Встреча - Кэтрин Ласки

налито в бокал, словно ожидая почётного гостя, единственного гостя. Потребуется всего один шаг, самое большее – два, чтобы Лайла добралась до спинки стула оттуда, где она спрячется. Девушка очень надеялась, что миссис Дайер быстро сядет. Так всё будет намного проще – её голова окажется как раз на нужном уровне. К тому же, если она сядет, ей будет тяжелее вырваться. Когда всё было готово, Лайла встала за ширму и достала из кармана нож.

Девушка понятия не имела, сколько прождала, но одно знала наверняка: те минуты были самыми спокойными, самыми радостными мгновениями в её жизни. Она никогда не чувствовала такого покоя, такой безмятежности. «Такой… такой… цельности», – подумала она, слыша, как поворачивается дверная ручка.

– Ох-ох, что за приятный сюрприз? – воскликнула миссис Дайер, стягивая атласные перчатки и подходя к ширме. Лайла замерла. Она не ожидала, что женщина окажется в плаще. Миссис Дайер перебросила его через ширму и отвернулась – Лайле это показалось маленьким чудом. Теперь Лайла слушала, как отодвигается стул и шелестит платье. «Не склоняй голову!» – мысленно приказала Лайла, когда миссис Дайер потянулась за конвертом, лежащим возле коробочки. Движения Лайлы были стремительны. Один шаг, и вот уже девушка оказалась позади соперницы, выворачивая её голову с почти сверхъестественной силой. В тёмном стекле бутылки блеснул нож. Всего один взмах, не оставляющий времени даже для вскрика. Хлынула кровь. Лайла попала прямо в вену, она слышала о ней. Так убили сына одной старухи из психиатрической больницы – та всё говорила о вене, называя её ярёмной. Какое забавное слово. «Конечно забавное! Как Фома и Ярёма».

На тёмно-красном платье крови не было видно. А вот руки запачкались. Просто для смеха Лайла вылила шампанское из бокала на руки и смыла кровь. Глубоко вздохнула, чувствуя безмерное удовлетворение. Девушку окутало удивительное спокойствие.

– Эй, подвинься! – Лайла, бросив сердитый взгляд на тело, пихнула его на пол, села, налила себе ещё бокал и отхлебнула.

* * *

Этти наконец-то нашла Ханну – на палубе «С», на маленьком юте, нависшем над водой. Та неотрывно глядела на остающийся после корабля завихряющийся след. Девочка сразу поняла, что с подругой что-то не так, хотя она сидела к ней спиной.

– Ханна, я разыскивала тебя весь день!

Ханна медленно обернулась. Её лицо сияло. Как будто перед Этти стоял совсем другой человек.

– Они там. Я их чувствую.

– Да! Они должны быть. Люси сбежала, – сказала девочка и, бросившись к подруге, крепко её обняла, и они обе заплакали.

– Я знала это. Почувствовала. Ощутила.

– Я не чувствовала, но прочитала. Сообщение пришло по телеграфу. Она сбежала – ей помог какой-то доктор. – Этти остановилась. – Они плывут за тобой, Ханна. Что ты собираешься делать?

– Да, что ты собираешься делать, Анна? – на юте внезапно появился Стэнниш Уитман Уилер. – Что ты собираешься делать? – на лице художника застыло спокойное любопытство, но глаза метали угрожающие вспышки. Имя – Анна – резануло уши.

«Всё это неправильно. Очень неправильно». Ложь, как и его поцелуи.

– Меня зовут Ханна! – девушке казалось, что она кричала, но её голос заглушил более громкий звук. Оглушительный свисток – сигнал тревоги, но не «человек за бортом». Возможно, пожар. Ханна шагнула ближе к Стэннишу. Девушка чувствовала себя предельно спокойной, но удивительным образом вымотанной. Она от него устала. Почему бы так просто и не сообщить об этом?

– Стэнниш, я устала от тебя. Устала от твоей лжи. Ты заслуживаешь своей несчастной миссис Дайер. – Её зелёные глаза отчаянно сверкали.

– Анна! – оборвал он со скучающим вздохом. – Так всё из-за этого? Боже мой, какая же ты глупышка. Ничего не было. Ничего, Анна. Я не люблю её. Она – просто средство.

– Средство к достижению цели? Ты это пытаешься сказать?

– Более или менее.

– А та цель – я?

Он улыбнулся почти застенчиво:

– Если и не та самая цель, дорогая Анна, то очень важная.

– Значит, я права. Ты заслуживаешь миссис Дайер. Но я не заслуживаю тебя. – Она медленно покачала головой, казалось, с сожалением улыбаясь самой себе. – Недостаточно хороша.

– Что значит «недостаточно хороша»? Я давал тебе всё…

Но Ханна его оборвала:

– Ты не давал мне ничего. Только брал – даже моё собственное имя.

Стэнниш не заметил, а вот Этти увидела – яркое свечение в воде. Внезапно Ханна прыгнула к перилам. Она остановилась всего на долю секунды, повернулась к девочке, улыбнувшись на прощанье:

– До свидания, Этти, – и погрузилась в море.

– Ханна, нет! – закричал Стэнниш, схватившись за поручень, который она только что перешагнула. – Нет!

Вода обхватила Ханну, словно заключая в приветственные объятия, воскрешая, как дождь после долгой засухи. Она издала радостный вопль, подпрыгнула высоко-высоко над гребнем волны и снова нырнула.

Этти свесилась через перила:

– Один… два… три… – тихо пересчитала она вздымающиеся над водой хвосты. Девочка наблюдала за дочерьми моря сквозь пелену слёз. Ветер затаил дыхание, звёзды остановили свой бег по ночному небу, или это только казалось? Море успокоилось, открыв своё сердце, приветствуя самоё себя. Хвосты сестёр мерцали в непроглядной ночной тьме, стремясь к горизонту, к сиянию нового рассвета.

* * *

Этти не обращала внимания на Стэнниша, но свист сигнала тревоги становился всё оглушительней.

– Что это, во имя Всевышнего? – пробормотал он.

– Я! – голос царапнул воздух.

– Лайла! – Этти резко обернулась. Дьявольская фигура стояла в нескольких футах от неё. На девушке всё ещё было вечернее платье, по лицу размазалась кровь, в руке она сжимала нож.

– Сюрприз! – воскликнула она, растягивая губы улыбкой.

– Лайла! – недоверчиво проговорил Стэнниш. – Ч-что вы здесь делаете?

– То же самое я могла бы спросить и у вас – что вы здесь делаете? Без вашей возлюбленной леди? Она… м-м… Этти, как там говорил мистер Марстон – «сейчас не принимает». – Девушка замолчала. – Да, не принимает сейчас и навсегда, смею добавить.

– Лайла, опустите нож, – дрожащим голосом велел Стэнниш.

– О, я опущу, хорошо. Я опущу этот нож… – Её глаза скользнули к Этти, сузившись до хищного прищура.

«Она хочет крови, больше крови!» – поняла девочка. Палуба была слишком мала, чтобы убежать. Лайла перегораживала узкий проход к лестнице. Этти задумалась, не прыгнуть ли ей в воду, надеясь, что Ханна ещё достаточно близко, чтобы спасти её.

– Итак, последний раз, когда я опускала нож… О, нет, извините… второй. Был ещё холст. Да… знаю… я искромсала тот портрет. На то были причины, а теперь вы должны послушать. Пришло время моей речи.

– Какой речи? – спросила Этти, отступая к перилам, через которые несколько минут назад перемахнула Ханна.

– А ты заткнись. Ты омерзительна мне, Этти, после того,