося на куски черепа пришло понимание: мо́рока больше нет. Он свободен от невидимых пут, которыми связали его страшные порождения ночи.

– Я восстаал против тогооо, кто собрааался убить моего кайооо!!!

Быстрая тень пронеслась мимо Лиса. Последовал еще один удар, вслед за которым раздался звук, похожий на треск разрываемой плоти. Похоже, сгустки темноты дрались друг с другом, и один из них неистово бил по другому, явно превосходящему его размерами… Но сейчас парень уже мог рассмотреть в деталях происходящее и понять, кто находится перед ним. Не смазанные силуэты, способные на расстоянии лишить человека сил и воли к сопротивлению, а человекоподобные существа с кривыми ногами и жилистыми руками, едва не волочащимися по земле. Лысая голова, жуткие, гротескные черты морды, отдаленно напоминающей человеческое лицо, черная шерсть, покрывающая все тело, и длинные пальцы на руках и ногах, оканчивающиеся мощными, кривыми когтями, которыми удобно как раздирать жертву на части, так и раскапывать могилы в поисках мертвой плоти.

Кутрубы. Жуткие демоны из старых легенд. Старики говорили, что стоит одному кутрубу завестись на кладбище, как на следующую ночь их там будет уже несколько десятков. Днем они зарываются в землю, да так, что, даже если очень сильно захочешь – не найдешь места, где прячется страшное порождение ночи. А ночью выходят на охоту, и горе тем, кто рискнет после захода солнца забрести на проклятое кладбище. Закружат, зачаруют жертву кутрубы, а после будут неторопливо пить теплую кровь и жрать трепещущее мясо. Очевидцы рассказывали, что порой находили несчастных, съеденных на три четверти, и при этом еще живых. Слюна кутруба обладает специфическим действием: тварь может отгрызть у своей жертвы все четыре конечности, но организм при этом не воспринимает потерю как фатальную – кровь не вытекает из ран до тех пор, пока кутруб не примется ее оттуда высасывать. Пока жив мозг и бьется сердце, обездвиженный человек не умирает и с ужасом следит за тем, как чудовище медленно пожирает его…

Но Лису повезло. Один из кутрубов разглядел в нем какого-то кайо и сейчас ожесточенно дрался с другим демоном, который был заметно крупнее его, – не иначе, вожак стаи, на право которого первым напиться крови посягнул член его же собственного клана. Видимо, слегка обалдев от такого нахальства, вожак без особого энтузиазма отмахивался от соперника когтистыми лапами. Но тот наседал, перемещаясь длинными, быстрыми прыжками, норовя зайти сбоку и ударить в незащищенное место.

– Октоо, одууумайся! – подвывали сородичи, наблюдая за дракой. Но ввязываться в бой или кидаться разнимать противников никто из демонов явно не собирался. То ли чтили право поединка, то ли не хотели попасть под горячую лапу, то ли, как и все другие нормальные живые существа, не могли отказать себе в удовольствии посмотреть, как один их соплеменник убивает другого.

Однако вожаку быстро надоело уклоняться от скоростных атак более мелкого сородича. Выбрав момент, он резко взмахнул лапой, и агрессивный кутруб по имени Окто, взвизгнув, отлетел на несколько шагов, словно кожаный мяч. Но пыла от этого у него не поубавилось. Встав с земли, Окто вновь бросился на противника, но при этом Лис заметил, что его защитник слегка прихрамывает на левую лапу.

– Тебеее конееец, защитник хомооо, – провыл вожак, нарочито медленно занося лапу для удара…

Обычно сильные и жестокие не считают опасными тех, кого только что собирались употребить в пищу. В общем, это естественно – вряд ли фермер будет бояться курицу или поросенка, если он, конечно, не окончательно спятил. Вот и кутруб