Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Любенко Иван Иванович

— Клим, милый, когда закончится весь этот кошмар? — всхлипывая, как ребенок, проговорила она. — Когда люди станут добрее? Когда? Я сейчас же вызову врачей. Я не хочу быть убийцей…

— Предоставь это мне, дорогая. Пройдем в гостиную, тебе не стоит здесь находиться. Завтра я найду новые комнаты, мы съедем, и ты обо всем забудешь.

— Да-да, конечно. Надобно поменять квартиру, — утирая глаза платочком, произнесла жена. — И Варвару мы должны предупредить, дать ей новый адрес.

— Не беспокойся. Я все устрою…

II

— И все-таки вы его отыскали! — с заметной досадой в голосе проговорил Игнатьев, провожая взглядом санитаров, выносивших на носилках едва живое тело.

— Да нет. Он сам нашел Веронику Альбертовну, — усмехнулся Ардашев и добавил: — На свою голову.

— Героическая у вас супруга! — строча в блокнот, воскликнул Померанцев. — Не растерялась.

— Да, — улыбнулся Клим Пантелеевич, — слава Богу, что она стреляла с закрытыми глазами, а то бы злодея уже выносили вперед ногами.

— Доктор сказал, что ранение пустяковое. Пуля угодила в плечо. И через несколько дней его наверняка переведут из тюремной больницы в одиночную камеру. А закройщика, я думаю, завтра же отпустят, — сообщил губернский секретарь.

— Ох! — покачал головой журналист. — Кто бы подумал! Такой человек и — кровожадный маниак.

— А стихи, заметьте, какие писал, уж получше многих! — вставил реплику Игнатьев.

— Это еще как сказать, — с обидой в голосе вымолвил репортер. Во всяком случае, я бы не стал утверждать столь категорично. — Да, не спорю, «Метресса» — неплохое стихотворение. Но вот «Незнакомка», на мой вкус, слабенькое, наспех сляпанное сочинение. Его бы не мешало подчистить, отшлифовать. Интересно, что еще у него есть?

— А это мы скоро узнаем, — заверил присутствующих сыщик. — Вот только дождемся приезда следователя и после этого сможем отправиться на квартиру задержанного, на обыск.

— Чудесно! — обрадовался Померанцев. — Представляете, он сидит в тюрьме, а здесь, на воле, выходит книжка его опусов под названием «Сборник Супостата», а?

— А может, лучше взять два последних слова из «Незнакомки» и назвать «Замороженная кровь»? — предложил Ардашев.

— Неплохо, — оживился газетчик. — Но на мой вкус лучше — «замороженный страх». Пожалуй, именно так я и озаглавлю статью.

— Право, удачно, — согласился полицейский.

— Благодарю!.. А я, если честно, — журналист мечтательно поднял к потолку глаза, — рискнул бы даже найти ему издателя, например, в лице моего редактора. А почему нет? Судебный процесс обещает быть громким. Шуму будет — о-го-го! И на рекламу тратиться не придется. Книги можно будет продавать прямо у здания Окружного суда. Уверен, только за первые дни легко разойдутся тысячи экземпляров. И за ними выстроится очередь!.. Но есть и другой путь: выпускать каждый номер нашей газеты с судебным репортажем на первой странице и приложенной к нему брошюрой стихов маниака. Цена, конечно, возрастет, но если книжка будет небольшой и ее напечатают на той же бумаге, что и «Петроградский листок», то профит может оказаться весьма значительным!..

— Что ж, господа, прошу в гостиную, — прервал мечтания журналиста Клим Пантелеевич. — Вероника Альбертовна, насколько я понимаю, уже давно приготовила холодные закуски. Поимку Супостата стоит отметить.

— Святое дело! — одобрительно кивнул полицейский, разгладил усы и первым проследовал в соседнюю комнату.

26

«Замороженный страх»

Рабочий день закончился, и Ардашев, пройдя Певческий мост, услышал выкрики разносчика газет: «Сенсационная новость! Пойман маниак-поэт! Читайте подробный репортаж в «Петроградском листке». Бывший присяжный поверенный из Ставрополя отыскал очередного душегуба! Клим Ардашев — лучший сыщик империи!»

