ЖИЗНЕОПИСАНИЯ НАИБОЛЕЕ ЗНАМЕНИТЫХ ЖИВОПИСЦЕВ, ВАЯТЕЛЕЙ И ЗОДЧИХ - ДЖОРДЖО ВАЗАРИ

А когда Таддео получил заказ на восстановление в зале конюшенных тех апостолов, которые в свое время были написаны светотенью Рафаэлем и сбиты Павлом IV, он, написав одного из них, поручил всех остальных своему брату Федериго, который отлично с этим справился. А затем они уже вместе написали фреской и в цвете фриз в одном зале дворца Арачели. В то время когда оба они работали в Арачели и когда шли переговоры о том, чтобы дочь Урбинского герцога Гвидобальдо, синьору Вирджинию, выдать замуж за синьора Федериго Борромео, Таддео был послан в Урбино для написания ее портрета, что и было им выполнено наилучшим образом. Прежде чем покинуть Урбино, он сделал все рисунки для буфета, который впоследствии был по распоряжению герцога выполнен из терракоты в Кастель Дуранте для посылки его испанскому королю Филиппу. По возвращении в Рим Таддео преподнес портрет папе, которому он очень понравился. Но уж такова была милость этого первосвященника или его министров, что бедному живописцу, не говоря о прочем, не были даже возмещены расходы.

Когда в 1560 году папа ожидал приезда в Рим синьора герцога Козимо и его супруги синьоры герцогини Леоноры и предполагал поместить Их Превосходительства в тех покоях, которые в свое время были построены Иннокентием VIII и выходят в первый двор дворца и во двор св. Петра, а спереди имеют лоджии, обращенные ко двору, где папа благословляет народ, Таддео было поручено выполнить в них живописные работы и некоторые намеченные там фризы, а также позолотить новые потолки, изготовленные взамен старых, прогнивших от времени. В этой работе, которая действительно была обширной и значительной, очень хорошо проявил себя Федериго, которому его брат Таддео вроде как целиком ее перепоручил, однако ему же на беду, так как, расписывая гротесками означенные лоджии, он чуть не погиб, упав с подмостей.

Не прошло много времени, как кардинал Эмулио по поручению папы заказал многим молодым живописцам (для скорейшего ее завершения) роспись павильона, который находится в садах Бельведера и который вместе с великолепнейшим фонтаном и расстановкой многих античных статуй был начат во времена папы Павла IV по архитектурному проекту и рисункам Пирро Лигорио. Этими молодыми людьми, почитавшими работу в этом месте для себя большой честью, были многообещающий молодой Федериго Бароччи из Урбино, а также Лионардо Кунджи и Дуранте дель Неро, которые оба были родом из Борго сан Сеполькро; они-то и расписали комнаты первого этажа. Первую комнату, выходящую на вершину винтовой лестницы, расписал флорентийский живописец Санти Тито, прекрасно справившийся со своей задачей, а большую, рядом с ней, – упоминавшийся выше Федериго Дзуккеро, брат Таддео, другую же, следующую за этой, комнату – далматинец Джованни дель Карто, большой мастер гротесков.

Однако хотя каждый из этих молодых людей и показал себя с наилучшей стороны, но Федериго превзошел всех в нескольких написанных им там историй из жизни Христа, как-то: Преображение, Брак в Кане Галилейской и Коленопреклоненный сотник, из двух же недоставших историй одну выполнил болонский живописец Орацио Саммаккини, а другую – мантуанец Лоренцо Коста. Тот же Федериго Дзуккеро расписал в этом месте лоджетту, выходящую на водоем, а затем в главном зале Бельведера, куда поднимаются по винтовой лестнице, он выполнил поистине прекрасный фриз с историями про Моисея и фараона. Не так давно тот же Федериго подарил собственноручный рисунок к этой вещи, выполненный и покрашенный им на великолепнейшем листе, досточтимому дону Винченцо Боргини, который им очень дорожит как рисунком руки выдающегося живописца. В этом же месте он написал ангела, убивающего египетских первенцев, воспользовавшись, ради быстроты, помощью многих своих молодых подручных. Однако при оценке этих произведений труды Федериго и других не нашли себе должного признания со стороны некоторых людей, так как среди наших художников в Риме, во Флоренции, да и повсюду, немало недоброжелателей, которые, ослепленные страстями и завистью, не признают и не желают признавать ни чужих похвальных достижений, ни собственных недостатков. Такие-то люди сплошь да рядом и являются причиной того, что прекрасные молодые дарования падают духом и охладевают к учению и к работе.

