Наемники Судьбы.Пенталогия - Юлия Федотова

– Третьего давайте! – рассердился гном. – Случись что – какой мне прок от Улля?

– У тебя ещё судовой останется! – напомнила сильфида ехидно.

– Аа! Ну, конечно! Уж с нимто мы всех врагов одолеем!

Третьим остался Рагнар. Уж как он, бедный, огорчился! А между тем, только в этом и было его спасение…

Условились, что разведчики будут идти вглубь острова целый день (если только эльфы не встретятся раньше), заночуют в лесу и назавтра вернутся обратно. На всякий случай, Хельги крепко привязал к Ферниру своё левое ухо…

Скоро путешественники углубились в чащу.

Ах, какой же это был лес! Чистый, будто ухоженный парк, светлый – весь в солнечных бликах. Аолен шагал – и сердце его трепетало от радости слияния с природой, чувства, в полной мере свойственного, пожалуй, одним лишь эльфам. Редким людям и нелюдям доступно испытать подобное блаженство хоть раз в жизни…

Всё здесь напоминало ему о далёком родном доме – и мягкая, как сехальский шёлк, трава, и зелёные куртины нежнейшего мха, и огромные, в несколько обхватов, янтарнотёплые стволы могучих дерев. Звенели птичьи голоса, воздух полнился густыми запахами молодой хвои и свежей смолы. Грибы, на радость Ильзе, высовывали из мхов свои блестящие шляпки, и ягоды светились на невысоких кустах синими и красными фонариками, и папоротники подрагивали своими зелёными пёрышками. Ветра не было совершенно – ни малейшее его дуновение не проникало под зелёные своды. И солнце пробивалось сквозь высокие кроны косыми лучами, наполняя пространство особым, торжественным светом, будто в храме лесного божества…

А через полчаса пути, им открылась поляна, прекрасная, как в сказке. Обрамляли её кусты с белыми цветами, пахнущими столь чарующе, что можно было позабыть всё на свете, да так и остаться тут навеки, вдыхать их сладостный аромат до конца дней. Посредине лежали два круглых озера, тёмное, словно окно в иной мир, и светлое, искрящееся опаловыми красками. В тёмном не водилось ничего живого, зато на поверхности светлого плавали дивной красоты цветы, похожие на речные лилии, но в несколько раз крупнее, с сочными зелёными листьями размером с хорошее блюдо. Между озёрами стоял шатёр, жемчужносерый, расшитый золотой нитью, он поражал своим великолепием…

Коекто их присутствующих однажды уже видел нечто подобное!

– Боги великие! – всплеснул руками Аолен. – Это же Сердце Общего дома клана! Да как же нас допустили сюда?! Почему не остановила стража?! Неужели жизнь на этом острове такая мирная и благодатная, что не приходится опасаться врагов?

Ответ пришёл почти сразу, но был он вовсе не таким радужным, как представлялось эльфу. Ильза из любопытства подошла к шатру и потрогала шёлк, потёрла между пальцев, как это обычно делают дамы при покупке ткани. И вдруг всё сооружение с тихим шелестом осело, опало, рассыпалось, взметнув в воздух облако серебристой пыли. Спустя мгновение, у ног насмерть перепуганной и отчаянно чихающей девушки лежала лишь кучка праха. Даже остова не осталось.

– Теперь понятно! – озвучил очевидное Эдуард. – Этот посёлок заброшен давнымдавно. Тут всё истлело.

– Странно! – удивился Аолен. – Очень нетипично! Как правило, если клан переселяется на другое место, из Сердца Общего дома стараются забрать всё что можно. Озёра, понятно, с собой не унесёшь, но я никогда не слышал, чтобы бросали шатёр оэннон! В моём клане подобное сочли бы святотатством!

– Тэмпора мутамур! – важно сказал Хельги на красивом мёртвом языке латен. – Времена меняются. Пятьсот лет назад всё могло быть иначе.

Аолен хотел возразить, что для эльфов пятьсот лет – не срок, но не стал, какой смысл спорить?

– А может, они и не ушли, просто здесь случился мор? – высказала своё предположение добрая сильфида.

Аолен хотел возразить, что эльфы не подвержены моровым поветриям, но снова промолчал. И они пошли дальше.

Но и дальше было не лучше. До заката разведчики нашли ещё семь или восемь Общих домов. Но все они были так же пусты. В одних не сохранилось ничего, кроме озёр, в других были видны даже останки жилых галерей – но всё рассыпалось, исчезало при малейшем прикосновении, уходило в небытие. Как выстояла эта хрупкая красота столько лет, почему не разрушилась прежде, под ударами океанских ветров – это можно было объяснить только магией. Здесь всё было прах и тлен – никто, нигде и никогда прежде не встречал столь прекрасного праха и тлена…

– Думаю, дальнейшие поиски бессмысленны, – грустно и устало сказал Аолен, опускаясь в мягкий мох неподалёку от светлого озера. – Этот остров покинут. Надо переночевать и возвращаться на драккар. На обратном пути соберём грибов и ягод.

– А на побережье наловим рыбы! – подхватил Эдуард, он не видел повода для печали. Мало ли на свете заброшенных сёл? – Я ещё там, на скале, устриц видел! Эх, давно я устриц не едал!

Настал ночь, такая теплая и звёздная, что не было нужды разводить огонь. Уставшие за день тела утопали в мягких мхах, будто в перине, ночные птицы насвистывали колыбельную, гдето очень высоко в колючих кронах умиротворяющее перешёптывались лёгкие ветерки… Очень скоро путники погрузились в сон, едва не ставший последним в их жизни. Потому что Ильза – ей выпало дежурить первой – тоже заснула, убаюканная дурманящими ароматами…

Хельги проснулся среди ночи в панике, вскочил. Его трясло как в лихорадке, сердце колотилось, будто после долгих часов бега, кровь ухала в ушах, лоб был холодным и мокрым, а ноги казались ватными… Ещё никогда в жизни ему не снилось кошмара столь яркого, столь убийственнореального, буквально осязаемого.

Это были деревья. Нет, они не превращались в ночных раскоряченных чудовищ, как в Волшебной стране. Они не покидали своих мест и не пускались вдогонку за жертвой, как в легенде о ЯнеЛесорубе. Не хватали ветвями и сучьями, не обвивали корнямизмеями, как в Чернолесье. Они просто убивали. Оставаясь при этом величественными и прекрасными.

Они не желали видеть под своей сенью чужаков. Каждая ветка, иголка, каждая капелька смолы была пропитана жгучей и страшной НЕНАВИСТЬЮ. У них был разум, у них были мысли – они острым штопором ввинчивались в чужое сознание. «Уходи. Тебе здесь не место. Тебя здесь не ждали. Ты – чужой! Ты – грязная тварь из грязного мира. Тебя не должно быть! Умри! Умри! УМРИ!!!» Их злые голоса сливались в беззвучном, но нестерпимо громком хоре, от этого рёва нельзя было спастись, даже лишившись слуха, потому что звучал он прямо в мозгу. Тысячи и тысячи голосов приказывали: «Прочь! Прочь! Умри!». И это была не пустая угроза! Обезумевшие от ярости деревья пили Силу, высасывали её, будто голодный упырь. Они и к самой сущности умели подобраться!