Закутанный в потрепанный полушубок подросток бойко торговал газетами. Пачка прессы в его руках таяла на глазах. Но один экземпляр все-таки достался статскому советнику. На первой полосе выделялась статья Померанцева под заголовком «Замороженный страх». И глаза дипломата побежали по строчкам:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Череда жестоких преступлений в столице, слава Богу, закончилась. Пойман хитроумный изувер и убийца, оставлявший на месте преступления свои стихи, которые попали на страницы уважаемой всеми «Нивы». Никому и в голову не могло прийти, что маниаком окажется хозяин самого модного галантерейного магазина «Парижский свет» — Морис Гюстен! Именно он, выдав себя за разносчика готового платья салона «Мадам Дюклэ», ворвался в квартиру на Васильевском острове, где жительствовал Клим Пантелеевич Ардашев — бывший присяжный поверенный Ставропольского Окружного суда, а ныне служащий МИДа.

Преступник, будучи уверенным, что хозяина нет дома, уже был готов наброситься на супругу статского советника, но последняя успела выстрелить в злодея из дамского пистолета. Тотчас же в комнате оказался и сам г-н Ардашев, который вызвал карету «Скорой помощи» и позвонил в полицию. Истекающего кровью петроградского Джека-потрошителя доставили в больницу. Как позже выяснилось, рана оказалась пустячной, и уже сегодня он содержится в одиночной камере тюрьмы предварительного заключения на Шпалерной.

Было бы большим заблуждением считать, что поимка злоумышленника носила случайный характер и все дело в счастливом стечении обстоятельств. Это далеко не так. Коварный и самонадеянный изувер угодил в капкан, расставленный статским советником Ардашевым в нужное время и в нужном месте. Его вина в жестоком убийстве трех человек (г-жи Вяземской, г-на Чертоногова, десятилетнего сына прачки Сережи Курлова) и ослеплении модистки салона «Мадам Дюклэ» Анны Извозовой доказана прямыми и косвенными уликами, часть которых обнаружена в роскошной квартире злоумышленника. К ним прежде всего относятся дневниковые записи маниака. Признаться, это чтение не для слабонервной публики. С исписанных мелким почерком страниц веет холодом смерти и мраком потустороннего мира. Иногда кажется, что господин Гюстен потерял рассудок и ему самое место в больнице для умалишенных на Мойке. И этому есть все основания. Например, вчера он нацарапал на стенах камеры дьявольские кресты, отказался от встречи со священником и каждую ночь ждет своего спасителя — сатану. Даже в тюрьме он продолжает вести дневник. Несомненно, его умственному состоянию дадут оценку лучшие специалисты в области судебной психиатрии. Но самое ужасное открытие сделал сыщик-любитель Ардашев. Он обратил внимание, что только в одной из пяти комнат жилища маниака довольно прохладно. От сырости кое-где отстали обои, и штукатурка в этих местах заметно изъедена плесенью и грибком. И все это из-за того, что в достаточно большом помещении не было ни печи, ни камина. В ней вообще, судя по скудному наличию старой мебели, никто не жил. Это обстоятельство насторожило г-на Ардашева, и он высказал гипотезу, что там должен был быть, по крайней мере, камин, который, вероятно, заложили. Простучав стену, бывший адвокат указал на предполагаемое место его расположения. Когда сняли обои, то все стало ясно: кирпичная кладка была сложена кое-как. Тотчас же пригласили рабочего, и он начал разбирать стену. Едва мастер вынул несколько кирпичей и заглянул внутрь — ему сделалось дурно. В трубе стояла мумия женщины. Останки извлекли. Следствие установило, что это была пропавшая десять лет назад супруга хозяина магазина «Парижский свет» Елена Бонэ. В архиве полиции нашлось давнее прошение Мориса Гюстена об отыскании жены. Странно, что в тот момент ни у кого не возникло и тени подозрения в отношении мужа. Но теперь все выяснилось, душегуб обвиняется и в этом преступлении.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Многим интересно будет узнать, что хоть Мориса Гюстена и называли французом, на самом деле он русский во втором поколении. Правда, его дед, Анри Гюстен, попал в плен еще во время войны с Наполеоном в 1812 году. Тогда раненый французский офицер остался в Смоленске, где сочетался браком с дочерью отставного полковника, католика по вероисповеданию, так же служившего в России. И Морис Гюстен — их внук.