Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Плазменные гранаты и шредеры уничтожили насекомых с их острыми, как бритва, лапками, а бластеры испепелили тех, в кого они успели внедриться. Не было никаких сомнений при убийстве своих собратьев, лишь быстрая и смертоносная эффективность. За несколько секунд коридор был снова пуст, дочиста выметен жарко-белым огнем и вычищен моноволоконными нитями. Иллитиан послал за гемункулом, ожидая объяснений.

— Отвечай, что произошло, — сказал он Беллатонису, когда тот явился. — Ты что-то пропустил, и это стоило мне трех воинов.

И снова гемункул сделал странную паузу, прежде чем ответить. Она заняла всего долю секунды, и Беллатонис попытался ее скрыть, но Иллитиану это многое поведало. В какой-то мере подобные нюансы были его специальностью. Ему пришлось многое выведать о них, чтобы научиться скрывать их и лгать более убедительно. В этом случае такая мелочь означала, что собеседник получает информацию откуда-то извне.

— Ловушка, видимо, была перезаряжена после того, как я прошел через это место, — сказал Беллатонис. — Ульям кровяных ос иногда нужно некоторое время, чтобы восстановиться после очень высокой активности. Или же, возможно, это была ловушка замедленного действия…

— Все эти предположения я мог сделать и сам, — холодно заметил Иллитиан. — Тебе следует лучше стараться, Беллатонис. Я не думаю, что мы хотя бы близки к цели, и при этом нам еще понадобится выбираться отсюда.

— В подобном предприятии невозможно быть во всем уверенным, — устало ответил гемункул. — Я делаю все, что могу.

— Тогда старайся больше и поскорее найди мне Кселиан, — предостерегающе сказал Иллитиан, — иначе в следующий раз, когда мы найдем ловушку, я скормлю ей тебя самого.

— Без меня вам не выбраться, — с неожиданной вспышкой непокорности возразил Беллатонис. — Я уверен, вы отмечали путь, по которому мы прошли, как сделал бы любой, у кого есть здравый смысл, но в лабиринте это не сработает. Если вы попытаетесь вернуться по своим следам, то не обнаружите их.

— Это правда, и именно поэтому я предпринял меры и взял с собой кое-что, что гарантирует мне выход отсюда, если вдруг понадобится. Ты, Беллатонис, в действительности — расходный материал, во всех смыслах слова. Я признаю, что мне хотелось бы найти Кселиан после того, как я прошел такой путь. Однако мое терпение небезгранично. Единственная причина, по которой я сохраняю тебе жизнь, это то, что ты для меня полезен. Закончится польза от тебя — придет конец и тебе.

Проучив гемункула как следует, Иллитиан отпустил его, и он уполз обратно во главу колонны. Архонту нравилось ощущение контроля над ним. В прошлом Беллатонис всегда был слишком скользким, его невозможно было прижать к стене и пригрозить ему так, чтобы это доставило удовольствие. Этот же случай заставил Иллитиана задуматься, почему он всегда считал гемункула чем-то большим, чем тот на самом деле являлся — низменным резчиком мяса.

Анжевер могла ошибаться, но Харбир быстро научился быстро и без вопросов подчиняться ее командам.

+Вниз!+

Харбир растянулся на полу в тот же миг, как голос старухи зашипел в его голове. Самый быстрый способ спастись от опасности, когда она тебя вот-вот настигнет — это позволить гравитации сделать всю работу за тебя: ослабить колени и упасть наземь, не тратя долю секунды на то, чтобы напрячь мышцы и прыгнуть. Недостаток этого метода в том, что потом ты оказываешься в уязвимом положении, но в ситуации, когда рядом есть более легкие цели, стоящие на виду, этот трюк способен спасти жизнь.

Харбир упал, и залп просвистел прямо над ним. Воинам, которые стояли сразу после него, повезло меньше. Он услышал треск, с которым снаряды пробили доспехи, и вопли, когда на них начал действовать яд. Не обращая внимания, Харбир перекатился к стене коридора и попытался втиснуть себя в угол так плотно, как только мог. Сейчас у него над головой должна была разразиться перестрелка, и ему больше некуда было спрятаться.

+Дилетанты,+ презрительно хмыкнула Анжевер. +Они должны были влегкую свалить тебя первым же залпом.+

Яркие вспышки темного света запульсировали в коридоре и осветили тьму брызгами энтропической энергии — воины Иллитиана нанесли ответный удар. Сияние очертило силуэты бесформенных, асимметричных фигур, и выстрелы помчались прямо к ним, словно рой разъяренных кровяных ос. Бегущие навстречу фигуры были уродливыми гигантами с чудовищно бугрящимися мышцами, из которых под всевозможными углами торчали металлические лезвия и костяные шипы. Харбир раньше видел подобных им — гротесков. Он знал, что гемункулы используют их в качестве стражей или гладиаторов, но никогда прежде не видел гротеска в состоянии берсерка.