После этих работ Федериго написал в помещении судебной коллегии Руота две огромные фигуры по обе стороны герба папы Пия IV, а именно Правосудие и Справедливость, получившие всеобщее одобрение, в то время как Таддео занялся работами в Капрароле и в капелле Сан Марчелло.

Между тем Его Святейшество, желая во что бы то ни стало закончить Королевскую залу, после бесконечных споров между Даниелло и Сальвиати, о которых уже говорилось, распорядился, чтобы форлийскому епископу была в этом деле предоставлена полная свобода действий. Он-то третьего сентября 1561 года и написал Вазари, что папа, желая довести до конца работы в Королевской зале, поручил ему найти людей, которые навсегда с этим покончили бы, что сам он во имя их старинной дружбы, а также и по другим причинам просит Вазари соблаговолить приехать в Рим, чтобы выполнить эту работу, заручившись благоволением своего хозяина-герцога и получив от него отпуск, так как этим Вазари ублажит Его Святейшество с величайшей для себя честью и пользой, и что он ждет от него ответа при первой же оказии. В ответ на это письмо Вазари заявил, что он отлично чувствует себя на службе у герцога, имея за свои труды вознаграждение не в пример тому, которое он получал от прежних первосвященников, а потому намерен продолжать свою службу у Его Превосходительства, для которого ему как раз в это время предстоит начать роспись залы куда больших размеров, чем Королевская, и что в Риме нет недостатка в людях, которыми можно было бы воспользоваться для этой работы.

После того как упомянутый епископ получил такой ответ от Вазари и все обсудил с Его Святейшеством, кардинал Эмулио, которому папа только что поручил завершение этой залы, распределил, как о том уже было сказано, всю работу между многими молодыми художниками, частично проживавшими в Риме и частично выписанными из других мест. Более крупные истории в росписи этой залы получил Джузеппе Порта из Кастельнуово делла Гарфаньяна – ученик Сальвиати, одну из крупных и одну из мелких – Джироламо Сиччоланте из Сермонеты и по одной мелкой – Орацио Саммаккини из Болоньи, Ливио из Форли и Джованбаттиста Фьорини из Болоньи. Таддео же, услыхав об этом и видя, что его обошли, поскольку означенному кардиналу Эмулио на него, видимо, наговорили, будто он человек, который больше печется о заработке, чем о славе и о добросовестной работе, стал всячески добиваться от кардинала Фарнезе, чтобы и его допустили до участия в этом задании. Однако кардинал, не желая в это вмешиваться, отвечал ему, что с него хватит работы в Капрароле и что он, по его мнению, не вправе пренебрегать работами, которые он для него выполняет, ради соперничества и склоки с другими художниками, добавляя к тому же, что при хорошем исполнении человек красит место, а не место человека. Тем не менее, невзирая на это, Таддео иными путями добился у Эмулио того, что ему в конце концов отвели одну из мелких историй над дверью, хотя ему ни просьбами, ни иными средствами так и не удалось получить заказа хотя бы на одну из крупных историй. Впрочем, утверждают, что в действительности Эмулио затягивал это дело, надеясь на то, что Джузеппе Сальвиати всех обставит, и решил передать ему все остальное с тем, чтобы затем, чего доброго, сбить все фрески, уже написанные другими.

Но вот, после того как все вышеназванные художники благополучно завершили свои произведения, папа пожелал на все это посмотреть, и, когда каждая до единой вещи оказались на виду, он признал (и такого же мнения придерживались все кардиналы и все лучшие художники), что Таддео превзошел всех остальных, хотя все они и оказались на должной высоте. Поэтому Его Святейшество приказал синьору Агабрио, чтобы тот предложил кардиналу Эмулио заказать Таддео еще одну из крупных историй, которому, таким образом, была поручена роспись всей торцовой стены, где находится дверь, ведущая в капеллу Паолина. Таддео начал работу, но не продолжил из-за смерти папы и из-за того, что перед конклавом должны были быть сняты все леса, хотя многие из этих историй еще не были закончены. Что же касается истории, начатой Таддео в этом месте, то собственноручный его рисунок к ней он нам прислал и мы его храним в нашей Книге рисунков.

В это же самое время помимо нескольких других вещей Таддео написал картину с великолепнейшим изображением Христа, которая должна была быть отправлена кардиналу Фарнезе в Капраролу, но которая ныне находится у брата Таддео – Федериго, заявившего, что он хочет пожизненно хранить ее у себя. Картина эта освещается светом факелов в руках у плачущих ангелов. Однако я пока что этим ограничусь, поскольку о вещах, выполненных Таддео в Капрароле, будет сказано несколько ниже, когда речь пойдет о Виньоле.