Искусство Сновидения - Карлос Кастанеда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ничто из того, о чем он говорил мне, не имело для меня смысла. Дон Хуан уверил меня, что из-за недостатка моей энергии более полное объяснение для меня было бы сейчас невозможным. Я должен удовлетвориться тем, что он рассказал мне, и тем, насколько я понял это сейчас.
– Я вообще ничего не понял, – настаивал я.
– Тогда ты вообще ничего не потерял, – ответил он. – Когда ты окрепнешь, то сам ответишь на все свои вопросы.
Я признался дону Хуану, что у меня бывают приступы жара. Неожиданно моя температура возрастает, и, когда я ощущаю жар и пот, у меня возникают необычные, но тревожащие меня проблески понимания собственного положения.
Дон Хуан внимательно осмотрел все мое тело своим пронизывающим взглядом. Он говорил, что я нахожусь в состоянии энергетического шока. Меня временно поразила потеря энергии, и то, что кажется мне приступами жара, по существу, представляет собой порывы энергии, во время которых я на мгновение восстанавливаю контроль над своим энергетическим телом и понимаю, что произошло со мной на самом деле.
– Сделай усилие и расскажи мне сам, что произошло с тобой в мире неорганических существ, – приказал он мне.
Я рассказал ему, что время от времени у меня появлялось ясное ощущение того, что он и его друзья входили в этот мир со своими физическими телами и вырывали меня из объятий неорганических существ.
– Верно, – воскликнул он. – Ты все делаешь отлично. Сейчас преврати это ощущение в видение того, что произошло.
Как я ни пытался, этого мне сделать не удалось. Неудача заставила меня ощутить необычайную усталость, которая, казалось, высушивала внутренности моего тела. Прежде чем дон Хуан вышел из комнаты, я сказал ему о том, что меня одолевает беспокойство.
– Это ничего не значит, – ответил он безучастно. – Восстанови свою энергию и не беспокойся о пустяках.
Прошло больше двух недель, прежде чем мне удалось постепенно восстановить свою энергию. Но беспокойство мое продолжалось. В основном я беспокоился потому, что не мог понять себя, особенно это касалось периодов какого-то странного холода, которого я раньше не замечал, – индифферентность, отчужденность, которую я считал результатом недостатка энергии, продолжалась до тех пор, пока я не восстановил ее. Затем я осознал, что это стало новой чертой моего существа, чертой, которая постоянно выводила меня из себя. Я хотел привыкнуть к этим ощущениям, постоянно вызывая их, и ждал минуты, когда они опять появятся в моем уме и теле.
Еще одной новой особенностью моего существа стало охватывающее меня время от времени странное влечение. Меня влекло к кому-то, кого я не знал; это было настолько поглощающее и подавляющее ощущение, что, когда оно возникало, я, чтобы как-то облегчить его, был вынужден непрерывно ходить по комнате. Это влечение оставалось до тех пор, пока я не стал пользовался новым качеством в моей жизни: жестким контролем над самим собой, настолько новым и мощным, что это только добавляло масла в огонь моего беспокойства.
К концу четвертой недели все почувствовали, что я совсем поправился. Внезапно они полностью прекратили свои посещения. Большую часть времени я проводил во сне, в одиночестве. Тот отдых и расслабление, которые я получил, были настолько полными, что моя энергия значительно увеличилась. Я даже стал заниматься зарядкой.
Однажды, около полудня, после легкого завтрака я вернулся в свою комнату подремать. Перед тем как погрузиться в глубокий сон, я долго ворочался в кровати, пытаясь найти удобное положение. Вдруг странное давление в висках заставило меня открыть глаза. В ногах моей кровати стояла та самая маленькая девочка из мира неорганических существ. Она смотрела на меня своими холодными, как сталь, голубыми глазами.
Я подскочил на кровати и заорал так громко, что еще прежде, чем я прекратил кричать, в комнату вбежали трое соратников дона Хуана. Они были ошеломлены. Они с ужасом наблюдали, как маленькая девочка подошла ко мне и остановилась у границ свечения моего физического тела. Казалось, что мы смотрели друг на друга целую вечность. Она что-то сказала мне, но я сразу не понял ничего, а в следующий момент мне все стало совершенно ясно. Она сказала, что для того, чтобы я мог понять, о чем она говорит, мне следует перенести свое сознание из моего физического тела в энергетическое.
В этот миг в комнату вошел дон Хуан. Маленькая девочка и дон Хуан посмотрели друг на друга. Не проронив ни слова, дон Хуан вышел из комнаты. Маленькая девочка с шелестом выскользнула за ним следом.
Суматоху, которую вызвала эта сцена у соратников дона Хуана, невозможно описать. Они потеряли все свое самообладание. Очевидно, все они видели, как за Нагвалем из комнаты вышла маленькая девочка.
Сам я, видимо, был на грани взрыва. Я почувствовал, что почти теряю сознание, и вынужден был сесть. Я ощутил присутствие этой маленькой девочки как удар в солнечное сплетение. Она была поразительно похожа на моего отца. Меня захлестнули волны сентиментальности. Я стал с болезненным интересом докапываться до смысла всего этого.
Когда дон Хуан вернулся в комнату, я уже немного овладел собой. Ожидание того, что он скажет о маленькой девочке, перехватило мне дыхание. Все были так же возбуждены, как и я. Они обратились к дону Хуану одновременно, и весело рассмеялись, когда осознали это.
Главное, что всех нас интересовало, – была возможность выяснить, было ли нечто общее в том, как воспринял каждый из нас внешний вид лазутчика. Все сошлись на том, что это была девочка шести-семи лет, очень худая, с прекрасными, по-детски угловатыми чертами. Все согласились, что у нее были синевато-стальные глаза, которые излучали невысказанные эмоции; ее глаза, как они утверждали, выражали благодарность и верность.
Я мог подтвердить любую деталь того, о чем они говорили. Ее глаза были настолько яркими и наполненными энергией, что в действительности вызвали у меня боль. Я ощутил тяжесть ее взгляда на своей груди.
Серьезный вопрос, который задавали соратники дона Хуана и повторял я, касался смысла этого события. Все сошлись на том, что этот лазутчик был частью чужой энергии, которая просочилась сквозь грань, разделяющую второе внимание и внимание повседневного мира. Они утверждали, что, хотя они и не были в сновидении, все они видели чужую энергию, которая была спроецирована в фигуру ребенка; этот ребенок