Громадины с трудом умещались в тесном коридоре и могли бежать лишь по двое в ряд, в то время как в них стреляли сразу семь или восемь воинов Иллитиана. Простые вычисления говорили, что гротески должны были погибнуть практически мгновенно. Вместо этого они ринулись вперед, несмотря на недостающие конечности, испещренные дырами туловища и, в одном примечательном случае, отсутствие головы.

Харбир сел на корточки и поднял собственный пистолет, чтобы выстрелить. Компактное оружие со спиральным стволом казалось несколько смехотворным в сравнении с энергиями, беснующимися вокруг, но он все равно нажал на спуск. Гротеск, в которого он попал, несколько секунд отвратительно раздувался, пока, наконец, его растянутая плоть не лопнула, испустив фонтан крови. Чудовище проковыляло еще несколько шагов, несмотря на рваный кровавый кратер на месте груди, а затем его свалила еще одна вспышка энергии.

Мертвый гротеск рухнул и стал частью импровизированной баррикады из искореженной плоти, которая образовалась из павших всего в нескольких метрах перед Харбиром и воинами Иллитиана. Оставшиеся гротески были вынуждены карабкаться через эту подергивающуюся груду мяса, чтобы попасть под свирепый огонь Белого Пламени. Продолжать наступление было безрассудно, но гротески пылали изнутри неоадреналином и метастероидами. Ярость берсерков гнала их дальше, на верную смерть.

Вся видимость сражения исчезла, теперь это была бойня. Воздух стал густым от дыма и горелой вони. Стробоскопический свет бластеров и дезинтеграторов сконцентрировался на ревущих гротесках, которые пытались разобрать преграду, но с каждой потерей она становилась все выше. Харбир встал, чтобы можно было продолжать стрельбу — мертвецы уже подступали к самому потолку. Довольно скоро гротески уже не смогут сквозь них протиснуться.

Кто-то, видимо, забыл им сообщить, что их вырезают. Как раз когда Харбир поднялся, вал мертвых и умирающих разлетелся в стороны, как будто под ним взорвали бомбу. Сквозь кровавый разлом с ревом прорвалось самое большое и безобразное чудище, какое только видел Харбир, и помчалось на авангард солдат Иллитиана, сверкая злобными красными глазами под железной решетчатой маской. Харбир рефлекторно пригнулся, уходя от взмаха усеянного лезвиями кулака, и перекатился, оказавшись за спиной существа, в то время как оно набросилось на ряды воинов.

Он прижался к груде тел и, извиваясь, просочился сквозь них, стремясь оказаться подальше от беснующегося гротеска. Позади раздавались вопли и хруст — разъяренный монстр изливал скопившуюся в нем ярость. Впереди он видел прямой коридор, заляпанный кровью и кусками тканей. Невдалеке с коридором, в котором он находился, пересекался более широкий проход, и по обе стороны перекрестка к полу припали фигуры в масках, целящие навстречу винтовки с тяжелыми стволами.

Харбир нырнул вбок и выпалил еще до того, как его сознание успело отметить, что за оружие на него направлено. Выстрел навскидку был куда быстрее, чем успели отреагировать враги. Странный пистолет Харбира взорвал одного из них, превратив его в кровавое месиво, которое сбило прицел остальных. Их винтовки неуверенно рявкнули, снаряды вонзились в кучу мяса позади, но сам он чудом остался невредим.

Карьера Харбира, состоявшая из стычек меж бандами и убийств по найму, научила его кое-каким бесценным урокам касательно ближнего боя. Один из них состоял в том, что если против тебя — враги с винтовками, а у тебя есть только пистолет, надо сближать дистанцию или убегать. Побег был вне вариантов, поэтому он прыгнул вперед, прежде чем они успели сделать еще один залп. Несколько врагов в масках охотно бросили неповоротливые орудия и кинулись навстречу, выхватив клинки. Харбир подумал, что они, видимо, опознали в нем Беллатониса.

Развалины. Харбир узнал их по окровавленным кожаным одеждам и железным маскам, скрывающим лица. Это были развалины, такие же, как Ксагор. Их тощие руки и тела были крест-накрест рассечены замысловатыми шрамами, с запястий и лодыжек свисали цепи. Харбир не мог думать о развалинах иначе, чем о рабах гемункулов, хотя и знал, что эти существа добровольно отдали себя на терзания и пытки.